Море серебрянного света - Тед Уильямс

А снаружи?...

Вернуться обратно, чтобы увидеть их у своих ног. Последний длинный выстрел. Завершающий.

Дред поглядел на два тела, лежавшие на полу чердака. Дульси лежала молча, в луже крови, нелепо раскинув руки и ноги, как марионетка с перерезанными нитками. Полицейская еще двигалась, но совсем немного, ее голова подергивалась, она часто дышала, на губах пузырилась красная артериальная кровь. Он нахмурился. Даже сейчас, в ослепительной величественности мгновения, он вспомнил мантру против сверхуверенности.

Дред приглушил внутреннюю музыку, наклонился и перевернул полицейскую на бок. Она еле слышно хрипела, но в остальном не реагировала ни на что, даже когда он пошевелил рукояткой ножа, торчащего из ее спины. Позор оставлять ее без внимание в ее последние мгновения, но идет слишком большая игра, не до нее. В любом случае она не в его вкусе  –  он не любил таких коренастых. Он быстро обыскал ее пальто, нашел Глок в наплечной кобуре и вытащил его. Прижал ствол к голове полицейской, потом вспомнил, что даже после того, как он вернется в сеть, камеры наблюдения чердака запишут ее последние мгновения.

Зачем тратить еще одну медленную смерть? подумал он. Дульси и так умерла разочаровывающе быстро.

Он немного поразмышлял, потом вынул пули из пистолета полицейской и разборного револьвера Дульси, и сунул все оружие в карман купального халата. Он опять нагнулся к полицейской и нашел ее полицейский блокнот. Прости, дорогуша, но никаких звонков. Он бросил блокнот на пол и мял пяткой до тех пор, пока детали не захрустели, потом отбросил в сторону.

Нет смысла искушать умирающую женщину, весело подумал он. Женщины не могут сопротивляться искушению  –  красивые вещи, яркие цвета, лживые надежды. Они как животные, в этом отношении.

Он опять забрался на кровать для комы и нахмурился, увидел, что запачкался в крови и нарушил чистоту белой простыни. Ничего нельзя поделать. Придется вырезать при редактировании фильма. Но, с другой стороны, быть может будет замечательно выглядеть?.. Он быстро убедился, что камеры сняли все, что произошло на чердаке, и что он сам будет на виду, даже когда вернется в сеть. "Уверенный, беспечный, ленивый, мертвый", верно? Только не этот парень.

Дред опять включил музыку погромче, триумфующий вал струнных и литавр. Опять зазвучал хор, в костях черепа запели сотни голосов, и он упал в завоеванную им вселенную.

Пол мог только беспомощно глядеть на то место, где мгновение назад стоял Феликс Жонглер. Еще секунду назад старик был там, а потом просто исчез  –  лопнул, как мыльный пузырь.

Первым заговорил Т-четыре-Б, совсем детским голосом, Пол такого от него еще не слышал.  –  Старый пердун Грааля... ушел, он? Сбежал, вообще? Совсем?

Сэм Фредерикс заплакала. Орландо Гардинер обнял ее за плечи мускулистой рукой варвара.  –  Я знала!  –  крикнула она четвертый или пятый раз.  –  Обалдеть  –  мы все такие идиоты! Он дожидался подходящего случая.

Пол мог только кивнуть, соглашаясь. Я должен был понять сразу, как только Жонглер заговорил о нем  –  устройства вроде этой зажигалки могут переносить своих владельцев в любое место. Но он дал убаюкать себя необычной разговорчивости Жонглера, его готовности выдать все секреты. Старик действовал как, человек, потерявший всю надежду. Пол распознал чувство и поверил ему.

 –  У нас осталось несколько минут,  –  тихо сказала Мартина.

 –  Все в руках Бога,  –  сказала Бонита Мей Симпкинс.  –  Мы не знаем Его планы.

 –  То что мы точно знаем,  –  ответила Мартина,  –  что это не в наших руках.

Флоримель встала.  –  Нет. Я не верю. Я не отдам мою жизнь, и жизнь моей дочки, без борьбы.

 –  И с кем ты собираешься сражаться?  –  Полу было даже трудно говорить.  –  Мы недооценили его. А сейчас он ушел. И даже если он, почему-то, не выключит систему, что делать с этим?  –  Он указал на облачную стену, за которой, как мрачная марионетка-демон, вышагивал силуэт Дреда.  –  Как насчет его?

 –  Куда убежал мальчик?  –  спросил Нанди.  –  Мальчик Селларса. Он испугался и убежал.

 –  Там,  –  указал Орландо.

Пол увидел, как Чо-Чо сидит, скорчившись, на самом краю Колодца, маленькая тень на фоне мигающих огоньков.  –  Я приведу его,  –  медленно сказал он. Он знал, что такое быть брошенным всеми и растерянным. Мы встретим его все вместе, как и сказала Мартина.

 –  Что-то происходит,  –  лицо Мартины Дерубен посуровело, она вся напряглась. Пол заколебался, но все-таки пошел за мальчиком.

