Дар - Даниэла Стил

Она соврала, что едет навестить захворавшую тетушку, в надежде, что ей поверят. Но даже если настоятельница и усомнилась в ее словах, Мэрибет знала, что ничто не удержит ее в этих мрачных стенах.

На следующий день на рассвете она покинула монастырь с оставшимися деньгами и чемоданом в руках и с переполняющим все ее существо долгожданным чувством свободы. Она не могла вернуться домой, но перед ней лежал весь мир — прекрасный и неизведанный. Мэрибет никогда не чувствовала себя такой свободной и сильной. Когда ей пришлось оставить свой дом, она испытала непереносимую боль; сейчас же речь шла лишь о том, чтобы найти себе кров и переждать до рождения ребенка.

Это будет легче сделать за пределами городка, поэтому Мэрибет отправилась на автобусную станцию и купила билет до Чикаго в один конец. Маршрут пролегал через Омаху, но Чикаго был самым дальним пунктом, который способна была вообразить шестнадцатилетняя девочка; кроме того, она могла высадиться в любой точке маршрута, а потом восстановить свой билет. Единственное, чего ей хотелось, — это уехать куда-нибудь подальше и найти место, где она могла бы провести следующие полгода своей жизни.

Мэрибет заняла место у окна в первом же автобусе до Чикаго. И когда она увидела, как удаляется прочь ее родной городок, то не испытала никакого сожаления — лишь внезапный восторг перед безбрежным будущим.

В прошлом, как и в городке ее детства, не осталось ничего. Друзей у нее здесь не было.

Единственные люди, по которым она скучала, — это мама и сестра. Дожидаясь автобуса, Мэрибет отправила каждой из них по почтовой карточке, пообещав дать свой адрес, как только она обоснуется.

— В Чикаго едете, мисс? — спросил водитель, как только она заняла свое место, непривычно взрослая и независимая.

— Может быть, — ответила Мэрибет с улыбкой.

Она могла поехать куда угодно и делать все, что ей заблагорассудится. Она была свободна.

Теперь она отвечала за свои поступки только перед самой собой, скованная лишь растущим в ее чреве ребенком.

У нее было уже три с половиной месяца беременности; еще ничего не было заметно, но Мэрибет чувствовала, как постепенно раздается ее тело. Она стала думать о том, что говорить людям в том месте, где она решит остановиться.

Ей придется объяснять, что привело ее в этот город, а потом, когда нельзя будет скрывать беременность, — где ее муж и почему она одна. Ей придется искать работу — а ведь она не так много умеет делать. Убирать в доме, работать в библиотеке, быть няней или официанткой — она была готова на любой труд.

А до тех пор, пока она не найдет работу, она будет жить на те деньги, которые отец дал ей для оплаты пребывания в монастыре.

Днем автобус остановился в Гриннелле.

Несмотря на легкий ветерок, было жарко, и Мэрибет стало нехорошо после длинного переезда, но съеденный сандвич улучшил ее самочувствие. Ее попутчики выходили на остановках, в автобус садились новые; похоже, большинство из них ехали из одного маленького города в другой.

Когда вечером этого дня они остановились в игрушечном маленьком городке, чистеньком и хорошеньком, она оставалась в салоне единственной пассажиркой, севшей в начальном пункте.

Это был университетский городок; в ресторане, куда дружной гурьбой отправились пассажиры автобуса, было много молодежи. Мэрибет он немного напомнил вагон-ресторан, однако все было очень вкусно, и у женщины, обслуживавшей ее, был учтивый и расторопный черный мальчик-помощник. Подав Мэрибет чизбургер и молочный коктейль, официантка широко ей улыбнулась. Бутерброд был огромным и очень дешевым; повсюду раздавались веселые голоса и раскаты хохота.

Мэрибет показалось, что это очень хорошее место; она так расслабилась здесь, что ей не хотелось уезжать, однако автобус уже должен был отправляться и следовать прямым путем до Чикаго.

Выходя из ресторана, Мэрибет вдруг увидела в его окне маленькое объявление, приглашающее на работу официантов и их помощников. С минуту она смотрела на него, погрузившись в размышления, а затем медленно отправилась назад, думая, что ее либо сочтут сумасшедшей, либо поверят в любую историю, которую она сочинит.

Та же официантка, которая обслуживала ее, посмотрела на нее с улыбкой и с немым вопросом, подумав, что клиентка забыла что-нибудь из вещей. Мэрибет, колеблясь и не решаясь начать разговор, переминалась с ноги на ногу.

— Скажите, а можно мне… я видела объявление… Мне нужна работа. То есть я…

— То есть ты хочешь работать, — все так же улыбаясь, подхватила женщина. — И нечего этого стыдиться. Два доллара в час. Шесть дней в неделю, десять часов в день. У нас скользящий график, так что удается выкраивать время на своих детей. Ты замужем?

— Нет, я… да… — заготовленная заранее ложь вдруг вылетела у Мэрибет из головы. — То есть я была замужем. Я вдова. Моего мужа убили в Корее.

— Мне очень жаль, — искренне ответила женщина, глядя Мэрибет в глаза.

Она видела, что девочка действительно хочет работать, и она ей нравилась. Она выглядела совсем юной, особенно для вдовы, но в этом ничего плохого не было, ведь и ходила в ресторан в основном молодежь.

— Спасибо… — кивнула Мэрибет. — С кем я могу поговорить о работе?

— Со мной. У тебя уже есть опыт?

Мэрибет, поколебавшись, решила не врать и покачала головой, размышляя над тем, стоит ли говорить собеседнице о будущем ребенке;

— Но мне очень нужна работа.

Она изо всех сил сжимала сумочку, чтобы унять дрожь в руках, и отчаянно надеялась, что ответ будет положительным.

Внезапно ей захотелось остаться здесь. Тут было так хорошо — этот уютный милый городок сразу понравился ей.

— Где ты живешь?

— Пока нигде. — Она совсем по-детски улыбнулась, и эта улыбка покорила сердце официантки. — Я только что сошла с автобуса.

Если вы меня возьмете, я заберу свой чемодан и пойду искать комнату. Я могу приступить к работе уже завтра.

Собеседница улыбнулась. Ее звали Джулия, и Мэрибет ей очень понравилась. В этой девочке чувствовалась какая-то внутренняя сила и достоинство, как будто у нее уже были свои твердые принципы и жизненный опыт.

Конечно, ее появление выглядело немного странным, но Джулия привыкла хорошо относиться к людям и верить своему первому впечатлению. А эта девушка ей сразу понравилась.

— Хорошо, иди за чемоданом, — наконец ответила она, тепло улыбнувшись. — Сегодня можешь переночевать у меня. Мой сын поехал к бабушке в Дулут. Если тебя не смущает беспорядок, поспи в его комнате. Ему четырнадцать, и он настоящий неряха. А дочке моей двенадцать. Я разведена. А тебе сколько лет?

Все это Джулия выпалила без пауз на одном дыхании.