Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов

правобережье Даугавы в бассейне р. Айвиексте. Этот регион отводят селам К.Я. Анцитис и А.Я. Янсон, которые наряду с данными языкознания использовали письменные источники (Анцитис К.Я., Янсон А.Я., 1962, с. 92–104; Ancitis К. un Jansons А., 1963, 52–54 lpp.).

Э. Штурмс обратил внимание на совпадение региона селской восходящей интонации с областью распространения курганных могильников II–VI вв. и на этом основании отнес восточную группу этих памятников к селам (Šturms E., 1939, 38062-38065 sleja). По мнению исследователя, между вещевым инвентарем этих курганных погребений и материалом грунтовых могильников латгалов VII и последующих столетий преемственности нет. Поэтому нельзя считать восточную группу курганов II–VI вв. селско-латгальской, ее целиком следует связывать с селами.

Имеется еще ряд факторов в пользу определения территории расселения селов внутри ареала говоров с восходящей интонацией. В женской народной одежде Аугшземе и прилегающих к ней районов правобережья Даугавы выявляются общие элементы, характерные только для данной территории (Слава М.К., 1959, с. 487–509; 1977, с. 85–88; Slava М., 1961, 83–95 lpp.). Антропологический тип средневекового населения Аугшземе, судя по материалам могильника Леясдопелес, характеризуется грацильностью, долихо-мезокранией, сравнительно узким средневысоким лицом с выступающим носом (Денисова Р.Я., 1964а, с. 19–30; 1965, с. 84–93) и, таким образом, занимает явно обособленное место, будучи отличным от латгальского.

Намечается и некоторое своеобразие археологических материалов. Так, М.К. Атгазису при изучении железных двушипных черешковых наконечников дротиков VII–VIII вв. (типы А, В) удалось установить, что распространение их совпадает с ареалом селских говоров. Это послужило основанием для соотнесения области бытования рассматриваемых дротиков с расселением селов во второй половине I тысячелетия н. э. (Atgāzis М., 1974, 162, 163 lpp., 5 att.).

Однако вопрос о территории расселения селов все же нельзя считать решенным (карта 44). Так, в обобщающей работе по археологии Латвии Я.Я. Граудонис считает возможным восточную область культуры курганных могильников определить, как территорию, заселенную латгалами и селами, причем отнесение к региону селов бассейна р. Айвиексте ставится под сомнение (Latvijas PSR arheologija, 1974, 128–130 lpp.).

Э.Д. Шноре специально проанализировала археологические памятники бассейна р. Айвиексте и утверждает, что в VI–XII вв. здесь жили латгалы. Материалы средневековых могильников и поселений этого региона по всем своим особенностям являются частью латгальской культуры, распространенной на обширном пространстве от среднего течения Гауи на западе до Лудзенского и Даугавпилсского районов включительно на востоке (Шноре Э.Д., 1977, с. 48–50).

С Я.Я. Граудонисом и Э.Д. Шноре дискуссирует А.Я. Стубавс (Стубавс А.Я., 1981, с. 48–50). Компактное расположение курганов с коллективными захоронениями II–VI вв. в ареале говоров верхнелатышского наречия с восходящей интонацией (здесь известно 70 пунктов с курганами, в то время как на латгальской территории их только шесть) свидетельствует, по мнению А.Я. Стубавса, в пользу определения их в качестве памятников селов. Во всяком случае, продолжает этот исследователь, доминирующим элементом в курганной культуре были селы. Сходство древностей бассейна р. Айвиексте с латгальской культурой объясняется миграцией латгалов в ареал селов.

Решить проблему, очевидно, можно будет только после новых археологических изысканий и пополнения материалов новыми раскопочными исследованиями.

В этой связи представляется целесообразным рассматривать здесь только те археологические памятники, отнесение которых к селам не вызывает возражений. Это памятники Аугшземе и прилегающего к нему поречья Даугавы. Древности же юго-восточной части Видземе по своему облику, как уже отмечалось, являются латгальскими. Объясняется ли это широким расселением здесь латгалов и латгализацией местного селского населения или какими-либо иными причинами, покажут дальнейшие исследования.

