Илья Ильф, Евгений Петров. Книга 2 - Илья Арнольдович Ильф

Он замечательно хорошо умел провожать. Всегда у него наготове был букет.

— Это у меня, понимаете, внешность жулика. А сам я честный человек.

Молодые полные евреи, уже лысые, с очень густой синей растительностью на щеках, которую очень трудно брить.

Человек всех нудно разыгрывал.

— Знаете, моя жена сломала ногу.

— Да что вы говорите!

— Вот и поймались. Разыграл вас, разыграл.

Уже с утра приготовлял фокусы, которые могут понадобиться вечером в гостях. Вкладывал спички в обратную сторону коробочки, протягивал от одной ноги к другой черную нитку, записывал великих людей.

— Вы знаете, я совершил ошибку. Я говорил людям то, что я о них думаю, и нажил кучу врагов. Мне не следовало так поступать.

Молодой талантливый писатель, которого руководитель-карьерист разработал, как золотоносную жилу, разработал хищнически, а потом забросил.

На Новый год раздался звонок. За дверью стояло совершенно пьяное опухшее существо, прислонясь к косяку. Оно пробормотало:

— Я являюсь ваш истопник.

И протянуло руку за пятирублевкой.

Жена нападает на мужа неожиданно, как Япония — без объявления войны.

Теща приносила дочери растрепанные и засаленные неприличные романы.

Рыжий Миша и семейство мышей в белой туфле. Ему жалко было их уничтожать, и он стал их подкармливать.

Сева так высок ростом, что для него невозможно подобрать ботинки и перчатки. Это целая проблема. Нужно удивительное стечение обстоятельств — нужно, чтобы такой же великан продал в комиссионный магазин свои ботинки или перчатки, а Сева попал бы в этот день в тот же магазин.

1938

Евгений Петров, Георгий Мунблит

Музыкальная история

Киносценарий

Часть первая

ПОЮЩИЙ АВТОМОБИЛЬ

Музыка антракта к четвертому действию оперы «Кармен». На экране — название фильма и состав действующих лиц:

Петя Говорков — шофер такси.

Клава Белкина — диспетчер в гараже.

Мать Говоркова.

Люся — сестра Говоркова, отличница, девочка 12 лет.

Альфред Тараканов — шофер.

Василий Фомич Македонский — руководитель оперного кружка в клубе транспортников, бывший оперный певец.

Работники гаража, кружковцы, жители коммунальной квартиры, оперные артисты, оркестранты и пр.

Музыка продолжается. Оперный театр. Ложи. Партер. Оркестр.

В оркестре «суровые будни». Арфистка читает роман. Перелистывает страницу, вытирает платочком глаза, вздыхает. Потом поворачивается к арфе, с печальным видом берет два длинных арпеджио и снова углубляется в занимательную, судя по всему, книгу.

Фаготист читает «Вечернюю Москву». Показывает второму фаготисту какую-то заметку. Оба значительно покачивают лысыми головами. Потом враз берутся за свои инструменты.

Дирижер с ужасом смотрит в угол оркестра, где перед пюпитром сиротливо лежит всякая ударная утварь. Оркестранта, орудующего этой утварью, нет.

Дирижер зажмуривает глаза и дает палочкой вступление тарелкам.

В эту, самую последнюю секунду из маленькой двери выходит оркестрант, вздымает тарелки и с пунктуальной точностью производит удар.

Дирижер бледно улыбается.

Оркестрант потрясает тарелками, держа их на вытянутых руках, потом, заглушив их, осторожно кладет на стул и, согнувшись, уходит в комнату отдыха.

Там его поджидает партнер за незаконченной партией в домино.

За кулисами. На сцену бегут фигуранты и тореадор. За ним поспешает алькад с плюшевой подушечкой, на которой лежит шпага. Осветитель возится у своего прожектора. В будочке появляется суфлер и раскрывает клавир.

В артистической уборной готовятся к выходу: Эска-мильо. высокий, тощий баритон, и Дон-Хозе, маленький, толстый тенор. Звуки музыки теперь еле слышны.

Появляется помощник режиссера.

Помреж. Василий Андреич, Николай Яковлевич, пожалуйте!

Актеры выходят в коридор. Звуки музыки усиливаются.

Зрительный зал. Галерка. Боковые места, откуда все очень хорошо слышно, но виден только кусочек потолка с толстеньким гипсовым амуром.

Василий Фомич сидит с раскрытым клавиром «Кармен» на коленях. Этот маленький старичок — отчаянный и бескорыстный почитатель оперы. Таких стариков можно увидеть на галерке любого оперного театра. Занимают они такие места, откуда нельзя увидеть и кусочка сцены. Но милым старикам не нужно видеть. Им нужно слышать. В руках у них обязательно клавир, в котором они делают весьма таинственные отметки. Они помнят всех певцов и певиц за последние пятьдесят лет, помнят наизусть все оперы, искренне радуются чужому успеху и ужасно страдают, когда певцы фальшивят.

Василий Фомич слушает доносящиеся со сцены музыкальные фразы, блаженно улыбается и дирижирует воображаемым оркестром.

Увлекшись, он задевает рукой сидящего рядом с ним молодого человека, который мечтательно слушает, полузакрыв глаза. Молодой человек вздрагивает и отодвигается.

Василий Фомич, ничего не замечая, продолжает дирижировать. Потом принимается напевать. Молодой человек страдает, но терпит.

Зрительный зал.

Сцена.

За кулисами Кармен. В последний раз перед выходом она оправляет платье. Пробует голос. Потом выходит на сцену.

Арфистка перелистывает страницу романа.

Фаготист откладывает «Вечерку» и берет «Известия».

На сцене Хозе берет высокую ноту.

Молодой человек на галерке бурно аплодирует. Задевает Василия Фомича. Тот терпит.

Крохотный, толстенький тенор, обращаясь к высокой Кармен, поет: «Кармен, тебя я обожаю. Кармен, тебе я все прощаю…»

По правде говоря, это довольно комичное зрелище, но на боковых местах галерки, откуда, к счастью, ничего не видно, дуэт производит ошеломляющее впечатление.

Василий Фомич и его сосед забывают обо всем на свете.

Молодой человек, на лице которого написано умиление, под звуки арии: «У нас ведь было счастье…» — нежно берет соседа за руку. Василий Фомич этого не замечает. Он так увлечен музыкой, что даже не смотрит в свою партитуру. Полузакрыв глаза и прислонившись к плечу соседа, он мечтательно дирижирует левой рукой.

Внезапно Хозе берет неточную ноту. На лицах любителей появляется выражение страдания. Старик вдруг замечает, что молодой человек держит его за руку и что сам он прислонился к его плечу. Но опера идет дальше и вскоре оба они снова чувствуют себя на вершине счастья.

Фасад оперного театра. Мимо проходят трамваи. Возле театра выстроились автомобили, поджидающие окончания спектакля.

Большой таксомоторный гараж. Справа от входа диспетчерская будка с окошечком, выходящим во внутренность гаража. У окна — Клава Белкина. Она очень мила, несмотря на