Девушка полночи - Катажина Бонда

– Охране или крыше?

– Крыше? – Буль искренне удивился вопросу. – Это культовый клуб. У нас оборот полмиллиона в неделю. Без поддержки бы мы давно уже выпали из колеи. Часть выручки легальная. Ну а остальное – сами понимаете. Все стараются, чтобы как можно меньше попало в карманы бюрократов. Кто из нас любит переплачивать?

– Конечно, – согласилась Саша без улыбки.

Она старалась сохранить равнодушие, но в данной ситуации ее гонорар казался весьма скромным заработком. Видимо, каждый получает ровно столько, скольким готов рискнуть. Саша чувствовала, что опять вступает на скользкую дорожку. Но она справится. Это быстрый и легкий заработок. Собственно, она не могла позволить себе отказаться. Если она не выплатит долг, то не получит здесь никакой работы. Даже места официантки в «Игле». Конечно, в любой момент можно вернуться в Шеффилд. Но пока она даже думать об этом не хотела.

Саша вышла из бистро, свернула за здание заправки и подождала, пока ее заказчик выйдет. Как она и предполагала, он направился к новенькому темно-синему «саабу», припаркованному под навесом. Несмотря на продолжающийся снегопад, он не намочил свои итальянские ботинки. Саша записала номер его машины и пошла в сторону автобусной остановки. Было так скользко, что пару раз она едва не упала. Ей нужна машина, причем как можно скорее, созрело решение. Для начала она одолжит у матери старый «фиат-уно». Надо было подумать об этом раньше, не пришлось бы сейчас мокнуть на остановке.

Саша подняла голову. Снегопад разошелся не на шутку. На деревьях лежали тяжелые белые шапки. Сугробы по обеим сторонам шоссе были около метра высотой. Совсем не похоже на то, что весна готовится к атаке. Скорее всего, ночью ударит мороз, и месиво на тротуаре превратится в лед. Саша подумала, что содержимое праздничной корзинки для освящения вполне может замерзнуть по дороге в костёл. Она не помнила такой погоды на Пасху. Ведь даже на Аляске рано или поздно наступает весна. С ней поровнялось проезжающее такси, и она с надеждой замахала рукой. Машина остановилась. На удивление, пассажиров в ней не было. Саша с облегчением уселась и сразу же вынула из конверта документы. На одном из первых досье работников клуба она увидела фотографию двадцатишестилетней женщины. Черные волосы средней длины, асимметрично выбритые до середины виска. Розовая прядь. Девять татуировок, пирсинг в носу, готический макияж. Красивая, хоть и слишком разукрашенная. Впечатлительный эксцентрик. Разведена. Статья за угрозы. Была также задержана за оскорбление невесты во время свадьбы и попытку убийства. Пыталась угостить соперницу маринованными мухоморами. Дело закрыли. Люция Ланге – прочла Саша. Просмотрела ее биографию, особые приметы, хобби. Потом стала разглядывать остальные снимки. Певец, который якобы желал избавиться от Буля, выглядел совсем безобидно. Напомаженный красавчик, тип напергидроленного серфера. Иза Козак – его правая рука, миловидная брюнетка с лишним весом. Декольте открывало ее пышный бюст намного больше, чем это было принято. Замужем, двухлетний сын. Некоренная жительница Гданьска. Интересно… – Саша обратила внимание, что материалы подготовлены очень профессионально. На одном из документов был адрес заказчика, но никаких данных о службе Павла Блавицкого в полиции.

Таксист что-то тихо напевал.

«Начнем с того, пан Буль, что проверим, кто вы такой. И чего вы на самом деле хотите. И почему мне знакома ваша фамилия», – подумала Саша. Машина остановилась у ее дома. Она протянула водителю банкнот в пятьдесят злотых, хотя такая поездка тянула едва ли на двенадцать. Таксист удивился слишком щедрым чаевым.

– До свидания, – сказала Саша перед тем, как захлопнуть дверь. – Если что, вы меня никуда не подвозили.

– Пусть Господь благословит вас, – произнес таксист и тронул машину с места, приминая свежий слой снега.

Вальдемар Габрысь поднял крышку унитаза и внимательно осмотрел его. Он был исключительно чист. Несмотря на это, он нажал на кнопку слива как всегда, три коротких раза. Точно так же, как делал это с колокольчиком во время мессы. Когда тесный туалет наполнился звуком булькающей в бачке воды, он сел на унитаз и закрыл глаза. Телевизор работал на полную громкость. Выходя из комнаты, Габрысь попросил тетю добавить звук, чтобы и в месте уединения не прерывать молитвы. Если бы кто-нибудь обвинил его сейчас в богохульстве, он пригрозил бы ему судом Божьим.

