Клятва верности Книга 2 (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка"

Фима поцеловала бабулю в щёку, и пора было уже уходить, да только держал её один вопрос.

— Бабуля, я сильно изменилась?

Та задорно рассмеялась.

— Изменилась? — переспросила она, обнимая ладонями лицо внучки. — Фима, ты же взрослая девочка должна понимать, что секс не меняет людей. Подумаешь, переспала…

— Нет-нет, бабуль, ты не поняла, — стала вырываться Фима, смутившись откровений бабы Мары. — Я изменилась после полёта в республику?

Вопрос о том, влияет ли на неё Сильнейший, не мог не тревожить её. Она помнила слова мудреца, что любое путешествие меняет человека. Поэтому и хотела узнать мнение бабули, ведь со стороны виднее. Она только надеялась, что эти изменения были в лучшую сторону.

— Ах, это, — перестала веселиться Мара Захаровна и с улыбкой серьёзно ответила: — Да, изменилась. Ты стала взрослой. Полёт тебе пошёл на пользу. У тебя появились друзья. Ты словно расцвела. И виной всему любовь. Так что запомни: не секс превращает девушку в женщину, а любовь. Ты была тугим бутоном, но твои лепестки наконец-то постепенно распускаются, тянутся к солнцу. Так что держись его, Фимка, не потеряй. Мне он нравится. А перед родителями не бойся, я заручусь, если надо, надавлю куда следует, они не будут против.

Фима удивлённо моргнула.

— А могут быть против? — ахнула она, так как и не думала, что всегда добрые и милые родители могут ей в чём-то отказать.

— Вообще-то да. Он же атландиец, милая. Хотя вроде расистов среди нас не водилось, но вдруг. Это я так, на всякий случай тебя предупреждаю. Ты только не переживай, — бабуля поняла, что наговорила лишнего и поспешила выставить внучку за дверь спальни, где её уже поджидал Дантэн.

— Благодарю за всё, — тихо отозвался он, такой же серьёзный и собранный, как и Фима.

— Ну ты-то чего?! — воскликнула баба Мара, понимая, что кое-кто подслушивал под дверью. — Ну нашли кого слушать, бабку старую.

Ход усмехнулся. Мара Захаровна выглядела как красивая и шикарная женщина лет тридцати, и точно на старушку не тянула.

— Всё, уезжайте, а то чую, сейчас ещё и слёзы начнутся — не остановишь, — проворчала старшая Заречина и молодым людям ничего не оставалось, как покинуть гостеприимную хозяйку квартиры.

— Даже вино и то отобрали, — обиженно шепнула Мара Захаровна, когда дверь за внучкой и её пришельцем закрылась. — Как теперь стресс снимать? Правильно, звонок другу!

Фима взглянула на Дантэна, который привычно разворошил ей волосы.

— Ну что, полетели? Я нашёл отличный домик на берегу Чёрного моря.

— Где? — опешила Фима, которая только-только сделала первый шаг.

— Всего два часа лёту, не так и далеко, — отозвался Дантэн, обнимая за плечи девушку и уводя к лифту.

Чемодан Заречиной плавно левитировал за ними, как призрак того, что всё уже решено, и Фима сама подписалась под согласием, что Ход руководил в их тандеме.

Глава 5

Дантэн краем уха слушал разговоры Симы то с родителями, то с подругами, то с Ахметовым, то с начальником. Никто не верил, что Заречина могла всё бросить и умчаться к морю с атландийцем.

— Он что и вправду прилетел за тобой? — ахала Анита, а Фима скромно поглядывала на ухмыляющегося Дантэна и не знала, что и ответить.

— Да, — после долгих сомнений смело ответила она.

Другой причины вообще не было. Ну что Сильнейшему делать на Земле, если он с трудом переваривал пробки и, хмурясь, устраивал опасные трюки, перелетая с одного уровня транспортной трассы в другой, лишь бы поскорее вырваться за пределы столицы и её пригорода.

— Ну ты и смелая, — поразилась отваге Заречиной блондинка. — Я бы не смогла как ты. А как же работа?

— Я уволилась.

— Да ты что?! — снова заохала Анита, а Ход фыркнул и чуть склонил голову, чтобы заглянуть в экран Симиного комфона.

— Добрый день, сиара Суханова, — спокойно поздоровался с блондинкой атландиец, а девушка ахнула, испугавшись.

