Астрология и мифология - Семира Щепановская

ведь то, что они творят, не равно им и не может занять их место во Вселенной. Поэтому их Вселенная ограничена и конечна. Но боги-люди, рождающие человеческий род и передающие ему свои знания, создают творение, полностью повторяющее их. Они осуществляют лунную преемственность и обновление жизни, и их смерть служит залогом будущих рождений. Поэтому первочеловек мыслится первым смертным: подобно индийскому Яме, ставшему царём мёртвых, это тот, кто "открыл путь смерти для других." Смерть, таким образом, перестаёт мыслится непонятной случайностью — произошедшей из-за ошибки, когда звери доставили человеку неправильное известие — а начинает восприниматься как нечто изначально установленное и необходимое. Именно этот этап развития сознания, дающий ему реальное понимание своей конкретной жизненной роли, утверждает равенство человека богам.

Однако рациональное понимание своей смертности — то есть смерти не только как явления природы, ставящего перед людьми задачу выживания, — но смертности своей уже возникшей и оформившейся индивидуальности, которая утверждает подобие человека богам, — вызывает в человеке внутреннее противоречие. Образ смерти "я" — как смерти всего — спорит с естественной памятью души о том, что смерти нет: ибо природа и человеческий род бессмертны! Эго противоречие разрешается в мифологических объяснениях смерти, как чего-то, присущего лишь человеку, и вызванного его собственными действиями. Сначала смерть объясняется рождением: близнецы, брат и сестра, совершают инцест, и потому один из них умирает, как в мифе о Яме и Ями. Здесь, будучи необходимым для заселения людьми пустынной Земли, инцест может быть оправдан и небом. Китайский первопредок Фу-си согласился на уговоры своей сестры Нюй-вы только после того, как они принесли жертву богам, и дым от костра, поднявшийся прямо к небу, сказал им, что боги не возражают.

Потом собственный путь человека, отделяющий его от мира богов, связывается с абстрактным нарушением законов прежде установленного юпитерианского мироздания. И нарушение прежних запретов одновременно уподобляет человека богам в творении собственного мира. Чтобы представить себе деяние мифологических близнецов, надо понять, что они воистину творят свой мир на пустой земле: в какой-то иной реальности, где до них не существовало жизни, им подобной. Если считать, что Вселенная многопланова, и объективная реальность имеет разные пласты жизни и восприятия, творение мужчиной и женщиной своего мира за рамками прежнего предстанет вполне материальным. То, что для рождения нового мира они должны уйти из прежнего, само по себе уже есть их смерть. И потому близнец Яма готовит место для людей в том потустороннем мире, куда он ушёл первым, совсем так же, как он подготавливает для их жизни этот мир: это две стороны одного и того же воплощения человеческой жизни в новой форме. А применительно к интеллекту-Меркурию можно сказать так: за пределами видимой жизни человек творит реальность своего сознания.

Самым известным образом здесь служит библейская история Адама и Евы, в которой первочеловек Адам умирает, чтобы стать царём мёртвых, подобно Яме: земля даже отказывается принять убитого Авеля, пока в неё не войдёт Адам. По имени Адама сравнивают с вавилонским первочеловеком Адапом и возводят к нему. Среди нескольких народов, населяющих берега Тигра, Адаму по-прежнему поклоняются как первопредку и хранителю всего человеческого рода. Образы Адама ("земной: из красной глины") и Евы ("жизнь") несут в себе черты близнечного мифа, который ярко проявлен в мусульманской интерпретации легенды. Мусульманская Ева — Хавва — рождает не только Авеля с Каином, но и семьдесят пар других близнецов, которых оказалось достаточно для того, чтобы они заселили всю землю.

Другой подобный образ нарушителей закона — авестийские дети первопредка Гайомарта/Кайюмарса ("живой смертный"), слившегося с близнецом Йиму и павшего первой жертвой Ангро-Майнью, создавшего смерть. Марты и Мартьяанаг ("смертные") явились в мир сросшимися почками растения, выросшего из земли после смерти Гайомарта. Было неясно, имеют ли они одну (единую) души или две (индивидуальные). И сначала они, следуя небесному совершенству, питались лишь чистой водой и признавали главенство духа добра Ормазда (Ахурамазды). Но потом злой искуситель Ариман (Ангро-Майнью) соблазнил их на земную пищу, побудил выпить молоко козы, развести трением огонь и изжарить мясо, и они, убедившись в своей независимости, перестали соблюдать ритуалы, отпали от Бога и породили семь пар близнецов-детей, которыми населился мир. Поскольку иранские близнецы после этого творцом всего признали Аримана, они попали в ад, где и остаются до Страшного Суда. Сам Каюмарс в поздних преданиях рисуется культурным героем, который вывел людей из пещер в построенные города, разделил год на двенадцать месяцев и положил начало летоисчислению.

В шумерской мифологии людей из царства животных выделил первочеловек Отнес, научив их писать и строить города. Эго первоначально эпитет бога Энки, который вместе с богиней-матерью Нинхурсаг на блаженном острове Дильмун порождает растения, но съев их и тем совершив преступление, заболевает и начинает умирать вместе с миром, — тогда Нинхурсаг порождает другие, связанные с частями человеческого тела (в частности, ребром), чтобы вылечить Энки. Эта пара богов порождает и людей, и иногда в ней видят прообраз истории грехопадения Адама и Евы, рожденной из его ребра.

Первая смерть здесь непосредственно соотносится с природным круговоротом — что показывает связь между мутабельными знаками Девы и Близнецов. Трансформации природы дают начало трансформации интеллекта, и природный процесс умирания и возрождения становится основой глобальных перемен в жизни человечества. Поэтому на средневековых картинках алхимиков именно Меркурий поворачивает колесо Зодиака. Ум вращает Зодиак с другой скоростью, чем природная скорость Солнца — и этим он утверждает свою независимость от самого Времени, а значит, и от всех остальных законов пространственно-временной структуры нашего физического мира.

В отличие от героев солнечного архетипа, меркурианец-Адам не борется против Бога за свою независимость — но он уже независим и может преступить тот закон, который ещё не могли нарушить солнечные герои. И преступление библейских близнецов, передающее их земную судьбу в их собственные руки, получает в словах Бога достаточно позитивную оценку: "Вот, они стали, как одни из нас, знающие добро и зло". Существует архетипическая связь между образом инцеста прародителей и познанием, выраженная в языке родством смысла "познавать" и "вступать в половую связь", проявленным в греческом gignosxeo и латинском cognoscere (от и. е. g’enhw "знать" и ностр. кепА "знать" и gun hi "думать"), еврейском yd' аккадских edu и Imd, сирийском hkm и арабском 'rf В этом соответствии главным оказывается значение познания. Пренебрегая естественной гармонией и теряя райское бессмертие живой души растений и животных, человек претендует на какую-то иную бесконечность, чем та, что ему изначально дана. В свете этого остаётся неважным вопрос, существуют или нет перевоплощения Луны: не они есть то, что делает