Начало археологических исследований в Аугшземе относится ко второй половине XIX в. В 1862 г. четыре погребения в курганном могильнике Руки было раскопало Я. Штейном (RK, 343). В 1896–1897 гг. С.К. Богоявленский исследовал раскопками могильники Антужи, Пунгас и Слате (Богоявленский С.К., 1900), а А. Бухгольц начал раскопки (1896 г.) Леясдопельского могильника (Sb. Riga, 1896; 1899).

В 20-х годах XX в. раскопками археологических памятников в этом регионе занимались Ф. Балодис, Х.А. Моора и А. Штокманис. В 1921 г. А. Штокманис вел раскопки могильников Гравани, Приекшани и Платери, а в следующем году исследовал курганы в Боки (Štokmanis А., 1927). Х.А. Моора в 1924 г. производил раскопки двух могильных памятников — Боки и Слате (Moora H., 1928). Раскопки в Слате в 1927 г. продолжил Ф. Балодис (Šnore E., 1933).

К 30-м годам принадлежат раскопки Э.Д. Шноре и П. Степиньша. В 1933 г. Э.Д. Шноре исследовала могильник Мелдеришки, в 1934 г. — Зесерцелми, в 1935 г. — Гринерти, в 1939 г. — Страутмани, в 1940 г. — Кебени. В 1939 г. этой исследовательницей раскапывалось также Дигнайское городище (Šnore E., 1939, 46–64 lpp.). Небольшие раскопки могильников Саласанчи и Рубики в 1935 и 1937 гг. произвел П. Степиньш. В 1942 г. А. Штокманис вел исследования Приедникского могильника.

Наиболее значительные экспедиционные исследования в Аугшземе произведены были в 60-70-х годах. Раскапывались прежде всего погребальные памятники. В 1961 и 1962 гг. под руководством Э.Д. Шноре изучается могильник Леясдопелес (Šnore E., 1961, 8-10 lpp.; 1962, 3–4 lpp.). Материалы этого памятника дали возможность выделить характерные черты погребальной обрядности селов. В 1961 г. Л.В. Ванкина исследовала Бокский могильник (Vankina L., 1962, 13–15 lpp.). М. Бресава в 1960 и 1961 гг. раскапывала могильники Пунгас и Паки (Bresava М., 1962, 4–5 lpp.; 1966, 41–54 lpp). В 1961–1963 гг. И.В. Дайга и М. Атгазис исследовали раскопками два могильника и два поселения в районе Платери и Спиетини (Daiga J., Atgāzis М., 1962, 5–7 lpp.; 1963, 6–7 lpp.; 1964, 6–8 lpp.; Daiga J., 1964, 23–25 lpp.) Могильник и поселение Пигени исследовались в 1962 г. Э.Д. Шноре (Šnore E., 1963, 14, 15 lpp.).

Этой же исследовательнице принадлежат раскопки (1977–1980 гг.) грунтового могильника XI–XII вв. в Бетели Екабпилсского р-на (Šnore E., 1978, 68–71 lpp.; 1979, 77, 78 lpp.), кургана в Ратуланы на берегу оз. Саука (Šnore E., 1979, 78–81 lpp.; 1980, 97-100 lpp.) и кладбища XII–XVIII вв. в Кунцу того же района (Šnore E., 1982, 120–125 lpp.).

Погребальные памятники селов исследовались и в северных районах Литвы. В 1970 г. М. Михельбертас произвел раскопки двух курганных групп середины I тысячелетия н. э. в Дауенай и Берклайняй в Пасвальском р-не (Michelbertas М., 1972а, р. 32, 33; 1972b, р. 28–32). В 1948, 1964, 1968 и 1970 гг. курганы V–VII вв. в Норкунай изучались Рокишкским музеем (Juodelis S., 1972, р. 34, 35).

В 1960–1970 гг. археологические работы производились и на поселениях селов в Аугшземе. Наиболее значительные раскопки произведены были в 1963–1965 гг. в связи со строительством Плявиньской ГЭС на городище Селпилс и на неукрепленном поселении,