Легенды Соединённого Королевства. Величие Света - Владимир Игоревич Ашихмин

безумный маг своего рода коллекционер. Он, как бы это выразиться, собирает врагов и чем их больше, особенно уникальных и ужасных, тем ему радостней. Среди обширного комплекта мастистых личностей, желающих Бингсу Флаерсу скорой смерти, есть жемчужина – Плайма Осквернительница. Ну, вот как, Калеб, соотнести ее с понятными тебе величинами? У нас в Мире Тьмы она такая же важная, как у вас падишах Бархатных Королевств или Император Хло, хм, королева Констанция Демей. Ну, то есть, лучшая из лучших, и самая–пресамая. Топчик! Сестры судачат, что Назбраэль нет–нет, да подумывает насовсем уйти от жены Альстад к наложнице Плайме. И основания у него на то есть, разумеется. Но вернемся к Бингсу Флаерсу. Он, этот хитрюга, провернул ритуал призвания нашей Матроны. Когда Плайма явилась к Бингсу Флаерсу во всей своей ослепительной красе, тот поклялся ей в вечной преданности, как к девушке.

– Эм, я не уверен, что Калеб врубается во фразу «как к девушке», – обронил Альфонсо. – Он у нас на такое туговат.

– Правда? – рассмеялась Софи.

– Нет, не правда! – огрызнулся я.

– Бингс заверил Плайму, что хочет на ней жениться. Так доступно?

– Да! – покраснев, крякнул я.

– Он залился румянцем! Вы это видите, видите? Ты мой хороший маленький мальчик! Это так мило!

– Сол’Фимитриэль, я тебя предупреждала?! – угрожающе зашипела Настурция, приподнимая тавро.

– Простите, извините, вижу, что Калебушек-Хлебушек Творожный Ломтик уже занят!

– Я никем не занят! Я сам по себе!

– Конечно, конечно! Ты только свой собственный! – проворковала Софи. – И Бингс тоже только свой, красивый он для смертного очень. И Плайма повелась на это. Вернее, не так. Она не пришибла его сразу, а дала ему возможность поизлиться комплиментами в свой адрес. Какой девушке этого не хочется? Соловьиное пение Бингса, состоящее из «голубка», «твои очи, как рассвет», «волосы, что медовый водопад», «крылья, как у дракона», так зачаровало Плайму, что она не заметила, как ухажер стянул с ее пальца колечко – «Мелиссу»! «Мелисса» не обычное колечко, а печать–ключ от Священных Врат, ведущих… далеко ведущих. Бингс сорвал кольцо, а затем резко растер ладонью мел Призывающего круга, тем самым разорвав контакт с Плаймой Осквернительницей. Мою растерявшуюся Госпожу выкинуло обратно в Мир Тьмы. Кипя от злости, Плайма, оставшаяся без Мелисы и без мужчины, дала себе зарок учинить с Бингсом такое, что мне и говорить–то вам стыдно. Сама Плайма не имеет права выходить на землю, таков закон Ураха, но ее слуги – мы, инкубы и суккубы, сию юрисдикцию иногда можем обойти. Госпожа избрала меня своим Гневом. Через Альтараксис, пролетев его водами, я покинула Мир Тьмы и воспарила в облаках. Я искала Бингса Флаерса, и я его нашла. Я хотела немножко позабавиться с ним, вечер, вино, свечи, меренги, так мне нравится, но не вышло! Дело в том, что Бингс поиграл с «Мелиссой» и уразумел кое–какие ее тайны. Он дотронулся до моей шеи ключом–печатью, и это парализовало меня! Как оказалось, за всем этим наблюдала Плайма! Ее ярость была… доходчива. За то, что я не умертвила Бингса Флаерса сразу, Госпожа иссякла меня розгами, а потом закинула в Великий Лес на срок в тысячу лет.

Вздохнув, Софи сморгнула набежавшую на глаза слезу.

