Сирота Х. Человек из Ниоткуда - Грегг Гурвиц

Эван закрыл глаза и вспомнил свои детские годы. Он представил себе, как подрагивают губы Джека, когда он раздумывает над вопросом, будто пытаясь подобрать слова. Эван подтянул к себе шаткий стул, развернул его и уселся задом наперед.

– Слушай, – сказал он, вздохнув. – Я не знаю, каково тебе, но меня бесит то, что пацан сделал с тобой такое.

Питер покосился на свои руки, лежавшие поверх простыни.

– Наверное, он начал к тебе приставать, ты попытался защититься и получил кулаком в лицо, – продолжил Эван. – Это нечестно и фигово, конечно.

– Хотел бы я постоять за себя, – наконец сказал Питер, едва не плача и все еще не поднимая взгляда.

– Ты можешь это сделать, – ответил ему Эван. – Просто ты недостаточно крепок, чтобы делать это кулаками. Так что будь умнее, держись от этого пацана подальше, в поле зрения учителя. В этом нет ничего плохого. О’кей?

– О’кей.

– Ну а если это не сработает, ты всегда можешь подмешать средство для чистки раковины в его бутылку с водой.

Питер ухмыльнулся и протянул кулак. Эван стукнул об него и направился из комнаты.

Мерцающий экран телевизора с отключенным звуком возвышался над разбросанными по полу игрушками и грязным бельем, высыпавшимся из перевернутой корзины, лежавшей на диване. Рядом с диваном валялся опрокинувшийся поднос, на полу были разбросаны осколки разбившихся тарелки и миски.

Мии нигде не было.

Пройдя по коридору, Эван тихо позвал ее. Дверь в спальню была открыта, но, заглянув в комнату, он понял, что она пуста. Затем Эван услышал всхлипывание из темноты кладовой.

– Мия?

Он открыл дверь кладовки пошире и увидел, что женщина сидит на полу, прислонившись спиной к шкафчикам, и вытирает лицо. В руке у нее был все тот же вездесущий айфон.

– Простите. Просто я… Простите. Иногда…

– Можно войти?

– Да, пожалуйста.

Эван прислонился к стене напротив, между висящих на вешалке блузок, и опустился на пол. Мия была обута в тапки, сделанные в виде кроликов. Они были розовые, пушистые, с изображением сердечка и надписью «Лучшая мама в мире». При виде этих тапок Эван почувствовал нечто большее, чем просто удивление. Он понял, что ему нравится этот дом, где ножом пользуются, чтобы намазывать масло, а суперклеем – чтобы чинить игрушки.

– Простите, что накричала на вас там, наверху, – сказала Мия.

– Вы просто защищали своего сына.

– Вот что я вам скажу: быть родителем – это не для слабаков.

– Да уж, – ответил Эван. – Похоже на то.

– А еще и работа… – Мия вздохнула. Пряди волос снова легли ей на лоб. – Справляться со всем этим одной… Иногда это невероятно трудно. Я понимаю, что это звучит жалко, учитывая мой достаток, но… – Выражение ее лица изменилось. – Я все делала правильно, – произнесла она. – Усердно училась, упорно работала, была хорошей женой. Я знаю, что вы скажете. Мне надо вырасти. Я знаю, что говорю наивные вещи, но господи боже! Хочется надеяться, что все образуется. Что будет лучше, чем сейчас. – Мия взмахнула рукой, обведя вешалки, на которых висели плащи, и кипу свитеров на верхней полке. – Я продолжаю говорить себе это, верить в это, но этого не происходит. Почему?

Эвану были неизвестны такого рода проблемы – значимые, но не важные, прозаичные, но не тривиальные. Мальчик, растущий без отца. Ванная комната, в которой забился слив. Пакет с замороженным горохом, который прикладывают к синяку. Мия продолжала смотреть на Эвана, и он понял, что она ждет ответа.

– Полагаю, что это вопрос дисциплины и целеустремленности.

Мия задумчиво хмыкнула.

– Это вам так кажется, – сказала она без упрека. – В вашей жизни никого нет. То есть вообще никого. Люди и отношения сбивают с толку, норовят пнуть тебя под зад, отвлечь, заставить сменить курс. Ничего нельзя сделать идеально, если ты не один… А потом знаете что? Потом ты один. И это тоже далеко от идеала.

В памяти Эвана всплыл еще один эпизод: Джек, поздно вечером обходящий ферму, протирающий пыль, поправляющий предметы на полках, складывающий одежду и постельное белье с методичностью конвейера. Эвану всегда казалось, что этот ежевечерний ритуал – выражение стойкости, желания привести комнату, дом, вселенную в порядок, граничащих с религиозным фанатизмом.

