Форварды - Лев Филатов

Сделавшись в один день, как тренер чемпионов, фигурой, заинтересовавшей сразу всех, он при каждом удобном случае заводил речь о «чистосердечном футболе» (эпитет сам подобрал), подразумевая под этим родство и единство со зрителями, честную борьбу в каждом матче, желание игроков тратить на поле все, что они имеют за душой. Он отверг охоту за турнирными очками способами тайными и запрещенными, трусливое, ущербное деление игры в зависимости от стадиона на «свою» и «чужую».

О моральных категориях заговорил в полный голос молодой тренер. А все видели, что игра его команды в чисто футбольных аспектах соответствовала лучшим образцам: разумная, быстрая, атлетичная, твердая. Но это он, видимо, считал само собой разумеющимся, вопросом сугубо профессиональным, для сегодняшнего состояния умов и нравов в нашем футбольном обществе не столь существенным.

Сохранив с мальчишеских лет простодушие, Малофеев, получив чемпионскую трибуну, не мог не забить тревогу, видя, что в бесконечно дорогой его сердцу футбол ужом проползает хищническое, корыстное браконьерство.

Нормативные федотовские сто мячей для Малофеева были выплатой долга клубу, его приютившему, и футболу, его признавшему. И как тренер, теперь уж сборной, он, судя по всему, намерен и дальше расплачиваться с футболом чистой монетой.

Тренер из форвардов, молодой, по сути дела только начавший. И, глядя на него, разве не тянет сказать, что хороший тренер обязательно, может быть, прежде всего должен быть честен?! Перед игроками, перед футболом, перед зрителями. Само собой разумеется, Малофеев такой не единственный и не первый. Но он необычайно вовремя напомнил, от какой печки полагается танцевать людям его профессии, людям, в чьих руках благополучие футбола.

Пусть футбол в наше время сближается с наукой, пусть делается сложнее и труднее – он остается простодушным по целям своим, по предназначению, по вечному стремлению – играя, побеждать. Если отнять у него это простодушие, останутся видимость, фикция, обман.

ЭДУАРД МАРКАРОВ

Место Маркарова в футболе – линия, где расходятся вкусы. Она невидимая. Те, кто находится по сторонам, временами, под давлением колебаний ситуации, перешагивают ее, делая вынужденные уступки. Но ненадолго, потом расходятся каждый на свою половину. Футбол изучен вдоль и поперек, известны все его многочисленные слагаемые. И плохая игра и хорошая, и победа, и поражение тут же обрастают тысячью аргументов, любой из которых имеет право на существование. Однако всеобщая эрудиция не в силах сладить с симпатиями к тому или иному игроку, к характеру игры той или иной команды. Форвард забивает, он душа команды, а кто-то упрямо талдычит: «Не нравится, не в моем вкусе…» Команда играет красиво, сноровисто, лидирует, и опять-таки доносится голос: «Несерьезно, ненадежно, легковесно…» Хоть разбейся, ничего не докажешь, вкус, он ведь характеризует не только предмет спора, но и самих спорщиков.

К Маркарову судьба была благосклонна. Сын Артема Маркарова, известного бакинского футболиста, он с первых детских шагов оказался в чарующем мире игры: семья, двор, стадион, где отец работал тренером. И все получалось у мальчика, влюбленного в мяч. Всему, что можно делать одному, он научился сызмальства. Юнцом его приметил Б. Аркадьев и взял в «Нефтчи», преподал ему уроки игры с партнерами, определил его в центрфорварды. И опять все стало получаться. Рядом был Юрий Кузнецов, один из выдающихся диспетчеров, человек, наделенный не просто, тактическим разумом и совершенным пасом, а еще и отцовским попечением об игроках передней линии.

Позже Маркаров и сам испытал удовольствие от игры в стиле Кузнецова, когда центрфорвардом в «Нефтчи» стал Банишевский, а на фланге был Казбек Туаев. Но Маркарова в отличие от Кузнецова постоянно манили к себе ворота, он никогда не довольствовался ролью подыгрывающего, все его блуждания, маневры, финты кончались рывком и ударом.

Потом, как водится, стал он замечать на себе косые взгляды: «Уже не тот, 29…» И перешел в «Арарат».

Этот клуб того же стиля, что и «Нефтчи», техничного, комбинационного, и Маркаров чувствовал себя как рыба в воде. Но было и отличие. «Арарат», испытав на себе влияние тренеров А. Пономарева, Н. Глебова, Н. Симоняна, постигал науку командной, волевой игры, постепенно выходил в лидеры. Маркарову снова повезло с партнерами по атаке: Аркадий Андриасян, Левон Иштоян, Николай Казарян, Оганес Заназанян – все в расцвете сил, все жаждущие себя показать, все «технари» да еще прошедшие школу тактики московских тренеров. Маркаров среди них был старшим. Его это устраивало, да и их тоже. Он вел игру, встречавшую полное понимание. Вместе с «Араратом» Маркаров стал чемпионом, дважды выигрывал Кубок, а самое главное – поиграл на виду, команда тогда всем нравилась.