— Он что? подслушивал? — прошептала она, глядя на Фимe, которая попыталась рукой отодвинуть Хода.

— Анита, прости, но я не понимаю, чего вы все переполошились? Вы же с Юлианой знали, что мы спим вместе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Анита молчаливо ахнула, прикрыв ладошкой рот и выпучив глаза. Затем залепетала, оправдываясь перед Заречиной:

— Вы не думайте, мы не думали ничего неприличного. Ну спали и спали. Не раздеваясь же. Ой, ну то есть спали, просто спали, а не в том смысле спали.

— В самом прямом спали, — усмехнулся Ход, а Серафима шикнула на развеселившегося атландийца.

— Анита, он за штурвалом, так что ты прости, но я потом тебе позвоню.

— Ага, давай. Ты прости, если что не так. Я же не знала, — тихо прошептала Анита и отключила связь.

А Серафима обиженно насупилась, молча сверлила в бессовестном Сильнейшем дыру. Но, увы, безуспешно.

— Ход, так нельзя, — отринув попытки воззвать к совести бесстыдника, девушка перешла на более действенные способы — разговор по душам. — Ты ещё простынь вывести с девственной кровью, чтобы вообще все знали про наши с тобой отношения.

Глаза атландийца заискрились весельем. А сам Дантэн чарующе улыбнулся, словно мысль ему понравилась, Серафима даже на секунду испугалась, что он повернёт флаер, но вовремя вспомнила, что ту самую простынь благополучно отправила в стирку, и уж точно следов крови на ней больше нет.

— Я изучал вашу историю, — с нескрываемым любопытством заговорил атландиец, — неужели у вас ещё где-то сохранилась эта традиция каменного века?

Под его жарким взглядом девушка почувствовала себя обнажённой. Да, зря она затронула эту тему, так как у неё перед глазами вплыл образ атландийца в душевой, сидящего на корточках и протягивающего ладонь с окровавленными пальцами. Что в тот миг она испытывала, девушка не смогла бы описать словами. И стыд, и гордость, и радость, и благодарность — всё смешалось тогда в ней, а сейчас смущение вновь овладевало Симой.

— Ход, — настойчиво позвала его Сима, — не уходи от ответа.

Сильнейший усмехнулся и перевёл взгляд вперёд, на дорогу.

— Тебе не нужен мой ответ. Ты всё прекрасно сама знаешь. Меня удивляет, что ты родителям ничего не сказала о нас с тобой.

— Пф-ф-ф, — фыркнула Фима, струхнув. Только знакомства с родителями ей для полного счастья не хватало. Она сама ещё не поняла, в каком статусе нужна Дантэну. — Рано ещё, — тихо отозвалась, смотря за окно, за которым мелькали верхушки деревьев. Ход взял напрокат самый скоростной флаер, который был в наличии, и не позволил машине включать автопилот, нарушая очередное правило дорожного движения: за пределами города при скорости свыше двухсот километров в час запрещено ручное управление транспортным средством.

— Страх, Сима. Опять этот страх, — проворчал Дантэн, не смея настаивать.

Ему нравилось дразнить Симу, очень увлекательно выводить её на чистую воду перед знакомыми, лишь при разговоре с родителями он не лез, внимательно слушая. Девушка нервничала перед матерью, отец для неё был ближе. Это показалось Дантэну странным. В его семье мать всепрощающая и понимающая, а с отцом всегда сложнее установить контакт.

Заречина кивнула, признавая правду. Да, она боялась. В человеке всегда живут сомнения. Если бы их не было, то, наверное, Фима была похожа на… Девушка взглянула на Дантэна и улыбнулась своим выводам. Да, именно так. Она бы была как Ход — самоуверенной, самовлюблённой нагловатой хамкой. У Сильнейшего, казалось бы, отсутствовали все положительные качества. Он намеренно отталкивал от себя всех, кроме неё. За ней он прилетел. И с ней он стремился быть рядом, требуя в ответ того же. Фиме хотелось верить, что она права, что она, наконец, разгадала таинственную душу инопланетянина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Итак, пятый пялец, — напомнила ему девушка, желая услышать полюбившийся голос.

Ход практически не дёргал штурвал, флаер нёсся по пустынной скоростной трассе, встречные флаеры были на уровень ниже, не в состоянии развить ту скорость, которой придерживался атландиец.