Догнать любовь - Наталия Миронина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это ты?! – ответила она, не посмотрев на номер.
– Ты что так кричишь? – раздался голос матери. – И вообще где ты?
– Недалеко.
– Завтра сделка. Я решила, что мы пробудем тут неделю, или сколько там надо, чтобы получить ключи, и уже тогда полетим за Байкой.
– Да, за Байкой, – вдруг растрогалась Алина, – она думает, что мы ее бросили.
– Дочка, перестань. Я сама переживаю, как она без нас.
– Мама, я сейчас приду. Ты же в отеле?
– Да, я только вернулась.
– Вот. Подожди меня. Мы с тобой пойдем просто гулять. Надо привыкать к этим местам.
Елена Владимировна удивилась – что-то в голосе дочери поменялось. «Она расстроена. Скучает. Она – между небом и землей. Оттуда еще не уехала. Сюда еще не переселилась. Ну, ничего. Теперь все будет, как должно быть», – думала Елена Владимировна и тут же с сожалением воскликнула:
– Зачем мы ее в этот интернат отдали?! Почему все вместе в город не переехали!
Тот вечер запомнился им обеим – перед ними был город, с которым предстояло породниться. А потому необходимо было стать доброжелательными, внимательными и снисходительными. Ибо стать родным и близким можно, только приложив усилие.
Покупка прошла без проблем, получение документов и ключей – тоже. Как только это свершилось, Алина с матерью вылетели в Красноярск. И хотя перелет был долгим, а вся дорога – тяжелой, они сразу же поехали в деревню. Сосед Юра Шелепихин уже лег спать, когда они постучали к нему в окно.
– Юра, извини, мы за Байкой, – проговорила Елена Владимировна. А в ответ из дома донеслись повизгивание и лай, было слышно, как упал стул, раздался топот, потом опять повизгивание.
– Мама, она нас ждала! – Алина чуть не плакала. – Мам, а может, мы не должны уезжать… Мы же так будем скучать.
Елена Владимировна обернулась:
– Нет, мы уедем. Так надо. Давно надо было это сделать. Мы уезжаем. А Байка поедет с нами.
Через месяц, собрав все собачьи справки и документы, они втроем вылетели в Петербург. Это дорога была еще тяжелей. Но собака вела себя прекрасно, словно понимала, что от ее поведения зависит ее судьба, ведь недовольные придирчивые люди могут запретить ей лететь самолетом или не пустить в поезд. Байка словно осознала серьезность ситуации, а потому забыла про лай и не капризничала в еде. В Петербург она прибыла похудевшей, но целой и невредимой. Как только они ступили на невскую землю, Алина сказал матери:
– Мама, погоди! Собака заслужила угощение!
Елена Владимировна согласилась, и тут же была куплена и отдана Байке самая большая и аппетитная сосиска в тесте. Собака благодарно заглотила лакомство и прижалась к ногам Алины.
– Добро пожаловать домой! – сказал та, потрепав псину по голове.
Новоселье они справляли на чемоданах. Ремонт делали постепенно. В одной комнате жили, другую ремонтировали. Елена Владимировна прикинула, сколько осталось денег, мысленно поблагодарила покойного мужа за экономность и предусмотрительность – после покупки квартиры у них оставались деньги на жизнь. Ну, при условии, что они будут жить скромно. К тому же Елена Владимировна переводом устроилась в ближайший детский сад.
– Вот, буду педагогом в старшей группе. Платят немного, но все же это заработок.
Алина пожала плечами. Ей показалось странным, что мать довольствуется любой работой, а не идет устраиваться в школу, в лицей, в какое-нибудь серьезное или известное учебное заведение. Нет, похоже, она выглянула в окно, увидела здание районного детского сада и решила далеко не ходить. «А как же мечта? Работа, которая нравится?» – подумала Алина. Вслух же она сказала:
– Мама, знаешь, в нашем интернате меня однажды назвали дочерью Корейки?
– Корейки? – переспросила Елена Владимировна.
– Ну, тот, который миллионер. Ильф и Петров.
– Ах, забавно! Но почему?
– Потому что мы квартиру в Петербурге покупаем. И все знают теперь, что сколько стоит. Откуда у нас деньги?
– Отец хорошо зарабатывал. Мы почти ничего не тратили. Понимаешь, в деревне не на что тратить. В отпуск мы ездили раз или два. Мебель у нас была старая. Я не любила наряжаться – в деревне нравы простые.
– А я училась в интернате на всем готовом.
– Неправда. Тебе мы ни в чем не отказывали. У тебя были самые дорогие беговые лыжи, которые можно было достать в Красноярске. А у нас лыжный край, где знают толк в этих вещах.
– Все равно. Эта квартира стоит миллионы.
– «Волга» тоже стоит миллионы. А конкретно – два с половиной. Прибавь к этому папины накопления. Он откладывал в валюте. А сейчас курс какой? Знаешь, не переживай. И не обращай внимания на идиотов. Мы не воровали. Твой отец был известен на всю область. И никто плохого о нем не сказал. Ни при жизни, ни после смерти. И потом, мы не шикуем. У нас второй этаж старого дома. Маленькие две комнаты. Спасибо бывшим владельцам, они аккуратными были. Поэтому мы – не Корейко, мы – Новгородцевы.
– Да, и все равно… Я даже не знала, что у нас такие деньги были.
– Мы тебя в чем-то обижали? Игрушек не было? Карманных денег? Одежды хорошей?
– Да нет, мама. Все было хорошо. Только, живя в деревне, в старом доме, который топили дровами и углем, я и подумать не могла, что у нас есть миллионы.
– Их собирали для такого вот случая. Чтобы ты выросла и смогла жить в красивом городе. Знаешь, совсем не поздно переехать, если тебе вот-вот будет двадцать лет.
– Мама, мне уже девятнадцать.
– Двадцать уже не за горами, – улыбнулась Елена Владимировна и добавила: – Подойди, я тебя поцелую. Мы с папой очень тебя любили. И никого дороже у меня нет.
Алине стало совестно. Сколько раз в мыслях она упрекала родителей. Причем маму больше, чем папу. Отец в ее глазах был энергичным, успешным. Он всегда улыбался и вечно был в движении. И с ней, с Алиной, он быстро находил общий язык – любые темы можно было обсудить с ним. Елена Владимировна была в первую очередь школьной учительницей.
