За тебя, Родина! - Илья83
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я вас понял, Ирина! — улыбнулся он такой непосредственности. — Если что я вас сам найду. Во Львове не так много школ так что учительницу Ирину я найду быстро. Договорились?
— Да! — радостно улыбнулась она.
И когда он уже почти вышел со двора то услышал как та крикнула вдогонку:
— Моя фамилия Точилина! Ирина Точилина! Я буду преподавать русский язык и литературу!
Помахав рукой и показывая что услышал Саша прошёл под аркой жилого дома и снова оказался на людной улице.
— Да уж, какие, оказывается, бывают молодые советские учительницы… Просто диву даюсь! — хмыкнул он и неторопливо зашагал к дому…
Глава 33
г. Вадленкур, Франция.
19 мая 1940 года. Вечер.
Гюнтер Шольке.
Наконец-то! Разогнув онемевшую спину и отложив последнюю бумагу Гюнтер со вздохом облегчения встал из-за стола. За окном сгущались сумерки, по стеклу стекали капли дождя, начавшегося ещё днём. Всё это время, начиная с того момента как Зепп усадил его в своём кабинете и загрузил бумажной работой, Шольке не выходил из здания штаба. Приказы, ведомости, докладные и служебные записки для его подразделения… словом именно та бумажная работа которую он так не любил но был вынужден заниматься. Даже мелькнула мысль что во время вражеской атаки ему было легче… Но тут же отбросил её. Глупо так думать, особенно учитывая сколько его бойцов погибло за этот дрянный французский городишко, прикрывая задницу танкистов. Хотя потом уже они прикрыли его собственное седалище, в последний момент отбросив противника и позволив поверить что этот день у них не последний. Значит, в расчёте? Туше!
Сам Дитрих не заглядывал в свой кабинет уже несколько часов и где он пропадал, похоже, не знал даже Роске, сидевший за стеной и время от времени помогавший Гюнтеру со штабными бумагами. Кстати, вот и снова он…
— Вы закончили, Шольке? — спросил он, подойдя к столу.
— Да, только что… — кивнул Гюнтер, разминая правую кисть. И, движимый благодарностью за помощь, предложил: — Давай без чинов?
— С радостью, Гюнтер! — улыбнулся унтершарфюрер. — Ну что ж, раз ты, наконец, освободился то пойдём. Нас уже ждут.
— Куда пойдём? И кто ждёт? — удивился Шольке, застёгивая воротник плащ-палатки и надевая свой шлем.
— Узнаешь чуть позже, а сейчас времени мало! — с этими словами Роске тоже напялил на себя пилотку, которую раньше держал в руке, и вышел за дверь, вынуждая Гюнтера последовать за ним.
Дождь не унимался, лил как из ведра, образуя на выщербленном танковыми гусеницами асфальте обширные лужи. Зато влажный воздух стал пахнуть свежестью а не гарью от сгоревших домов и техники. Втянув носом запах Гюнтер плотнее закутался в свою накидку и ускорил шаг, слыша как капли стучат по стальному шлему.
…Вот и его временный штаб! На этот раз возле крыльца не маячила фигура «цепного пса» и Шольке с адъютантом Дитриха тут же забежали внутрь. Ещё несколько шагов по коридору и Роске, шедший первым, распахнул дверь в самую большую комнату в доме. Гюнтер зашёл за ним и удивлённо остановился, встреченный настоящим радостным рёвом…
Здесь были все его подчинённые, те кто прошли с ним тот невыносимо тяжёлый день 17 мая 1940 года, когда Гюнтер уже стал прощаться с жизнью, зная что им больше нечем остановить последние французские танки, окружившие церковь. Но не только они, Шольке заметил и нескольких знакомых солдат в армейской форме, подчинённых Биссинга.
Вот Бруно, без кителя и в штанах с подтяжками, уже явно выпивший, встаёт из-за большого стола держа в руке бутылку вина… Виттман и Ковальски сидят рядом склонившись друг к другу и разговаривая, но увидев своего командира тут же расплываются в улыбке… Малец Ханке тоже тут, жадно уплетает еду со стола… А вон и Майснер, пытается всех перекричать что явился Шольке…
Комната ярко залита электрическим светом, огромный стол, сооружённый из нескольких меньших, стоит в самом центре, а вокруг него десятки стульев. С которых вскакивают его солдаты, его боевые товарищи… нет, уже братья! После той мясорубки он окончательно перестал воспринимать их как всего лишь бойцов. Теперь они его семья! Если бы не эти бравые парни то Гюнтер точно не смог ничего сделать! Каждый из них внёс свой вклад в победу над врагом! Как же он хотел чтобы здесь и сейчас рядом с ним стояли те кто сражался вместе плечом к плечу но не дожил до спасения! Увы…
… — Командир, как вы? — улыбался Брайтшнайдер, стоя рядом с ним.
… — Оберштурмфюрер, наконец-то вас выпустили! Мы уже заждались! — завопил Майснер, тоже с трудом пробравшись к Гюнтеру через толпу эсэсовцев.
… — Да здравствует наш командир! — звонко закричал бевербер Ханке, весь красный и потрясая полупустой бутылкой.
Уже напился, чёртов сорванец! Ну погоди, он устроит ему утром усиленную разминку…
— Тихо!!! — внезапно во всю мочь заревел Бруно, обернувшись к солдатам. — Я хочу сказать речь!
Потребовалось полминуты чтобы все, наконец, успокоились и в ожидании посмотрели на гауптшарфюрера. За это время подмигнувший Виттман сунул Гюнтеру в руки какую-то кружку в которой почти до краёв плескался шнапс.
— Парни! Все знают почему мы все здесь сегодня собрались, верно? — спросил он, обведя всех взглядом.
Подтверждающие кивки и одобрительные возгласы послужили ему ответом.
— Но я напомню! Сегодня мы будем вспоминать тех кого уже нет с нами… Кто погиб за Германию и фюрера, зубами цепляясь за этот городок, зная что если дрогнет то не только умрёт сам но и подведёт армейцев, тех кто сейчас рвётся вперёд, добывая победу! — продолжал Бруно, вызвав удивление своими словами удивление у Шольке. — Скажу честно, в глубине души я не верил что у нас получится… Чёртовы французы лезли на нас словно паршивые лемминги, не считая потерь. Знаю, я был такой не один, многие сомневались, хоть и не говорили об этом… Но, чёрт побери, мы всё-таки сделали это!!! — взревел Брайтшнайдер под оглушительные радостные крики. — Мы надрали задницу напыщенным «лягушатникам» и показали что немецкие парни самые лучшие солдаты в мире!! Да здравствует Германия и её верные сыны, для которых не существует невозможного!!
Снова одобрительный рёв, который Гюнтер с радостью поддержал.
— Вот только есть