Конец, подумал Пол. Конец происходит, вот и все.

Слабеющее свечение Колодца заставило его вспомнить Аву, такую, какой она появилась в последний раз, страдающую, безнадежно сражающуюся с неизбежным. Прости, сказал он воспоминанию о ней. Кем бы ты ни была, прости. Ты рискнула всем ради меня  –  и потеряла все. А я потерял тебя.

Мальчик стоял на четвереньках, дрожа всем телом. Пол коснулся его, и он отполз вдоль края Колодца; Пола испугался, что он свалится внутрь.

Но какая разница, в сущности? Тем не менее он отдернул руку.  –  Успокойся, парень. Все в порядке. Я хороший. Можно смеяться, ну?

 –  Он здесь,  –  сказал мальчик.

 –  Нет, он ушел, Тот человек ушел.

 –  Не тот. Он в моей голове, verdad (* на самом деле, исп.)!

Пол помедлил, его рука все еще была вытянута к мальчику.  –  о чем ты говоришь?

 –  El viejo (* старик, исп.). Селларс! Он в моей голове  –  я его слышу!  –  Мальчик отполз немного подальше от края Колодца и от руки Пола.  –  Больно!

Боже мой, подумал По. Только не напугать его, иначе он упадет. Он присел на корточки рядом с мальчиком, потом опять вытянул руку.  –  Мы можем помочь тебе. Пожалуйста, вернись к костру.  –  А что, если он упадет? И мы никогда не узнаем?  –  А что Селларс говорит тебе?

 –  Не знаю! Не могу понять  –  голова болит! Он хочет... он хочет... чтобы ты выслушал его.  –  Мальчик заплакал, а потом начал зло тереть лицо как если бы хотел загнать слезы обратно.  –  Уйди от меня, m'entiendes (* понял, исп.)?  –  Трудно было понять, кому он кричит.

Пол мог бы рискнуть, повернуться и позвать на помощь товарищей, но не был уверен, что кто-то видит их.  –  Чо-Чо  –  так тебя зовут, верно? Пойдем со мной. Человек, который сделал тебе больно, ушел. Селларс может сказать нам, как выбраться отсюда  –  как мы все можем выбраться отсюда. Ты ведь хочешь этого, верно?

 –  Mentiroso (* врун исп.),  –  проворчал мальчик.  –  Слышал, что ты плел раньше. Мы все подохнем.

 –  Нет, если Селларс нам поможет.  –  Пол наклонился немного поближе.  –  Пожалуйста, пойдем со мной. Я не коснусь тебя, обещаю. Сейчас я повернусь и пойду к остальным, а ты пойдешь со мной.  –  Мальчик отполз немного подальше. Пол оглянулся, но никто из остальных не шел к ним, хотя кое-кто с любопытством смотрел на них.  –  Смотри. Я сейчас встану и пойду к огню. Ты можешь пойти со мной, если хочешь. Мы все здесь друзья.  –  Кто он такой, этот пацан? Как я могу убедить его?  –  Ты сам знаешь, что это единственные люди на землю, которые могут помочь тебе. Действительно могут.

Он подождал несколько секунд, но мальчик не двигался и не говорил. Зная почти наверняка, что делает глупость  –  сколько минут им осталось, в любом случае?  –  Пол встал, повернулся и, не оборачиваясь, расслабленной походкой пошел обратно к костру. За его спиной не раздалось ни звука: даже если мальчишка там, то совершенно бесшумно идет по серой мертвой земле.

Ближе всех к нему были Флоримель и Нанди; они глядели на него с вопросом в глазах. Пол остановился рядом с ними и неторопливо сел, по прежнему не глядя назад.

 –  Зарежу любого,  –  пообещал мальчишка,  –  кто коснется меня.

 –  Тогда просто садись,  –  сказала Флоримель.

Пол прочистил горло.  –  С ним говорит Селларс.

 –  Что?

 –  Он пытается,  –  хмуро сказал Чо-Чо.  –  Но моя голова заперта.

Все остальные повернулись к ним.  –  Ребенок напуган,  –  сказала Бонни Мей.

 –  Перескажи нам то, что он пытается сказать,  –  сказала Флоримель.  –  Это все, что мы хотим. Мартина, ты слушаешь?

 –  Пытаюсь. Но... искажения, большие искажения.

Пол мог бы сказать, что это что-то намного худшее, чем искажения, но промолчал. И без того Мартина Дерубен выглядела так, как будто у ней голова разрывается от мигрени.

 –  Он опять заговорил,  –  внезапно сказал Чо-Чо.  –  Остальные наклонились к нему.  –  Он говорит... Он говорит...  –  Мальчик вздохнул и крепко закрыл глаза. Долгое напряженное мгновение он молчал, потом его челюсти заработали.  –  Это... очень трудно,  –  наконец сказал он.  –  Извиняюсь... за путаницу.  –  Голос был тот же, детский голос Чо-Чо, но совсем другие интонации.