Море серебрянного света - Тед Уильямс

Зажигалка, сообразила Рени. Последняя маленькая надежда, вспыхнувшая в пустыне, исчезла. Мы потеряли ее. Мы потеряли все.

 –  Это солнце,  –  рядом с ней прошептал !Ксаббу. На мгновение ей показалось, что он обращается к ней, но он говорил с закрытыми глазами и совершенно непонятно что.  –  Да. Оно опускается. Все ниже. Пальцы, широкие большие пальцы. Вот  –  садится за холмами.

БОЛЬШЕ она не могла держать глаза закрытыми, несмотря ни на какой риск. Апатия уже наползала на нее, темный туман с красным светом и крошечными взрывающимися звездочками. Еще несколько мгновений, и она решит, что лучше сдаться. Ноющая боль  –  она знала, что в спине, но чувствовала так, как будто она проходила через все тело и выходила через грудь  –  стала более далекой. Боль отступала.

Каллиопа Скоурос знала, что это плохой знак.

Надо было подождать, пока Стэн перезвонит, подумала она, и кашлянула еще одним кровавым пузырем. Как я хочу, чтобы он был здесь. Смотри, Чан, на этот раз я надела чешую. Поэтому нож не прошел через легкие в сердце. Поэтому я не умру еще пару минут. Уйма времени.

Да, уйма. Для чего?

Каллиопа попыталась перекатиться с боку на живот. Если бы она могла ползти, тогда могла бы что-нибудь сделать  –  может быть даже сползти по ступенькам и выползти из двери чердака. Кроме того так меньше возможностей задеть за что-нибудь ножом. Она знала, что не должна вынимать его  –  сейчас только лезвие ножа и противоударный гель защитного жилета частично запечатывают рану. Без ножа, который почти убил ее, она бы умерла за несколько секунд.

Бесполезно. В ее руках нет столько силы, чтобы перекатиться на живот, и уж тем более она не сумеет поднять свое тело. Все часы тренировок и вся ее подготовка пошла к черту, и она как рыба, брошенная на дно лодки. Быть может она и протащит себя несколько дюймов, но ей никогда не спуститься по ступенькам.

Кто-то слегка застонал рядом с ней. Каллиопа приподняла голову, но из-за своего положения на полу не увидела ничего. Джонни Дред должен быть в другой части комнаты  –  она слышала, как он пересек ее и забрался на то, что должно быть странной кроватью, стоявшей в углу. Больше она его не слышала. Кто же стонал?

Женщина  –  та самая, что жила с ним. И которую он только что убил.

Каллиопа, медленно вращаясь вокруг бедра, повернулась на бок и заскользила сквозь лужу собственной крови, пока не увидела женщину, тоже лежавшую на боку, как если бы она и Каллиопа были двумя последовательными кадрами очень странного рекламного ролика. Лица женщины было смертельно бледно, но глаза были широко открыты. Глядит. Глядит на меня.

Женщина опять слегка застонала.

Да, мне тоже, сестра. Каллиопа пыталась остаться в сознании и делала вид, что не замечает наползающую на глаза темноту и на беспорядок в мыслях. Мы обе хотели его, хотя, как мне кажется, по разным причинам. И обе неправильно оценили его.

Другая женщина открыла глаза пошире. Она еще раз слегка простонала.

Как будто она хочет мне что-то сказать. Что на извиняется? Что она не знала, что он дома? Сейчас, какая разница?

Потом она увидела, что из-под груди женщины торчит уголок ее блокнота, обрызганный чем-то красным, как если бы его разрисовал ребенок. Она упала на него и телом спрятала от Дреда. Умоляющий взгляд женщины метнулся на него, потом на Каллиопу.

 –  Я вижу его,  –  попыталась сказать Каллиопа, но вместо слов изо рта появились только пузырьки крови. Я умру, если попробую взять его, подумала она, мысли путались. Но я точно умру, если не попробую.

Она попыталась вытянуть руку, надеясь схватиться ногтями за ковер и подтянуть себя вперед, но в грудь немедленно врезался дротик боли, как будто кто-то ударил по рукоятке ножа, торчащего из груди. Перед глазами собралась тень и даже нитки ковра начали уплывать все дальше и дальше, пока не стали похожи на странный покрытый снегом лес, видный из окна самолета. И тут она обнаружила, что если будет извиваться, как червяк, то сможет сдвинуться на пару дюймов вперед, оставаясь на боку.

Меня никогда не учили это делать... Она старалась не обращать внимание на жгучую боль, сопровождающую каждое движение. Ковер хватался за нее и не давал ползти. Все эти премудрости, как влезать на стены, точно стрелять... Они должны были учить нас... ползать... как червяк...

