Обмануть себя - Наталия Рощина

Лунный свет освещал их, таких близких и таких далеких одновременно. Сейчас они вместе, а может быть — уже врозь. Ровное дыхание обоих сливалось в тихий вдох и более шумный выдох. На лицах нет ни тени тех сомнений и проблем, которые мучили уставший разум. Он сейчас отдыхал, рисовал несуществующие картины снов, дарил нереальные приключения и ощущения. В этом мире, где нет сознания, где оно устало спит, поддавшись привычному ритму, каждая минута приближала пробуждение. Оно изменит все: дыхание, мысли, выражения лиц, заставит произносить слова. И не всякое слово будет правдой, ведь так часто каждый из нас ищет спасение во лжи. Одна ложь порождает другую, и порой настает момент, когда ее становится слишком много. Она ложится непосильным грузом на плечи и давит, прижимает к земле, не дает распрямиться и прямо смотреть в глаза любимым, близким, чужим. Взгляд, устремленный вниз, надоевшая картина, и так хочется снова увидеть звезды. Но только пытаешься поднять голову, как чувствуешь, что теряешь равновесие, и снова опускаешь взор вниз — от этого страдает, плачет израненная душа, ее уже не спасти…

Вадим выехал со стоянки еще затемно. Он проснулся очень легко — на часах была половина четвертого. Засыпать снова не было смысла. Осторожно поднявшись, он потихоньку вышел из спальни, прикрыл дверь и зашел в ванную. Утренний душ всегда приводил его в хорошее расположение духа, словно вместе с потоками воды уходили в сточное отверстие все проблемы, захлебывались и уносились далеко-далеко, откуда нет возврата. Вадиму не хотелось закрывать воду. Он все стоял под горячим душем, прислушиваясь к своему состоянию. Не было желаемого спокойствия, но и вчерашней паники, отчаяния тоже не было.

Приведя себя в порядок, Вадим вышел из ванной комнаты, заметив, что на кухне горит свет. Там уже хозяйничала Валя. Запах ароматного кофе был слышен не только на кухне, куда заглянул Белов. На столе уже стоял стакан апельсинового сока, а на большой тарелке лежали красиво оформленные бутерброды. Валя всегда все делала так: она не могла просто отрезать хлеб, намазать его маслом и покрыть тонким ломтиком сыра. Обязательный маленький штрих в виде веточки петрушки, тонкой дольки лимона, сладкого перца — это необходимое дополнение. Она делала так не для того, чтобы лишний раз получить похвалу, просто в этом была ее суть: все должно быть красиво, законченно, от души.

— Доброе утро, Сергеевна, — Вадим подошел к Вале и поцеловал ее в щеку. Она обернулась, бросила на него быстрый, внимательный взгляд — от вчерашнего, ставшего чужим, колким, мужчины не было и следа. Привыкшая за эти годы к частым переменам в его настроении, Валя решила начать день как ни в чем не бывало. Никакого выяснения отношений, тем более перед дорогой, обычные банальные разговоры о завтраке.

— Доброе утро, Вадюша. Выпей сок, а через пару минут будут готовы мюсли, — увидев, как Вадим поморщил нос, добавила: — Нет более полезной еды, чем овсянка с утра, даже в современной обработке и с дополнениями.

— Слушай, а почему так: или вкусно, или полезно? Соединить можно? — залпом выпив сок, спросил Вадим.

— Неправда, а как насчет любимого сока?

— Он любимый и этим все сказано. Кто-то не переваривает апельсины.

— Меньше философии, время идет, — укладывая бутерброды в пакет, сказала Валя.

Вадим переоделся и начал с явным неудовольствием медленно жевать овсяные хлопья. Он жалобно посматривал на Валю, но она пила кофе и только посмеивалась.

— Я понял, — проглотив очередную порцию каши, произнес Вадим, — ты надо мной вместо Димки потешаешься, да?

— Как тебе не стыдно!

— Шучу, шучу. Только для завтрака слишком рано. Налей мне кофе без сахара, пожалуйста. — Когда с завтраком было покончено, Вадим взглянул на часы — начало пятого. — Все, Валюша. Спасибо, поехал я. Будем считать, что на дорожку мы уже присели.

Он не дал Вале возможности возразить, быстро вышел в коридор, где его ждала сложенная с вечера сумка. Оделся, бросил на себя последний взгляд в зеркало: слишком парадный вид для дороги. И вдруг спросил:

— Хочешь, поедем вместе? Не знаю, почему я раньше не сообразил. Ты ведь так хотела в Москву. Поедем, остановимся в хорошей гостинице. Пока я буду заниматься своими делами, погуляешь по столице. Поедем?

— Нет, спасибо. Я не поеду. Тебе будет спокойнее одному. Это не тот случай. Надеюсь, когда-нибудь это произойдет, и мы будем вместе совершать экскурсии. И Димку возьмем. Поезжай, улаживай все проблемы, а за нас не переживай, — Валя приподнялась на цыпочки и поцеловала Вадима в кончик носа. У Беловых это считалось выражением безграничной нежности. В ответ Вадим крепко прижал ее к себе, запрокинул голову и шумно выдохнул.

