Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции - Андрей Кострюков

С этим доводом трудно не согласиться. В своих письмах митрополиту Евлогию 1921–1922 гг. Патриарх действительно не высказывал никакого недовольства зарубежными архипастырями. О том, что Патриарх Тихон благожелательно относился к Заграничному ВЦУ, свидетельствует и уже упоминавшееся послание к Патриарху Димитрию от 16 марта 1922 г. Махароблидзе отметил, что о послании «Чадам Русской Православной Церкви в рассеянии и изгнании сущим» Патриарх знал уже в декабре-январе, однако не прореагировал на него. Сами документы Карловацкого Собора, по мнению докладчика, могли попасть к Патриарху только через большевиков, ибо выписывать иностранные газеты в России запрещено, добыть их другим путем нельзя, а у Святейшего оказалось в руках сразу два номера – декабрьский и мартовский. Большевики, по мнению секретаря ВЦУ, стали оказывать давление на Патриарха после того, как начались проблемы на переговорах между СССР и Великобританией, проблемы, вызванные посланием Зарубежного ВЦУ к Генуэзской конференции.

Признак давления на Патриарха и в суровом тоне предложения, и в том, что первый пункт предложения вставлен искусственно. Махароблидзе уверен, что первый пункт патриаршего предложения – не что иное, как ответ на вопрос большевистского агента: «Признаете ли вы Карловацкий Собор?» Пункт третий предложения, где говорится об ответственности духовных лиц за свои выступления, также убеждает секретаря ВЦУ в том, что указ вынужденный. Здесь Махароблидзе упоминает сообщение профессора Н. Н. Глубоковского, имевшего сведения о том, что безбожники требовали от Патриарха не только упразднить заграничное ВЦУ, но и отлучить от Церкви митрополита Антония.

О давлении на Патриарха говорят и несуразности, содержащиеся в его предложении.

«Святейший Патриарх, – говорится в докладе, – не может не знать, что для судебного суждения нужен материал, а не одно газетное сообщение, а также – правильный суд. Суровый тон и заметная поспешность и необдуманность в составлении предложения показывают, что его писал человек несвободномыслящий. Этой поспешностью объясняю и то, что Патриарх цитирует лишний № «Нового Времени» от 4 декабря»[261].

Сравнивая патриаршее предложение Синоду и Высшему Церковному Совету от 10 апреля с постановлением Соединенного присутствия Синода и ВЦС от 5 мая, Махароблидзе обратил внимание на то, что странности, которые встречаются в предложении Патриарха, значительно сглажены в указе. В этом – одно из доказательств насилия над Патриархом: предложение Синоду и Высшему Церковному Совету он писал поспешно, а в коллегии все это было сглажено, отредактировано, причем сделано это было в пользу Заграничного ВЦУ[262].

Секретарь ВЦУ обратил внимание на два момента:

1. Члены Синода и ВЦС уже не говорят о неканоничности Карловацкого Собора, а говорят лишь, что послания его не выражают голоса Церкви и не имеют церковно-канонического значения.

2. Если Патриарх в третьем пункте предложения предлагает «иметь суждение», то коллегия явно сглаживает это: «для суждения о церковной ответственности некоторых духовных лиц <…> озаботиться получением необходимых для сего материалов, и самое суждение, в виду принадлежности некоторых из указанных лиц к епископату, иметь по возобновлении нормальной деятельности Священного Синода, при полном указанном в соборных правилах числе его членов».

Наконец, Махароблидзе напомнил собравшимся, что в самом указе говорится о ненормальности условий, в которых он дан: «Указание на возобновление в будущем нормальной деятельности Священного Синода доказывает некоторым образом, что предложение Святейшего Патриарха и указах Священного Синода писаны в ненормальной атмосфере. Можно ли считать обязательным к исполнению, что дается в ненормальных условиях?»[263]

Секретарь ВЦУ возмущен: за что судить членов Зарубежного ВЦУ? Ведь оно выполняло все постановления, а грамота от 25 сентября (по старому стилю) 1919 г. не была выслана за границу! «Разве неисполнение необъявленного закона может караться?» Нельзя судить ВЦУ и за монархические заявления, ибо царская власть не противоречит Писанию и канонам. Нельзя осуждать членов заграничного ВЦУ и за послание к Генуэзской конференции, так как в послании нет лжи, все, что сказано о большевиках, – чистая правда, и доказать противоположное невозможно.

