Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Научные и научно-популярные книги » Политика » Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны) - Борис Фрезинский

Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны) - Борис Фрезинский

Читать онлайн Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны) - Борис Фрезинский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 204 205 206 207 208 209 210 211 212 ... 264
Перейти на страницу:

«Вскоре после приезда в Барселону, — кажется, это было под Новый год, — я пошел к поэту Антонио Мачадо — привез ему из Франции кофе, сигареты. Он жил на окраине города в маленьком холодном доме со старой матерью; я там довольно часто бывал летом. Мачадо плохо выглядел, горбился; он редко брился, и это еще больше его старило; ему было шестьдесят три года, а он с трудом ходил; только глаза были яркими, живыми»[2296].

Именно тогда Эренбург сделал фотопортрет поэта, который оказался последним его снимком (после поражения Республики Мачадо перешел границу с Францией, поселился там неподалеку от своей родины и через три недели умер).

Статьи Эренбурга 1938 года трагичны; они сочетают гнев и желчь, пафос и иронию, элементы очерка, репортажа и памфлета. Это вершина его испанской публицистики. Подготовленная им книга публицистики «В Испании 1936–1938» содержала 70 статей (8 печатных листов) и была набрана в издательстве «Художественная литература». В сентябре 1938-го ее подписали в печать, но потом задержали печатание. Три статьи из нее вычеркнули («Барселона в августе 1936», «У Дуррути» и «Барселона в октябре 1936»), прислав Эренбургу верстку, на титуле которой было написано: «Листы 1–8 по исправлении печатать. 25 II 1939». Прочитав верстку, Эренбург не согласился с изъятием барселонских репортажей и впечатал названия трех статей конца 1938-го («Сила сопротивления», «Три конквистадора» и «Под Новый год»), написав: «достать», и к этому дописал: «Достать также статьи о конце Испании (январь — февраль 1939)»[2297]. Исправленную верстку он вернул в издательство. О ее дальнейшей судьбе Эренбург узнал уже по возвращении домой, в 1940-м: «В Гослитиздате мне рассказали, что моя книга об Испании не смогла выйти: задержала типография, а тут подоспел пакт — и набор рассыпали. Мне дали на память верстку»[2298].

Корреспондент «Известий» отступал вместе с республиканской армией, вместе с ней он в феврале 1939-го перешел французскую границу (у него была журналистская карточка, и он ее использовал, чтобы помогать испанцам)…

В сырую ночь ветра точили скалы.Испания, доспехи волоча,На север шла. И до утра кричалаТруба помешанного трубача…[2299]

4 февраля Эренбург передал по телеграфу из Фигераса последнее сообщение («Борьба до конца» — «Известия», 5 февраля 1939 года), а 5 февраля (тоже по телеграфу) писал уже из Перпиньяна, т. е. из Франции («Исход» — «Известия», 6 февраля 1939 года)…

Испанские статьи Эренбурга для «Известий» впервые были напечатаны книгой в 1986 году[2300]. Разумеется, они не могут дать сколько-нибудь полной картины Испанской войны — слишком о многом в них сказано глухо, а то и не сказано вовсе. Это и не могло быть иначе: журналисты, освещающие войну, с одной стороны, — тоже бойцы. Даже об участии в войне советских военных писать было запрещено — только в лирических стихах Эренбург мог написать о похоронах русского в Андалусии, об оливе, посаженной на его могиле:

Может быть, ему милей оливыПростодушная печаль березы!В темноте все листья пахнут летом,Все могилы сиротливы ночью.Что придумаешь просторней света,Человеческой судьбы короче?

Эренбург старался уберечь свои корреспонденции от явной лжи — он был куда меньшим циником, чем Кольцов, который обязан был информировать читателей «Правды» об острых политических событиях с официальных советских позиций. Корреспонденту «Известий» не раз удавалось обойти молчанием то, о чем нельзя было написать без заведомой лжи…

Главным, что осталось в литературном наследии Эренбурга от Испанской войны, несомненно, является большой цикл его испанских стихов, написанных в Париже после пятнадцатилетнего перерыва, когда его отлучили от журналистики, продолжая платить зарплату — состояние его было подвешенным[2301]. Испанские стихи начали главный том его поэзии. Они написаны потому, что Эренбург почувствовал: сказать обо всем пережитом можно только в стихах… Упомянем еще напечатанный в Москве перевод изданной в Мадриде книжки стихов Пабло Неруды «Испания в сердце»[2302].

Поздравляя Илью Эренбурга с семидесятилетием и отправляя ему полученную из Испании бутылку мансанильи («немного солнца моей страны»), Долорес Ибаррури выразила пожелание «скорой встречи в освобожденной Испании»[2303]. Подобно тому, как в прощальном письме при ее отъезде из Москвы Эренбург написал: «Меня часто упрекали в пессимизме, но мне хочется Вам сказать, что, хотя я старше Вас, не расстаюсь с надеждой увидеть Вашу дорогую мне страну. Я не расстаюсь с надеждой увидеть Вас в Мадриде»[2304].