— У нас все хорошо, Сергеевна, слышишь?

— Да, я слышу, — закрыв глаза, тихо ответила Валя. — Просто скажи, что любишь, шепотом, глазами — я и тогда услышу.

— Валюша, не сегодня.

— Прозвучало как «никогда», — Вале стало неприятно, что она словно выпрашивала признание в любви. Ей не составляет труда говорить слова нежности. Может быть, потому, что они идут от сердца, не надо долго подбирать их. — Как хочешь. Не буду брать с тебя пример. Мне всегда доставляет удовольствие признаваться в своих чувствах. Я тебя люблю, будь осторожен на дороге и в словах не только со мною.

— Вот на этом и остановимся, — Вадим поцеловал Валю в макушку, мягко отстранил от себя и быстро вышел, громко закрыв входную дверь. Этот звук неприятно резанул Вале слух, она непроизвольно вздрогнула и прижала руку к сердцу. Обычно она подходила к окну, провожая мужа взглядом, пока он не скрывался из виду, но сегодня она стояла в коридоре, не в силах пошевелиться. «У нас все хорошо… Кого он пытается в этом убедить? Себя, только себя», — Валя провела рукой по лицу, медленно зашла в спальню. Ее взгляд остановился на разостланной кровати: хранящие отпечатки прикосновений подушки, одеяло с загнутыми с двух сторон углами. Вале захотелось лечь на место Вадима. Она так и сделала: закрыв глаза, подтянула одеяло повыше и постаралась расслабиться. Потом повернулась на живот и обняла подушку обеими руками. Она сразу почувствовала запах Вадима и решила, что все дни его командировки будет спать именно здесь. Улыбнувшись, она вспомнила, как мама всегда говорила: «Лягу на твою подушку и узнаю все твои мысли». Валя замерла, попытавшись ни о чем не думать, словно освобождая голову от всего, что могло помешать мыслям Вадима очутиться в ее власти. Но конечно же ничего подобного не произошло. Повернувшись на другой бок, Валя представила себе, как он сейчас сидит за рулем и автомобиль уносит его все дальше, дальше. Ей всегда нравилось наблюдать за его красивым профилем и невозмутимым выражением лица, когда Вадим вел машину. Он всегда уверен в себе. Весь его облик постоянно говорит об этом, заставляя любого человека после нескольких минут общения поверить в то, что перед ним самый удачливый, разумный, обаятельный мужчина. Валя знала, что на людей он производит только такое впечатление.

Открыв глаза, она поняла, что заснуть ей больше не удастся, и уставилась в потолок: несмелый солнечный луч совершал неспешное путешествие по его идеально гладкой поверхности. Валя машинально следила за ним, погрузившись в свои мысли о Вадиме. Пожалуй, он таким и был — баловень судьбы, которого природа ни в чем не обделила, а кое-чем вознаградила в избытке. Чуть-чуть меньше желания перемен, чуть-чуть больше ответственности — и портрет Белова был бы идеальным. Но Вадима эти «чуть-чуть» не беспокоили, а близким не удавалось изменить его. Он шел по жизни с гордо поднятой головой, не задумываясь о завтрашнем дне, пытаясь выжать все из дня насущного. Он старался удовлетворять свои капризы, но не всегда это проходило безболезненно для окружающих. Вадиму многое прощалось. Красивому человеку легко получить прощение.

Валя почувствовала, как мысли ее резко меняют направление. Она хотела наполниться до краев самыми светлыми ощущениями: улыбнулась, вспоминая, каким нежным, внимательным и немного испуганным ожидал он ее на ступеньках роддома. Он так и не отдал ей букет цветов, продолжая крепко сжимать его в одной руке, а другой осторожно отвел белоснежный накрахмаленный уголок, прикрывавший личико малыша. Валя не могла забыть, как удивленно взметнулись вверх его брови и дыхание сбилось. Он казался таким беззащитным. И только через какое-то время его отношение к сыну стало похожим на то, чего ожидала от него Валя. Он стал заботливым отцом, полностью взявшим на себя ответственность за свою семью. Вале было приятно видеть его и растерянным, и сильным. Она любила его, стараясь показать, что ее чувства не изменились с рождением Димки. Вадим так переживал, что с появлением малыша он сам перестанет быть центром внимания. Скольких сил стоило ей поддерживать в нем уверенность в этом. Валя поняла, что все эти годы помогала развиваться в душе Вадима капризам маленького, избалованного ребенка, каким он был всегда. Мир вращался вокруг него, когда рядом были заботливые Галина Матвеевна и Петр Петрович, когда в недолгой роли его супруг оказывались Регина и Марьям. Валя четко помнила их необычные имена, стараясь не просить воображение рисовать ей внешность бывших жен ее мужа. Может быть, он расставался с ними тогда, когда понимал, что не получит от них той бесконечной заботы и внимания, от которых так нелегко отказаться единственному, долгожданному ребенку слишком ответственных родителей? А может быть, они сами уходили от него, когда замечали, что муж перестает уделять им должное внимание, обременяя их своими капризами? Наверняка они не смогли долго терпеть его противоречивый, переменчивый характер и постоянную готовность отвернуться, не замечать никого.