Улыбка Амура - Ирина Леонидовна Касаткина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Главное, размышляла она, чтобы никто не догадался, что я влюбилась по-настоящему. Боже упаси проговориться Наташке! Она, конечно, поклянется, что будет молчать, как акула, и тут же проболтается Никите. Может, и не тут же, но не утерпит − это точно. А он − Вадиму. Тогда хоть сквозь землю провались!
Она представила себе развитие событий: Наташка шепчет своему братцу потрясающую новость, тот другу, друг… о, нет! Что он подумает про нее, Настю? Скажет, вот идиотка! Или что похуже. Нет, ни за что на свете! − никто никогда не должен догадаться, что с ней происходит. Молчать, терпеть и по возможности не смотреть в его сторону. Может, само пройдет.
Хорошо Наташке, размышляла она. Как влюбится, сразу начинает вертеть перед парнем хвостом и хоть бы хны − совсем не боится, что тот догадается. Наоборот, даже жаждет этого. Почему же ей, Насте, так страшно? А может, пусть? Ну, догадается − и что здесь такого? Все влюбляются. Может, дать ему понять?
Она представила себе этот процесс: многозначительный взгляд, особую улыбку, вздох − и на нее нахлынула волна страха и восторга. А вдруг он ей ответит взаимностью? Как Борис. И тоже захочет ее поцеловать. Вот он протягивает к ней руки… прижимает к себе… его губы касаются ее губ.
Диван будто выскользнул из-под нее, и она ухнула куда-то в бездну. В ушах шумело, сердце стремилось выскочить из своей клетки, тело свела странная судорога. Потрясение было столь велико, что она долго приходила в себя.
Ого! − испуганно подумала Настя. Я ведь только представила. А если бы на самом деле? Может, я какая-то не такая? Наташка, наверно, уже сто раз целовалась, − и хоть бы хны. У кого бы спросить совета?
Спросить совета было не у кого. Мама? Да ни за что на свете! Такое поднимется! Вообразит себе чего и близко нет. Папа? Но ведь он мужчина, он такого никогда не испытывал. Он не поймет. Да и что он посоветует? Скажет, держи себя в руках, ты девушка, тебе надо быть скромной. Может, с Соколовой? − она уже все испытала. Может, она объяснит, что с ней, Настей, происходит, − и посоветует, как себя вести дальше.
А вдруг растреплется всему классу? Наверняка, растреплется. Нет, Ирочке нельзя.
Вадим! Вадим, что со мной? Вадим, почему ты все время перед глазами? И все время хочется тебя увидеть. А когда ты рядом, я как скованная. Почему так?
Что ты делаешь сейчас, Вадим? О чем думаешь? И что будет с нами дальше?
А предмет ее переживаний сидел с другом на кухне и вел беседу, − как вы думаете, о чем? Да все о том же. Потому что та же проблема их волновала больше всего на свете. Что поделаешь, такой у них был возраст.
− Похоже, мы с тобой тянемся к одному и тому же цветку, − ревниво сказал Никита, исподлобья глядя на друга. − Но учти: я давно на нее смотрю. Может, не будешь путаться под ногами?
− Мы друзья или мне показалось? − помолчав, спросил Вадим.
− Скажем так: приятели.
− А думал, друзья. Выходит, ошибался?
− Ты не увиливай! При чем здесь друзья? Я тебе ясно сказал: Настя мне нравится. Понял?
− Понял. Мне тоже.
− Так! − расстроился Никита. − И что теперь? Драться будем?
− Зачем драться? Мы что − неандертальцы? Кого она выберет, тот с ней и будет. И потом − она же еще девочка. Давай подождем. Обещаю со своей стороны ничего не предпринимать. Но если она сама… знай, я ей отвечу.
− А может, разойдемся по-хорошему? Ты исчезнешь, и все. Не будешь перед ней маячить.
− Нет!
− Ладно, ты прав: она еще школьница. Хотя… теперь такие школьницы! Больше нас с тобой знают.
− Не надо, Никита! Наш брат тоже хорош. Вон недавно пацаны девочку за гараж затащили и юбку ей задрали. Она стоит, плачет, а они… рассматривают. Хорошо, успел двоим дать по морде. Так они еще и угрожать начали: мол, какое мне дело, чего вмешиваюсь. В общем, так. Если хочешь, − могу к тебе больше не приходить. Хотя, если честно, − очень жаль!
− Нет, давай оставим все, как есть. По правде говоря, ты мне тоже… нужен. Ладно, забудем. А насчет тех пацанов − их можно понять. Им же интересно. Хорошо у кого младшие сестры есть. Я все успел увидеть, пока Наташка росла. Как ее пеленали, и сам трусы менял, когда заиграется. Она меня совершенно не стесняется.
− А Настя?
− Ну, Настя! Настя − другое дело. Она у нас принцесса!
− Хорошая девочка! − вздохнул Вадим.
− Очень! − грустно согласился Никита.
Глава 8. Туманы
− Настюха, ура! Дождались, дождались! Наконец-то! − Наташкин вопль по телефону заставил Настю продрать глаза и взглянуть на часы. Боже, еще только шесть утра! Как охота спать! И чего эта ненормальная дождалась?
− Чего ты дождалась? − зевая, спросила она.
− Как чего? Весны! Сегодня же первое марта − ты что, забыла?
− Натка, я тебя убью! Ты соображаешь, который час?
− Да какая разница?! Как ты можешь дрыхать, когда весна на дворе?
− Какая весна − минус восемь! Посмотри в окно − темень, хоть глаз выколи! Еще минимум час поспать можно.
− Ну и дрыхни, соня несчастная! А я музыку включу, − буду рассвет встречать. Первый весенний!
И Наташка бросила трубку. А Настя выключила свет, укрылась с головой одеялом и попыталась заснуть. Но сон пропал. Она полежала с закрытыми глазами, потом встала, снова зажгла свет и подошла к зеркалу. Из зеркала на нее смотрело худенькое взъерошенное существо: еще не девушка, но уже не девочка, − так, серединка на половинку.
Никакой фигуры! − огорченно думала Настя, придирчиво рассматривая свое отражение, − скелет в ночной сорочке и патлы дыбом. И ты еще мечтаешь ему понравиться.
Она прислушалась, не встали ли родители, потом скинула сорочку, и голенькая, поминутно оглядываясь, снова подошла к зеркалу. Увиденное огорчило ее еще больше. Ключицы торчат, коленки худые, грудь нулевого размера и никаких бедер. То ли дело Наташка: плечики покатые, ключиц почти не видно и кофточка на груди так красиво оттопыривается.
− Почему я такая? − мысленно спрашивала она, пытливо вглядываясь в свое отражение. − Отчего мне стало трудно жить? Я должна стать женщиной, родить