Всю оставшуюся жизнь Эренбург мечтал увидеть Испанию свободной от Франко и верил, что такое время придет. Оно и пришло, но Эренбурга уже не было с нами.

В знаменитых в 1960-е мемуарах «Люди, годы, жизнь» немало прочувствованных страниц посвящено Испании. Именно оттуда о многом и многом советские читатели узнали впервые. При том, что преодолеть цензурные запреты Эренбургу далеко не всегда удавалось, и он ограничивался тогда глухими намеками, а об ином подчас предпочитал промолчать…

VI. Два британских сюжета[**]

1. Господин Эренбург признает в Англии только трубки, газон и терьеров…

В 1943 году в Лондоне вышел в английском переводе том военных статей Ильи Эренбурга (в конце 1942-го англичане выпустили перевод его романа «Падение Парижа», ставший в Англии сенсацией, — его до сих пор отмечают английские справочники[2306]). Предисловие к лондонскому тому публицистики Эренбурга написал Джон Пристли. Впоследствии, в черную пору начала холодной войны, Пристли жесткой отповедью ответит на обращенный к нему и личный только по форме, сугубо пропагандистский призыв Эренбурга выступить против угрозы ядерной войны; писатели рассорятся, и в мемуарах «Люди, годы, жизнь» имени Пристли вы не встретите. Но в 1943-м, военном, году, когда мировой авторитет России, самоотверженно оплаченный кровью ее солдат, был в зените, Пристли считал необходимым сказать о несомненности тогдашнего эренбурговского слова:

«Это лучший из известных нам русских военных публицистов. Я бы хотел, чтобы и мы били врага так, как русские. Мне скажут, что у нас свои обычаи, своя официально-джентльменская гладенькая традиция. Но ей не под силу выразить чувства сражающегося народа — и сейчас самое время с ней распрощаться. Илья Эренбург с его неистовым стаккато рубленых фраз, острым умом и презрением показывает нам, как это делается»[2307].

Этими словами отмечен патетический пик взаимоотношения Англии с Ильей Эренбургом (в качестве знаковых можно было бы выбрать и другие события того времени, связанные с Эренбургом, — в Москве ему благодарно пожимал руку Уинстон Черчилль; Энтони Иден в дружеской беседе с некоторой грустью назвал его франкофилом; английский посол регулярно обсуждал с ним в своей резиденции текущие политические проблемы; наконец, в 1945 году в Лондоне вышли еще две книжки его антигерманских статей…). Но и в пору столь откровенного сближения посол Арчибальд Керр неизменно представлял Эренбурга своим соотечественникам словами: «А вот господин Эренбург, который признает в Англии только трубки, газон и терьеров». В мемуарах «Люди, годы, жизнь» рассказывается, что эта аттестация родилась после того, как на вопрос Керра: «Почему вы не любите англичан?» Эренбург запротестовал и шутя начал перечислять все, что ему нравится в Англии, — Хартию вольностей, пейзажи Тернера, зелень английских парков[2308].

Наверное все же, посол знал острую книжку Эренбурга «Англия», написанную еще в 1930 году. Тогда, путешествуя по Англии, Эренбург пришел к проницательному выводу:

Собакам и джентльменам здесь живется неплохо.

Это фраза из его письма, написанного 26 июля 1930 года в Ньюпорте (Уэльс) и отправленного в Ленинград Елизавете Полонской[2309]. Джентльмены, пожалуй, прежде не попадали в сферу внимания Эренбурга, а вот собак он любил всегда (сошлюсь на его афоризм: что такое собачья жизнь? — это когда нельзя завести собаку). Так что порядок слов в письме был естественным: эпатировать адресата Эренбург не предполагал. Впрочем, и контекст этой фразы содержателен: «В Англии все мало похоже на общечеловеческое, кое-что почтенно, кое-что противно. Страна невеселая, но, в общем, собакам и джентльменам здесь живется неплохо».

Веселым тогда не был весь охваченный кризисом западный мир, и Эренбург здесь говорит о другом. Он никогда не был англоманом, круг его английских друзей невелик и сложился только после Второй мировой войны; тогда он уже стал понимать английскую речь. Напомню статистику: среди 3500 имен, упоминаемых им в семи книгах «Люди, годы, жизнь», 474 француза, 161 немец, 117 испанцев, 114 итальянцев и только 85 англичан. Эти числа — представительны и красноречивы, они говорят и о широте интересов Эренбурга, и о его пристрастиях. Но, с другой стороны, много ли русских интеллигентов XX века упомянули бы столько англичан, рассказывая «о времени и о себе»?

1 ... 204 205 206 207 208 209 210 211 212 ... 264
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны) - Борис Фрезинский торрент бесплатно.
Комментарии