Вслед за этим Махароблидзе дал свой ответ на указ: нельзя выполнить его немедленно, без дополнительных указаний. Во-первых, из-за сомнений в подлинности указа, во-вторых, из-за недоразумений. В отношении второго пункта указа докладчик использует аргумент, уже выставлявшийся Соединенным присутствием в июле 1922 г. Махароблидзе говорит о неясности с назначением митрополита Евлогия. Ведь в указе говорится, что власть над заграничными приходами не передается, а временно сохраняется за митрополитом Евлогием, в то время как для ВЦУ, назначившего владыку, области для деятельности уже нет. «Здесь сплошное недоразумение», – возмущается докладчик. Во-первых, митрополит (тогда архиепископ) Евлогий был назначен ВЦУ на юге России, а Заграничное ВЦУ лишь подтвердило это назначение. Во-вторых, митрополит Евлогий управляет только церквами в Западной Европе, а вовсе не дублирует деятельность ВЦУ в Сремских Карловцах. И упраздняя Заграничное ВЦУ, указ на самом деле упраздняет высшую объединяющую власть для Церкви за границей. Если власть за митрополитом Евлогием только сохраняется, то, значит, он должен продолжать свою деятельность в Западной Европе. Кто же будет управлять восемью остальными епархиальными управлениями? За кем останутся миссии, подчиненные непосредственно Зарубежному ВЦУ? Митрополиту Евлогию, по точному смыслу указа, таких прав никто не предоставляет. Полномочия архипастыря не расширяются, ему лишь «предоставляется представить сведения о “порядке управления названными церквами”»[264].

Изложив свои соображения по поводу неясностей указа, препятствующих его исполнению, Махароблидзе перешел к обоснованию высокого назначения Зарубежного ВЦУ, которое ни на минуту не должно закрываться, а также невозможности удаления митрополита Антония.

Для Махароблидзе важно, прежде всего, объединяющее значение ВЦУ для русского зарубежья, ведь в ВЦУ и лично к митрополиту Антонию обращаются не только архиереи-беженцы, но и те, чьи епархии оказались за границей вследствие распада России. Упразднение Заграничного ВЦУ, по мнению Махароблидзе, неминуемо приведет к разделению Церкви в эмиграции, ибо предпосылки к этому есть. «Трудно было объединить все эти епархии, – говорится в докладе, – и если теперь Высшее Церковное Управление перестанет существовать, хоть на короткий срок, большой вопрос – сможет ли новое Высшее Церковное Управление вновь объединить прежнее? Не распадется ли всё это на отдельные В[ысшие] Ц[ерковные] Упр[авле]ния. Я знаю, что Китай и Харбин тогда могут отпасть, в письме владыка Мефодий просил даже об учреждении и там Высшего Церковного Управления. И не опасно ли для Церковного единства существование стольких Высших Церковных Управлений»[265].

Махароблидзе настаивает, что существование Заграничного ВЦУ необходимо для того, чтобы нести миру слово правды о творящихся в России беззакониях. Высшее Церковное Управление заграницей осталось единственным учреждением, откуда доносится голос свободной Русской Церкви. В то время, когда Церковь в России не может поднять голос в свою защиту, это может сделать Церковное Управление заграницей. Оно берет на себя ходатайство перед мировым сообществом за гонимую Российскую Церковь. Известно, что после ареста Святейшего Патриарха Высшее Церковное Управление заграницей сразу же выразило протест от лица всей Русской Церкви в изгнании. К этому протесту присоединились главы Поместных Церквей, откликнулся ряд европейских правительств. «Было ли бы все это, – спрашивает Махароблидзе, – если бы Высшее Церковное Управление не существовало тогда. А это легко могло произойти: указ об его упразднении подписан 22 апреля /5 мая, а [известие] об аресте Святейшего Патриарха Тихона Высшее Церковное Управление обсуждало 17/30 мая». Действительно, если бы указ пришел за границу сразу же, то в случае его выполнения, никакой коллективный церковный орган не смог бы даже выразить протест против ареста самого Патриарха Тихона.

По глубокому убеждению Махароблидзе, сохранить Зарубежное ВЦУ нужно и по причине противостояния «Живой церкви», которая, при содействии большевиков, вскоре начнет посылать за границу своих ставленников. Докладчик оказался прав. Большевики в скором времени действительно стали рассылать по миру обновленческих «архиереев» – таких, как Николай (Соловейчик) и Иоанн (Кедровский). Во Франции в середине двадцатых годов развернул активную деятельность протоиерей Сергий Соколовский, в годы Первой мировой войны окормлявший воинов русского корпуса на французско-германском фронте[266]. Протоиерей С. Соколовский подчинился обновленческому ВЦУ, активно призывал зарубежное русское духовенство последовать своему примеру, а также выступал за передачу церковного имущества советской власти[267].