Червяк закашлялся. Червяк свернулся от невыносимой боли, даже попытался крикнуть беззвучным пузырящимся выдохом. И когда электрошокер слегка отодвинулся, червяк молча выругался и пополз дальше.

Как жаль, что у меня нет мозга в каждой части. А у червяка, есть? Или это у динозавра? Племянники Стэна должны знать.

Какое тебе дело до динозавров, Скоурос, спросил ее Стэн.

Они интересные, ответил она. Они вымерли, потому что были слишком глупыми. Слишком большими. Слишком медленными. И не носили чешую.

Нет, носили, даже на уикенд. Но они не брали с собой своих партнеров. Вот в этом и была их беда. Спросите Кендрика  –  он любит такие вещи.

Все в порядке. И это не имеет никакого значения. Они умерли давным-давно, верно? А я сейчас сяду на диван... и немного отдохну.

Ты устала, Скоурос?

О, да, Стэн. Я действительно устала... очень устала...

Туман слегка рассеялся. Перед ней находилось что-то бледное. Луна? Удивительно близко. Но разве сейчас время для нее?

Нет, этот призрачный белый круг  –  лицо женщины, в сантиметрах от нее. Мой бог, нет. Я сейчас отключусь, прямо сейчас. Не хватает кислорода...

Каллиопа сдвинулась еще на несколько дюймов и коснулась пальцами блокнота, почувствовала выпуклую поверхность.

Не могу его открыть  –  он под ней...

Он слегка толкнула женщины головой, пытаясь заставить ее сдвинуться с блокнота, но хотя глаза незнакомки были широко открыты, она не пошевелилась. Черт побери, только не говори мне, что она мертва, пожалуйста, пожалуйста... Мертвый вес. Прямо на нем. Каллиопа толкнула руку немного вперед и с каким-то безумным интересом наблюдала, как та сомкнулась на блокноте. Она потянула, но пальцы соскользнули. Она попробовала еще раз, сражаясь с кровью, которая была не только на руках, полу и блокноте, но и туманом висела в воздухе, и даже залила ей уши, так что звук ударов сердца казался странным и далеким, как голос в морской ракушке.

Медленно, она протянула вторую руку. Луч боли в спине был ярче и жег больнее, чем любой огонь. Пальцы схватили блокнот и потянули. Он освободился.

Каллиопа мяла пальцами кровавую крышку, пока не нашла место, где надо коснуться. Блокнот открылся, сверкнул поразительно чистый экран.

Нет крови, осознала она. Наверно последнее такое место на Земле...

Она не имела понятия, что видит на нем, открытые файлы, движение в окнах  –  перед глазами все плыло. Она молилась только о том, чтобы аудио вход был включен. Она попробовала заговорить, не получилось, закашляла, заплакала, и попробовала опять. Голос вышел, тихий как шепот робкого ребенка.

 –  Позвони ноль... ноль... ноль.

Каллиопа разрешила голове опускаться до тех пор, пока не коснулась пола, который показался ей мягким, как пуховая подушка и пригласил поспать. Надо было еще добавить код полиции, но она даже не подумала об этом. Теперь все на коленях бога  –  считает ли блокнот ее голос? Установлен ли он так, что воспринимает голосовые команды? И даже если все сработает, сколько времени потребуется им, чтобы прислать машину?

Я сделала все, что могла, подумала она. Может быть... отдохнуть... немного.

Она не знала, прошли минуты или секунды, но она вынырнула из другого, еще более густого тумана, и увидела, как что-то движется перед ней. Каллиопа открыла глаза пошире, но это было все, что она могла сделать. Даже если это был сам Дред, она не верила, что может сдвинуться и на сантиметр.

Это оказалась еще одна окровавленная рука. Не ее.

Женщина, с лицом бледным как бумага, протянула руку, ее пальцы медленно тянулись к нему, как красно-белый паук. Каллиопа, не веря собственным глазам, смотрела, как рука поползла по экрану и начала неуклюже, но целенаправленно, открывать файлы и двигать картинки.

Она уничтожит звонок. Каллиопа попыталась было пошевелиться, но мускулы не подчинились. А что если он еще не считал мой голос? Какую еще хрень делает эта идиотка?

Окровавленная рука задвигалась медленнее, опять коснулась экрана, остановилась, потом соскользнула вниз, оставив за собой переливающийся малиновый след. Через быстро сгущающийся туман Каллиопа услышала, как женщина глубоко булькающе вздохнула.