Даже в самом кратком изложении получается биография лучше некуда. Маркаров ведь не просто блистал, поигрывал, производил впечатление, покорял аудиторию – он привел еще и те доказательства, против которых спорить не принято: 129 мячей в чемпионатах страны – шестой (!) результат в нашем футболе.

Вопреки всему этому, Маркаров имел половинное признание. Никто не ставил под сомнение его искусство обращения с мячом, соглашались, что он из виртуозов. Может быть, он перебарщивал, заигрывался? Ни в коем случае. Все его изящные проделки с мячом мелькали как искры, ровно столько, сколько нужно, отмеренные, как в аптеке, для общей игры, для атаки, для того, чтобы забить гол. Видел ли он поле? Еще бы, провидец, каких мало! Веером шли от него передачи мяча, ни малейшей возможности не упускал из виду. Хватало ли ему сил? Его голы только часть ответа. Он успевал всюду, совершал акробатические бесстрашные прыжки, бросался в единоборства, на выручку зазевавшемуся партнеру. Он был из тех, кто не считает своих движений, не экономит.

Что же в таком случае мешало ему состоять в «классиках», заодно с Г. Федотовым, Пайчадзе, Бесковым, Стрельцовым, Дементьевым, Ивановым, Симоняном, Гогоберидзе? Почему проходили мимо него, формируя сборную?

Честный ответ показался бы странным, поэтому его и замалчивают, хотя он существует: ростом не вышел. Как просто – 164 сантиметра, и отказ. Права на такой отказ нет, нет и разумных доводов. Зато есть «вкус». И тут ничто не поможет. Какие доводы, примеры, аналогии ни приводи, натолкнешься на усмешку: «Все это прекрасно, но если мы проиграем, скажут: „Кого набрали? Что за детский сад? Нам нужны атлеты. Надо лезть, давить, а не чикаться“, и меня снимут за непонимание, как надо формировать команду». Так объяснит тренер. Да и далеко не все болельщики примут «малыша». В крайнем случае смилостивятся: «У нас-то ничего, пусть играет, а на международной арене ему делать нечего».

Я сильно подозреваю, что в случае с Маркаровым ссылка на рост выручала тех, кто ему не давал ходу. Для определенной категории людей он играл слишком тонко. К такому, как Маркаров, любых партнеров не приставишь, начнется неразбериха. Нужно, чтобы и остальные были ему под стать, а это перестройка, смена взглядов, концепций… Зачем мудрить? Лучше попроще, попрочнее, с гарантией от поражения. Правда, без гарантий на классную игру. Вот так и властвуют немудреные вкусы.

А сам Маркаров сделал все, чтобы о нем помнили как о редкостном мастере.

БЕРАДОР АБДУРАИМОВ

Нам неустанно, особенно в телерепортажах, навязывают существование «стопроцентных ситуаций». Если виновата словарная нищета, то куда ни шло, простим. Но, похоже, в «сто процентов» верят. Имеется в виду положение игрока с мячом перед воротами, когда он, согласно уверенности смотрящих матч, обязан забить гол. Если это получается, то тут же тон снижается заявлением «остальное было делом техники». Если же мяч в сетку не проникает, тон повышается до патетического, где все вместе – и обманутые надежды, и школьные поучения, и сарказм. Прислушайтесь: сегодня сфальшивившего мастера стирают в порошок, а три дня спустя, когда он забьет великолепный гол, называют чуть ли не профессором по части удара.

Все это – накипь от эмоций. Стопроцентных ситуаций в футболе не существовало и сто лет назад, не бывает их и сейчас, они вообще игре не свойственны. Доподлинно известно, что в наших чемпионатах начиная с 1936 года одиннадцатиметровые штрафные удары забиваются в таком соотношении: семь с половиной из десяти. И это не мимолетное, наблюдение, а статистика достаточно больших чисел, которую вывел страж нашего Клуба Константин-Есенин. Пенальти тоже принято относить к «стопроцентным» ситуациям, а он, как видите, всего «семидесятипятипроцентный». Что же тогда говорить о мгновениях, предшествующих удару с игры?!

Пробегает время, и мы от щедрот своей влюбленности в футбол сочиняем легенды о вратарях, которым «забить было невозможно», и о форвардах, которые «не промахивались». Нам хочется, чтобы существовали такие герои даже вопреки нашему рассудку, нашей осведомленности. И пусть себе живут-поживают сказки, наша услада. Да они и со значением, футбольные сказки, как и любые другие, – «сказка ложь, да в ней намек…»