– Возможно, ничто из того, что мы считаем важным, на самом деле не важно, – произнесла Мия. – Возможно, самое важное – это мелочи. Они скапливаются дюйм за дюймом, пока из них не образуется что-то без нашего ведома. Подбирать голосующих попутчиков. Собирать завтраки в школу. Сидеть у кровати в больнице одну ночь за другой… – Ее глаза блеснули в темноте. – Но это тоже выматывает. – Мия запрокинула голову, пытаясь сдержать слезы. – Я боюсь, что не смогу справиться со всем одна. Со всеми невзгодами. Что я слишком слабая, слишком чувствительная. Что одно будет следовать за другим, а у меня не хватит сил.

– Вы не слабая, – ответил Эван. – Вы не боитесь показаться непривлекательной.

– Ну, чудесно. – Мия слабо улыбнулась. – Значит, теперь я еще и непривлекательная. – Она вытянула руку вверх по диагонали. – Помогите мне встать.

– Уверены, что готовы выйти из шкафа?

Мия кивнула.

– Нужно убрать в комнате и постирать белье. К этому-то я готова.

Эван поднялся на ноги, взял женщину за руку и помог ей подняться. Мия, казалось, совсем ничего не весила. Какое-то мгновение они стояли рядом, почти соприкасаясь животами в тесном пространстве. Эван чувствовал ее взгляд на подбородке, ее дыхание на своей шее. Затем Мия похлопала его по боку и протиснулась мимо. Из спальни они вышли вместе. Мия выключила телевизор и принялась собирать белье.

Эван, направляясь к двери, вновь подумал об афоризме, который она прилепила к стене для своего сына. «Следуй за тем, что важно, а не за тем, что выгодно». Он остановился, глядя на надпись, и подумал, неизменны ли его Заповеди. Можно ли добавлять новые правила по собственному желанию? Эван опять вспомнил, как Джек бродил по темному дому, наводя заметный лишь одному ему порядок, производя одни и те же действия ночь за ночью. Ферма – такая безопасная, убранная, дышащая уютом – всегда казалась находящейся вне времени. Эта квартира выглядела совершенно иначе. Со всеми этими отпечатками маленьких рук на стенах и семейными фотографиями в рамках, она воплощала в себе превратности жизненного цикла – но в ее стенах обитал уют другого рода.

Мысль ускользнула прежде, чем Эван смог ее сформулировать, но все же он почувствовал, что такой уют недостижим без столкновения со сложностями жизни.

Краем глаза Эван заметил Мию, ползающую на четвереньках на полу у перевернутого подноса. Он развернулся и присоединился к ней, помогая собирать осколки.

Глава 18

Погляди внимательнее

Накануне своего семнадцатого дня рождения Эван впервые сталкивается с угрозой, являющейся частью его профессии. Джеку становится известно, что кому-то удалось получить доступ к файлу в какой-то секретной базе данных. С упорством, выработанным еще в те времена, когда он служил пехотным сержантом, Джек запирается в доме и не смыкая глаз просиживает в темной прихожей на деревянном табурете семьдесят два часа, глядя на входную дверь и держа на коленях дробовик. Он встает с места, только чтобы выпить воды из термоса или сходить в туалет. Затем телефонный звонок с неопределившегося номера дает знать, что угроза миновала.

Джек ставит табурет на отведенное ему место в кухне и подзывает к себе Эвана. Мужчина кладет себе на тарелку остатки индейки, затем наливает водки в стакан со льдом. Прислонившись спиной к раковине, он думает, сжимая в руке стакан. Его бдение предоставило ему много времени для размышлений.

– Я должен научить тебя, как это работает, потому что знание – сила, а я не хочу, чтобы у тебя не хватило силы на те испытания, что тебя ждут. Наша программа – совершенно секретная операция, финансируемая из неофициального бюджета. Деньги поступают напрямую из казначейства, свеженапечатанные, их невозможно отследить. Фактически это означает, что бюджет неограничен. Этим занимается министерство обороны под прикрытием министерства внутренних дел.

– Министерства внутренних дел?

– Именно. Управление землей, национальные парки[4]. Кто станет искать там след?

Джек продолжает раскрывать секреты. Банковские счета открыты на разных континентах. Наличные деньги проходят через контрактора в Абердине, штат Мэриленд, не знающего о том, что он перевозит, затем идут через абонентские ящики, неотслеживаемые транзакции, обмениваются на другую валюту. Этим занимаются бухгалтеры в фирмах-однодневках, кабинеты в которых размером с платяной шкаф и скрыты в недрах ульев офисных зданий среди кабинетов торговцев драгоценностями, биржевых маклеров и туристических фирм. Столы, телефоны и ничего больше.