Век Людовика XIV. История европейской цивилизации во времена Паскаля, Мольера, Кромвеля, Мильтона, Петра Великого, Ньютона и Спинозы: 1648—1715 гг. - Уильям Джеймс Дюрант

профессорских лет в Пизе и Мессине он вернулся в Болонью и в течение двадцати пяти лет преподавал медицину в университете. После работы над микроскопической анатомией растений он обратил свой взор на шелкопряда и записал свои выводы в классической монографии. В ходе этого исследования он едва не потерял зрение; тем не менее, "при проведении этих исследований, - писал он, - перед моими глазами открылось столько чудес природы, что я испытал внутреннее удовольствие, которое не в силах описать мое перо". 62 Должно быть, он чувствовал себя так же, как Китс, впервые заглянувший в "Гомера" Чепмена, когда (1661) увидел в легких лягушки, как кровь переходит из артерий в вены по сосудам столь тонким, что он назвал их "капиллярами"; он обнаружил сеть таких "маленьких волосков" везде, где артериальная кровь превращается в венозную; теперь, впервые, система кровообращения была продемонстрирована в ее течении.

Это лишь часть, хотя и самая важная, вклада Мальпиги в анатомию. Он первым доказал, что сосочки языка являются органами вкуса; первым выделил красные тельца в крови (но принял их за глобулы жира); первым дал точный отчет о нервной и кровеносной системах эмбриона; первым описал гистологию коры и спинного мозга; первым сделал возможной практическую теорию дыхания, точно описав везикулярную структуру легких. Справедливо его имя рассеяно по нашей плоти в "мальпигиевых пучках", или петлях капилляров, в почках, в "мальпигиевых тельцах" селезенки, в "мальпигиевом слое" кожи. Многие из его открытий и интерпретаций были оспорены современниками; он энергично защищался и выигрывал свои битвы ценой нервов. Как бы ставя эти вопросы перед верховным судом науки своей эпохи, он отправил в Лондонское королевское общество отчет о своих трудах, открытиях и спорах; общество опубликовало его как автобиографию. В 1691 году он был назначен личным врачом папы Иннокентия XII, но умер в 1694 году от апоплексического удара. Его открытие капилляров является одной из вех в истории анатомии; его работы в целом основали науку гистологию.

По мере развития анатомических исследований было обнаружено столько сходств между органами человека и животных, что некоторые студенты вплотную подошли к теории эволюции. Эдвард Тайсон (чье имя носит сальная железа крайней плоти) опубликовал в 1699 году книгу "Orang-Outang, she Homo Sylvestris", в которой описал орангутанга как "человека леса"; он сравнил анатомию человека с анатомией обезьяны, а шимпанзе считал промежуточным между ними. Только страх перед теологическим землетрясением не позволил биологии опередить Дарвина в XVII веке.

От анатомии и строения исследователи перешли к физиологии и функциям. Примерно до 1660 года дыхание трактовалось как процесс охлаждения, теперь же экспериментаторы уподобили его горению. Гук доказал, что суть дыхания заключается в воздействии венозной крови на свежий воздух в легких. Ричард Лоуэр, также член Королевского общества, показал (1669), что венозная кровь может быть изменена на артериальную с помощью аэрации и что артериальная кровь становится венозной, если ее постоянно держать вдали от контакта с воздухом. Он предположил, что главным агентом аэрации является "азотистый дух", содержащийся в атмосфере. Следуя этим предположениям, друг Лоуэра Джон Мэйоу назвал этот активный фактор "азотно-аэрационными частицами". В процессе дыхания, по его мнению, азотистые частицы всасываются из воздуха в кровь; поэтому выдыхаемый воздух легче по весу и меньше по объему, чем тот же вдыхаемый. Тепло у животных возникает из-за соединения азотистых частиц с горючими элементами в крови; увеличение тепла после физических упражнений происходит из-за дополнительного поступления азотистых частиц в организм в результате усиленного дыхания. Эти азотистые частицы, считает Майоу, играют ведущую роль в жизни животных и растений.

Интерпретация жизненных процессов привела к одному из самых неистребимых споров в истории современной науки. По мере того как физиология все больше и больше углублялась в анатомию человека, одна за другой функции организма, казалось, поддавались механической интерпретации с точки зрения физики и химии. Дыхание представлялось комбинацией расширения, аэрации и сжатия; функции слюны, желчи и панкреатического сока были явно химическими; а Джан Альфонсо Борелли, по-видимому, довел до конца (1679) механический анализ мышечного действия. Стено, ревностный католик, принял механический взгляд на физиологические процессы и отверг как "пустые слова, ничего не значащие" такие туманные фразы, как "животные духи" Галена. Концепция Декарта о теле как о машине теперь казалась полностью оправданной.

Тем не менее большинство ученых считали, что эти телесные механизмы - всего лишь инструменты некоего жизненного принципа, не поддающегося физико-химическому анализу. Фрэнсис Глиссон, основатель Королевского общества, приписывал всему живому веществу характерную "раздражительность" - восприимчивость к стимуляции, - которая, по его мнению, отсутствовала у неживой материи. Как Ньютон, сведя космос к механизму, приписал первоначальный импульс мировой машины Богу, так и Борелли, дав механическое объяснение мышечным процессам, предположил в человеческом теле душу, от которой берут свое начало все движения животных63. 63 Клод Перро, архитектор и врач, предположил (1680), что физиологические действия, которые сейчас кажутся механическими, раньше были добровольными, управляемыми душой, но стали механическими благодаря частому повторению, подобно формированию привычек; возможно, даже сердце когда-то управлялось волей. 64 Георг Шталь утверждал (1702), что химические изменения в живых тканях отличаются от тех, что наблюдаются в лабораториях, поскольку у живых животных, по его мнению, химические изменения управляются anima sensitiva, которая пронизывает все части тела. Душа, говорил Шталь, управляет каждой физиологической функцией, даже пищеварением и дыханием; она строит каждый орган, да и все тело, как инструмент желания. 65 Болезни, по его мнению, - это процессы, в ходе которых душа стремится устранить то, что мешает ее деятельности; он предвосхитил "психосоматическую" теорию двадцатого века, утверждая, что нарушения в "чувствительной душе" могут вызывать телесные недуги. 66

В той или иной форме виталистические концепции занимали господствующее положение в науке вплоть до второй половины XIX века. На какое-то время они уступили растущему престижу механической физики; и были возрождены, с очарованием литературы, в "Творческой эволюции" Бергсона (1906). Дискуссия будет продолжаться до тех пор, пока часть не поймет целое.

X. МЕДИЦИНА

Самым сильным стимулом для развития биологических наук стали потребности медицины. До Рэя ботаника была подручной аптеки. Здоровье было summum bonum, и мужчины, женщины и дети искали его с помощью молитв, звезд, королей, жаб и науки. Один врач, прежде чем выписать рецепт, "отправлялся в свою каморку, чтобы помолиться", - рассказывает Обри, 67 Так что в конце концов "его колени стали шершавыми" от прорицаний. Астрология по-прежнему принимала участие в медицине; ординарный хирург Людовика XIV советовал пускать королю кровь только в первую и последнюю четверти луны, "потому что в это время гуморы отходят к центру