Камень - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но задавать ей этот вопрос не стал, это он решил выяснить, но боялся, что женщина может соврать. И он продолжил:
- Так вы, кажется, сказали, что с отцом Марком и работаете вместе?
- Раньше работала, сейчас я не работаю, а раньше… Да, мы с ним работали в Портоуправлении, Четвёртый пирс. Отец Марк и сейчас там работает, – объяснила Айна.
- Но вчера он уехал, – закончил за неё уполномоченный.
- Да, - кивнула женщина.
- И куда – вы не знаете?
- Н-нет…, - она покачала головой.
«Врёт», – в этом Горохов не сомневался.
Бабёнка побаивалась его, для Андрея Николаевича это было очевидно.
«А с чего бы ей бояться представителей закона? Она о чём-то знает? Поэтому боится и врёт?».
- Что ж, - продолжает он, - жаль, очень хотел с ним поговорить. А когда он теперь вернётся?
- Сказал, что недели через две.
Он не стал задавать ей вопрос, который интересовал его больше всего, и попрощался:
- Хорошо, через две недели я обязательно зайду к нему. До свидания.
- До свидания, - Айна Кривонос едва могла скрыть радость, что он уходит, проводила его и поторопилась закрыть за ним дверь.
Но дамочка явно не понимала, с кем имеет дело, иначе бы не спешила радоваться. Горохов надел респиратор и пошёл по темной улице, прошёл подальше от освещённого места под фонарём; он полагал, что на доме отца Марка есть камера, и поэтому хотел выйти из зоны контроля. В ста метрах от дома он остановился в темноте, привалился к влажной стене и приготовился ждать. Уполномоченный полагал, что ждать ему придётся недолго. И оказался прав. Минут через десять после его ухода дверь дома приоткрылась, и на улицу выглянула женская голова в платке. И конечно же, женщина стала рассматривать улицу, на которой в это время народа было не так уж и мало. Она явно искала глазами его и, не найдя, наконец осмелилась выйти наружу. Пока женщина доставала ключи, пока закрывала дверь, Горохов не ждал, а скорым шагом, едва ли не бегом, поспешил к ней, и когда она, уже заперев дверь, хотела уходить, он снова схватил её под локоть.
- А-а! - закричала женщина так громко, что идущие невдалеке по улице мужчина и женщина обернулись к ним. Но уполномоченный помахал им рукой: всё в порядке.
И заговорил, уже обращаясь к женщине:
- Извините, забыл сразу спросить, дырявая голова, вот пришлось возвращаться.
- Возвращаться…, - зачем-то повторила она и попыталась что-то поправить под комбинезоном.
- А что это у вас там? – уполномоченный не постеснялся залезть женщине под одежду и сразу нащупал кое-что… - О, а когда вы сюда пришли, этого не было.
- Нет, что это вы…, - воскликнула она и стала сопротивляться, - это вам не нужно.
Женщина вцепилась в вещь, прижала к себе; она оказалась на удивление упрямой, и уполномоченному пришлось по-настоящему приложить силу чтобы вытащить у неё из-под одежды толстую тетрадь. Но даже теперь она не отпускала её и повторяла как заведённая:
- Это вам не нужно… Зачем вы…, - она даже сопела от усилий. - Это вам не нужно…
- Да хватит уже, - Горохов вырвал наконец тетрадь из её рук и отпихнул её в сторону. – Чего вы так разгорячились?
Тут, под светом домового фонаря, он хорошо видел её. И ему показалось, что рука Айны дёрнулась, чуть поднялась и замерла. Горохов поднял палец как предупреждение.
- Даже не думайте об этом! - и чтобы у неё и вправду не было таких мыслей, он снова быстро залез к ней под комбинезон и вытащил оттуда пистолет. Спрятал его себе в карман. – Думаю, что так нам обоим будет спокойнее.
Рядом с ними остановились два мужичка; им явно было интересно, что тут происходит, и тогда уполномоченный произнёс, обращаясь к женщине:
- Сама пойдёшь или мне наручники на тебя надеть?
И, не дождавшись ответа, схватил её под руку и поволок к своему квадроциклу. Мужики выяснять, что происходит, не стали. И она при этом почти не сопротивлялась. Он довёл её до своего транспортного средства, усадил в кресло пассажира и захлопнул дверцу; только после этого зеваки пошли по своим делам. А он, усевшись на водительское место и показав на тетрадь, спросил у женщины:
- Что здесь?
Он мог, конечно, раскрыть тетрадь, начать листать её, сам бы попытался разобраться, но он неплохо помнил теорию допроса и знал, что после задержания подозреваемый находится в подавленном состоянии и стрессе, то есть наиболее уязвим для давления, поэтому в первые минуты он скорее всего не будет запираться и начнёт говорить.
- Я не знаю, - произнесла Айна Кривонос, не снимая респиратора.
И тогда Горохов довольно бесцеремонно и быстро стянул с неё маску, причём женщина от этого его движения вздрогнула, а он повторил вопрос, повысив голос:
- Что здесь?
- Финансовая отчётность, - поспешно ответила она. – Бухгалтерия.
- Почему она у вас? – он так и не раскрывал тетрадь и держал её перед лицом Айны.
- Отец Марк перед отъездом просил забрать её.
- Вас? Вы же уборщица? Или вы всё-таки его бухгалтер?
- Нет, - она затрясла головой, - я просто его помощница.
- Просто помощница? – не верил Горохов. Он вдруг отбросил тетрадь на панель у руля и схватил женщину за руку, стащил с неё перчатку и ощупал пальцы. Потом уже совсем бесцеремонно начал ощупывать её лицо, словно искал что-то под кожей, а она всё это терпела, даже не пытаясь избежать его неприятных прикосновений. А Горохов, закончив со своим поисками, вдруг спросил у неё весьма миролюбиво:
- Судя по всему, вы очень небедная женщина?
- Что? Я? – она удивилась и покачала головой. – Нет.
- Нет? Мне кажется, вы принимаете очень дорогие препараты от проказы; сколько вам, сорок? Или, судя по вашим волосам… вам уже за пятьдесят, но даже и намёка на проказу я не нашёл ни на пальцах, ни на лице.