– Калеб, Калебушек, мы, ты и я, мы нужны друг другу. Если освободишь меня, то я вновь отловлю Бингса Флаерса, потом кликну тебя, и ты кокнешь его Гадюкой. Выгодно же, да? Обещаю, что я не убью мерзавца раньше, чем Безымянный снабдит тебя информацией о Светочи. Ну же! Мы оба будем не в накладе! Я вернусь в Мир Тьмы, с «Мелиссой» и выполненной задачей, а ты поскачешь на выручку к Эмилии!

Я почесал в затылке.

– Заманчиво!

– Она – суккуб! Она может обманывать! – воскликнула Настурция.

– Это так… – задумчиво кивнул я.

– Решай быстрее, мой обольстительный герой! – скороговоркой произнесла Софи. – Сюда спускается ваша подруга, Лютерия Айс. Если она меня увидит – никакого договора не состоится! Она… Она закинет меня в Мир Света!

– А такое возможно? – удивился Альфонсо. – Чтобы демона отправили в Мир Света?

– Да! Да! И еще раз да! Там меня растворят в Святой Воде! Я перестану существовать! Навсегда! Умоляю, Калеб, разбей цепи! – испуганно и истерично возопила суккуб.

Я глянул на Альфонсо.

– По сути, мы ничего не потеряем.

Я перевел взгляд на Настурцию.

– Затея не глупее прочих.

– Дельторо?

Щавель клацнул по запорам. Бац! Бац! Бац! Софи радостно кинулась меня обнимать.

– Как только я выясню, где наш огурчик – сразу маякну! До встречи!

Суккуб чмокнула меня в щеку, после чего расправила крылья и взлетела в небо.

Через пять минут к нам подошла Лютерия.

– Это суккуб? – сузив воспалённые глаза, едва слышно спросила магистр Ордена Милосердия.

– Да, – не стал отрицать я.

– Ее нельзя было отпускать. Она – исчадье Бездны.

– Вполне возможно, но это уже случилось.

– Пусть Урах рассудит ваш поступок по справедливости.

Лютерия извлекла из сумки руку Дроторогора. Указательный палец поскреб по «среднему», а затем показал на северо–запад. Получается, что нам туда.

Глава 29. Любящая мать

Мне сложно точно сказать, сколько недель мы уже находимся в Великом Лесу. Однако их явно меньше, чем наших стычек с живорезами. Впрочем, баталий могло бы быть куда больше, если бы не Альфонсо. Следопыт, различающий тайные знаки древнего бора, часто предвосхищает неугодную для нас встречу. Тогда мы сворачиваем с пути или пережидаем опасность в укрытии. В один из таких моментов, после того, как Дельторо вдруг сообщил, что с востока на нас очень быстро движется по его прикидкам гоблинов сорок–пятьдесят, мы сидели в яме под корневищами буков. Сверху, в футах тридцати от нас, топотали и переругивались гоблины. Кони жалобно жали уши. Слава Вселенной, что они тоже уместились в рытвину, а Лютерия Айс, исхудавшая и болезненная, тряслась от холода. У нее была температура. Настурция или Альфонсо готовили ей отвары из целебных растений, богато усеявших просторы Великого Леса, но они не помогали ей. Не могли помочь. Недуг Лютерии не был материальным. Это рука Дроторогора, словно пиявка, вытягивает из нее все силы. Лапа, насыщаясь жизнью магистра Ордена Милосердия, с каждым канувшим в прошлое днем становиться все подвижнее и бойчее. Мне страшно наблюдать за тем, как моя подруга идет прямиком в могилу. А еще более ужасно сознавать то, что аномальная и злая культя, шевелящаяся сама по себе, приобретает лоск и глянец. Чем хуже Лютерии, тем лучше руке Дроторогора. Обрубок Бога–Идола на вид уже не такой неопрятный, как по началу. Теперь он скорее напоминает человеческую пятерню, нежели звериную лапу.

Я слушал, как визжат гоблины и нежно обнимал Лютерию Айс, которая почти дремала на моем плече. Настурция с Клюквой на коленях прижалась к холодной земляной стенке, а Альфонсо, покусывая губы, держал на тетиве Резца стрелу. Мы были готовы к