Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни - Джим Батчер

смягчила столкновение, так же как она умудрялась останавливать ружейную дробь на близком расстоянии.

Акулья Морда отлетел от стены, ошеломленный и ничего не соображающий, и я угостил его слева, а потом еще раз справа – и выбил из-под него ноги так жестко, как только умел. Он с грохотом рухнул на пол.

Когда Акулья Морда упал, я наступил ему на голову своими туристскими ботинками, намереваясь убить его на месте, что эта скотина и заслужила, устроив побоище в моем любимом заведении, но его дурацкий мешок-накидка мне помешал. Полосы ткани летали во всех направлениях, пытаясь зацепиться за что-нибудь и выдернуть его из-под моего ботинка. И хотя я среагировал, двигаясь вслед за ним, усики-щупальца мешка схватили с дюжину бутылок спиртного с бара и резко швырнули их в лужи ядовитого бело-голубого пламени, горевшего на полу там, где Акулья Морда сумел отразить огненный удар.

Усилием воли я перехватил падающие бутылки, но в предыдущие секунды мои заклятия не отличались мягкостью. Моя неловкая попытка привела лишь к тому, что одна из бутылок разбилась слишком рано, и пламя заревело там, где пролился алкоголь.

Алкогольные пожары – неприятное дело. Спиртосодержащая выпивка горит гораздо сильнее и быстрее, чем, скажем, бензин. За считаные секунды он может поднять температуру с точки замерзания до семисот градусов – достаточно для того, чтобы превратить плоть в брикеты тлеющего угля. Мак и Томас – оба лежали на полу. Выдернуть их из пламени вовремя не представлялось возможным, что означало одно: единственным вариантом было предотвратить пожар.

Акулья Морда издал жуткий, вызывающий вопль и внезапно снова исчез в извивающейся массе своей накидки, превратившись в дергающиеся тряпки, пыль и вонь. Существо подпрыгнуло в воздух и пронеслось, словно комета из мешковины, во входную дверь – и я ничего не мог сделать, чтобы остановить его.

Я повернулся к огню, как раз когда бутылки стали лопаться на полу, а их содержимое вспыхивало белым пламенем. Я направил свою волю вдоль тела, вызвав холодную чистоту Зимы, и воскликнул:

– Infriga!

Воющий ветер и холод поглотили зарождающееся пламя. И пол вокруг того места, где горели лужицы спиртного. И стены. И, гм, потолок.

В общем и целом, вся неживая поверхность комнаты покрылась слоем инея в полдюйма толщиной.

Мак и Томас застонали. Я дал им пару минут на то, чтобы прийти в себя, а сам наблюдал за дверью. Акулья Морда не явился на матч-реванш. Возможно, он менял трусы на свежие, потому что я сильно напугал его. А может, шнырял по закоулкам, собирая свою банду.

Туман поредел и растаял минут через пять, и звуки города снова стали слышны.

Атака врага была отбита. Мак ошеломленно оглядел свой паб, качая головой. Покрытый блестящим инеем и льдом, паб выглядел как забегаловка, где отдыхают эльфы Санта-Клауса, отработав свою смену в магазине игрушек.

Мак посмотрел на меня и обвел рукой паб, явно ожидая объяснения.

– Эй, – сказал я сердито. – По крайней мере, заведение не сгорело дотла. Цени свою удачу, старина. Другим зданиям в моем присутствии везло меньше.

Моментом позже Томас сумел сесть, и я помог ему подняться на ноги.

– Что произошло? – спросил он слабым голосом.

– Психическое нападение, – сказал я. – Из неприятных. Как ты себя чувствуешь?

– Очумевшим, – сказал Томас. Он осмотрелся, качая головой. – Что это была за штука?

Я потер лоб ладонью:

– Иной.

Глаза Томаса округлились.

– Что?

– Иной, – повторил я тихо. – Мы сражались с Иными.

Глава 23

– Иные, – проговорил Томас. – Ты уверен?

– Ты же почувствовал, – сказал я. – Этот ментальный удар. Точь-в-точь как в ту ночь в Провале Рейта.

Томас нахмурился, но кивнул:

– Так ведь и было, верно?

Мак медленно проковылял мимо нас к разбитой двери. Он наклонился и поднял что-то из груды обломков. Это был знак «Нейтральная территория». Один край доски обуглился, но Мак снова повесил его на стену. Потом оперся на него руками и склонил голову.

Я знал, что он чувствует. Жестокие драки частенько бывают страшными и изматывающими, даже если длятся всего секунды. Мои нервы до сих пор звенели, ноги немного дрожали, и мне очень хотелось просто шлепнуться на пол и немного подышать. Я не сделал этого. Чародеи в таких передрягах – стоики. Кроме того, мой брат принялся бы подшучивать надо мной.

Томас медленно выдохнул, и глаза его сузились.

– Я не слишком много о них знаю, – признался он.

– Естественно, – кивнул я. – Об Иных не много известно. Мы думаем, потому, что те, кто сталкивался с ними, не имели возможности потом об этом рассказать.

– В мире полным-полно таких вещей, – сказал Томас. – Похоже, однако, что эти создания немного страшнее обычного мерзкого демона.

– Ну, как сказать, – возразил я. – Твари из Небывальщины – часть нашей реальности, нашей Вселенной. Они могут быть порядочными уродами, но членский билет у них имеется. Иные же – совсем, совсем другое.

Томас пожал плечами:

– В чем же разница?

– Они умнее. Выносливее. Их тяжелее убить.

– С этим парнем ты управился очень неплохо. Он не выглядел таким уж крутым.

Я хмыкнул:

– Ты пропустил финал. Я нанес этой твари свой коронный удар, а в результате доставил лишь небольшое неудобство. Это существо убралось не потому, что я причинил ему серьезный вред. Оно убралось потому, что не ожидало, что я постараюсь его убить, и не хотело рисковать: а вдруг мне повезло бы, и тогда оно не смогло бы отчитаться перед своим начальством.

– И все равно оно удрало, – возразил Томас. – Да, фокус с плавлением мозга был, конечно, ужасен, но все же этот подонок не был таким уж крутым.

Я вздохнул:

– Мелкая мразь Пибоди как-то притащил одного Иного на заседание Совета. В помещении собрались лучшие чародеи мира, и они набросились на него всем скопом, но все же тварь умудрилась убить целую группу своих противников. С Иными очень трудно проделывать магические штуки. Их очень трудно выгнать откуда бы то ни было. Их трудно ранить. Их трудно заставить сдохнуть. Они безумно жестоки, безумно сильны – да и просто безумны. Но не это делает их опасными.

– Эм, – проговорил Томас. – Не это? А что же тогда?

– Они действуют вместе, – сказал я тихо. – Насколько нам известно, они действуют все вместе.

Томас какое-то мгновение молчал, размышляя над тем, что следовало из моих слов.

– Действуют вместе, – сказал он. – Делая что?

Я покачал головой:

– То, что они там делают. Их действия не всегда вызваны рациональными мотивами; по меньшей мере, так считает Совет.

– Я слышу в твоем голосе скепсис.

– Белый Совет всегда считает, что он умнее всех