Запрещённая реальность. Книги 1-10 - Василий Головачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Распятый зашевелился, поднял голову, глянул на застывшего Матвея, печально улыбнулся. Из уголка его губ на шею скользнула струйка крови.
– Ну что, дружок, нашел себя? Определил свое положение в системе Мироздания?
– Кто… ты? – хрипло пробормотал Матвей.
– Твое внутреннее состояние. Изменил бы ты его, идущий, а то мне тут не очень-то сладко. Ищи себя побыстрей.
– Где?
– Там, где ты не ищешь…
– Схоластика. Уточни.
– Тут я тебе не помощник…
Распятый Соболев растаял вместе с «паутинной» колонной, и там, где он только что был, на миг проступили очертания креста, потом – знакомой гигантской книги, и все мгновенно исчезло. Матвей проснулся. Однако облегчения не почувствовал и решения никакого не принял. Сон был слишком неопределенным, а намеки на «запасной выход» из положения помочь в реальной жизни не могли.
Мария оставила ему от квартиры ключи, но Матвей, уходя, бросил их на стол. Он знал, что сюда больше не вернется. Не то чтобы девушка ждала его все это время, но их случайные встречи давали ей какую-то надежду на продолжение их отношений, которая никогда не могла вернуть прошлых чувств.
До вечера Матвей бродил по Москве без особой цели, пока не понял, что его ведут. Тогда он посетил церковь Спаса, вход в подземный Храм Инсектов не нашел и поехал на Берсеневскую набережную, к церкви Николая Чудотворца, из которой, по словам Самандара, ход под Москвой-рекой вел в Кремль, а оттуда – еще в один Храм древних инсектоцивилизаций, вернее, в Модуль Иной Реальности.
На церкви и на древних палатах думного дьяка Аверкия Кириллова все еще висели чугунные доски с надписью: «Исторический комплекс принадлежит Научно-исследовательскому институту культуры», но церковь уже действовала по своему прямому назначению, отданная в пользование Московской епархии, и усилиями прихода была полностью восстановлена.
Матвей зашел внутрь, одарив милостыней двух древних старушек, постоял в трансепте, разглядывая темные лики святых на стенах и своде, вышел во двор. Те, кто следовал за ним, в церковь не шли, ждали на набережной: машина, три человека с аппаратурой, и на площади – двое утомленного вида пожилых мужчин со сканером в дипломате, настроенным на биопараметры ведомого, то есть Матвея Соболева. Работали они отменно, но для Матвея установить их принадлежность спецслужбе не составило особого труда.
Во дворе он, естественно с помощью выхода в меоз, определил примерный план подземелий церкви и направился к флигелю из потемневшего от старости красного кирпича. В нем когда-то располагалась трапезная дьяка, и именно из него, этажом ниже, из подвала, начинался подземный ход, ведущий, судя по инфразвуковому эху, в сторону кремлевских стен.
Дверь во флигель была открыта, в одном из помещений горел свет, там были какие-то люди. Матвей тихо обошел первый этаж строения, нашел спуск в подвал и вскоре стоял перед штабелем коксовых шашек: котельная, отапливающая церковь, работала на угле. За штабелем в стене подвала зияла ниша, из которой тянуло сырым холодом, запахами гнили и тления. В нише на проволоке висела табличка: «Осторожно! Работы запрещены! Свод рухнул!»
Несмотря на инфракрасное видение, Матвей потратил немало времени, пока не забрался в нишу и не спустился по старым каменным ступеням в другой подвал, откуда, собственно, и начинался туннель. Дальше идти стало легче, хотя туннель больше напоминал саперный лаз, не всегда высокий, но очень узкий, так что приятного в этой прогулке было мало. Наконец Матвей достиг поворота и остановился: чутье подсказывало, что рядом, за тонкой стеной из окаменевшей глины, тянется еще один ход, и это был уже ход не в Кремль, а глубже, в его недра, в пещеру, где и должен был располагаться МИР Храма Инсек-тов. Самандар не солгал.
Постояв немного в задумчивости, попытавшись прозондировать ход до его спуска под холм Кремля, Матвей повернул обратно. Он не собирался искать Храм тотчас же, главное – появилась уверенность в существовании МИРа и в том, что проникнуть в него можно сравнительно легко.
В подвале флигеля его ждали асы слежки ФСБ.
Вспыхнул фонарь, едва не ослепивший Матвея, оглушила команда:
– Не двигаться! Руки за голову!
Матвей повиновался без единого слова.
– Обыщи его, Панас.
Чьи-то руки прошлись по одежде, помяли карманы, подмышки, брюки.
– Чисто.
– Выходи.
Во дворе церкви Матвея уже поджидал генерал Первухин.
– Что за шутки, Соболев? Неужели хотел уйти в Кремль?
– Вы что же, знаете о подземном ходе? – вопросом на вопрос ответил Матвей.
– Там их целых два, оба завалены, насколько мне известно: рухнули своды. Один пытались расчистить, но средств изыскателям не хватило, и работы свернули. Так что будем делать?
– Я согласен работать. Но мне нужно три-четыре дня на сворачивание дел в Рязани. В понедельник я буду у вас.
Первухин хмыкнул, оглядел Матвея с ног до головы, бросил ему ключ.
– Машина за церковью, на набережной, джип «мицубиси» темно-фиолетового цвета. И благодари Хватова, капитан, это он посоветовал шефу не чинить тебе препятствий, если попросишь отпуск на несколько дней.
С этими словами начальник Управления спецопераций растворился в темноте за воротами церкви, сгинула и его обойма «наружки», а Матвей остался стоять, обуреваемый желанием вернуть генерала и сказать, что передумал. Хватов не мог знать, какое решение примет Соболев, но Конкере знал. Как и Ульяна Митина, вернее, та, что передала через нее совет не работать на «федепасов» и вообще ни во что не вмешиваться.
ЛИКВИДАЦИЯ
Александр Васильевич Завьялов, бывший координатор «Чистилища», а ныне юрисконсульт частной адвокатской конторы «Алунит», ужинал в одиночестве, когда зазвонил телефон. Завьялов промокнул губы салфеткой, снял трубку и услышал сдавленный торопливый голос:
– Васильевич, беги! «Федепасы»