– «А я Тебе доверяю, во всем уповаю на Тебя, Господи, говорю Тебе: Ты мой Бог, – повторял он, крестясь. – В Твоей руке дни мои, вырви меня из лап врагов и преследователей моих»[14].

Как всегда во время поста, Габрысь испражнялся быстро и шумно. Он уже сорок дней соблюдал все правила, установленные католической церковью. Не ел мяса, не слушал музыку, носил скромную одежду, специально предназначенную для этого времени. Дополнительно три часа в день проводил в костеле Звезда Моря и помогал в предпраздничной уборке. В этом году главным образом в расчистке снега. Когда он шел домой на постный обед, его руки дрожали от усталости после сбрасывания снега с крыши костела, очистки подоконников и откапывания дорожек перед домом священников на улице Костюшко. Он был уверен, что апокалипсис наступит со дня на день.

– Бог таким образом говорит с нами, – убеждал Габрысь членов Францисканского светского ордена и тех, кто случайно попал на коллективные молитвы. – Посредством этого непрерывного снегопада, этого снежного потопа и мороза перед Воскресением, Всевышний дает нам знак, что скоро наступит конец света. Выживут только самые благочестивые. Только они будут спасены. Ибо снег – это начало конца для всех грешников.

На лицах слушателей он видел настоящий страх. Некоторые крестились по нескольку раз подряд. Кто-то уходил, крутя пальцем у виска, но были и такие, кто включился в дискуссию.

– И в самом деле не припомнить такой Пасхи, – поддакивали прихожане. – Что-то в этом есть. Неужели и правда Черный всадник уже близко?

– Всадник без головы, – добавлял едва слышным шепотом Вальдемар.

Это всегда действовало, как правильно подложенное взрывное устройство. Ему удавалось посеять панику. Все поскорее расходились по домам, в надежде, что весна все-таки придет. Габрысь на нее не рассчитывал. Он ждал этого момента уже давно и был скорее рад, хотя никому бы в этом не признался, особенно ксендзу. Кто там знает, не начнется ли Армагеддон снежной вьюгой? По мнению Габрыся, именно так все и должно было случиться. По его любимому каналу несколько раз показывали репортажи на эту тему, а после них так называемые дебаты. О конце света рассуждали эксперты, теологи, а в последнем выпуске даже метеоролог. Ясное дело, что на центральных каналах никто об этом говорить не станет, даже если и согласен в глубине души. Эти грешники продали свои души дьяволу. Достаточно было посмотреть их рекламу, фильмы и новости. У Габрыся начинали подниматься температура и давление, когда он случайно попадал на какое-нибудь голое тело. Смотрел и мысленно плевался. Зло из зол! Секс, убийства и отсутствие веры. Но Габрысь сильный. Даже если Господь заберет у него все, как у Иова, он не сдастся. Поэтому Он заговорит с ним. Выберет его. И возможно, именно сейчас, очень скоро, раз уж Он набросил на землю белую пелену. Потоп ведь тоже начинался с осадков. Дождь не переставал идти. Люди думали, что ливень скоро закончится, хотя Бог их предупреждал. Но они не хотели жить по-другому. Постоянно грешили, все время убивали. Спасать их не было смысла. И все, как один, погибли. Выжили только Ной и его семья.

Поэтому молился Габрысь истово и верил, что это он станет избранным. Ему Господь укажет, какие именно пары животных или людей он должен спасти в своем ковчеге. В каком, он пока не знал. Он ждал знака, ибо верил, что Бог даст ему его, когда придет время.

– «…Но скажи только слово, и будет спасена душа моя», – прошептал он растроганно, после чего отсчитал шесть листиков туалетной бумаги. Два раза по три. Закончив, он спустил воду, снова нажимая кнопку трижды, а потом тщательно помыл руки и распылил сосновый аромат, чтобы нейтрализовать запах. Он направил струю освежителя в три угла туалета. Три – это было его любимое число. Ведь сам Господь выбрал три образа для своего существования. Когда он вернулся в комнату, тетя спала. Голова ее свесилась набок, из уголка рта сочилась тонкая струйка слюны. Габрысь взял салфетку и заботливо вытер тете лицо. Вынув из ее руки пульт, выключил телевизор. Потом поправил подушку, при помощи специальной рукоятки опустил изголовье, чтобы старушка хорошо отдохнула перед тем, как они пойдут на вечернюю мессу, укрыл тетю пледом до подбородка. Сам он сел за стол и вынул папку с надписью «Жилищный кооператив, Пулаского, 10». Он надел очки, затем принялся один за другим вынимать документы для проверки и складывал их в стопки на столе, покрытом повседневной скатертью, до тех пор пока на нем уже не осталось места. Раздраженно осмотревшись, он стал раскладывать оставшиеся документы на полу и тяжело вздохнул, представив себе, сколько работы его ждет над подведением баланса.