Астрология и мифология - Семира Щепановская

подобия микрокосма и макрокосма воплощает Пань-гу. Вырастая сам, подобно дереву (отчего он иногда изображается покрытым листьями), он отделяет Небо от Земли, а потом его тело становится частями рельефа земной поверхности и небесных тел. Дыхание Пань-гу стало ветром и облаками, глаза — Солнцем и Луной, голос — громом, кровь — реками, плоть — почвой, кости — камнями, волосы на голове и усы — созвездиями, пот — дождем и росой, а из паразитов на теле произошли люди. Ясную погоду объясняли хорошим настроением Пань-гу, а дождь — плохим. Подобно этому, плоть великана Имира стала землёй, кости — горами, кровь — морем, череп — небом, а волосы — лесом.

Антропоморфность связана с десакрализацией: мир, подобный человеческому телу, выставляет его на обозрение.

Само творение мира уподобляется акту рождения, что отразилось в образе близнецов, вступающих в кровосмесительную связь — инцест (само слово инцест переводится как "непристойный"). С другой стороны, в культурном мире цивилизации солнечный архетип каждое из явлений наделяет божественностью, а поскольку божественное в мире проявляется через человека, то и все предметы мира несут в себе его черты.

Архетип Близнецов максимально конкретно воплощает в жизнь закон подобия (провозглашенный Весами): не случайно провозгласивший его Гермес Трисмегист, покровитель священного знания, — синтез образов египетского Тота и греческого Гермеса. Слою и звучащая речь является гранью священного и обыденного: через слово тайное знание, зашифрованное в ритуалах, становится более явным, чем через действие и образ. Но одновременно — более скрытым для наших эмоций и потому более недоступным для непосредственного восприятия. Поэтому раскрытие сакрального есть его сокрытие и профанирование. Гермес и другие боги языка, как мы увидим дальше, нередко выступают обманщиками, не признающими ничего священного. И в то же время именно они выступают хранителями тайных знаний. Такова двойственная природа нашего интеллекта и языка.

Архетипы, фиксируемые этапом развития солнечной мифологемы, являют внешние и потому статичные формы отражения реальности. Фиксация истории Луны развивает представления в глубину и наделяет их многозначным смыслом. Язык, сохраняя в себе и архетипичность, и многозначность образов, копирует реальность более ёмко и одновременно более лаконично, чем любая другая форма отражения. Язык хранит память о прошлом и отражает сиюминутное. Поэтому закон подобия того, что наверху, тому, что внизу, на практике отражается в создании языка: мыслящий и говорящий человек подобен миру, в котором присутствует Бог.

Воздушная стихия творения выражает себя в таких близнецовских образах, как иранский Каршиптар ("быстролетящий"), из которого творится Вселенная: он подобен

Праджапати, изначально являющему из себя огненный зародыш всего в первозданных водах, и предстаёт в виде водоплавающей птицы. Образ птицы связывает его с Солнцем как центром всего, а также с воздушной творческой стихией и полётом мысли. Каршиптар владеет священным писанием Авесты — основой творения мира, которую он может излагать как на языке птиц, так и по-человечески.

Образ птицы в применении к человеческому первопредку неслучаен. Племена Судана (нуэры) называли птицами близнецов, считая их детьми бога и единой личностью, причастной к высшей, воздушной стихии. По той же логике в виде птиц могли изображаться китайские прародители людей Фу-си и Нюй-ва, и к Фу-си относится функция изобретателя иероглифической письменности, заменившей узелковое письмо и главных восьми гексаграмм, обозначающих стихии и стороны света. Инструментом его был циркуль — символ круга и всеохвата, связанный с Солнцем и мужским рациональным началом Ян, и одновременно атрибут науки и знания.

Золотой птицей предстаёт перед нами индийский Пуруша ("человек"). Он заполняет собой весь Космос и одновременно живет в сердце каждого человека. И этот образ не только ассоциируется со светилом, но и подводит нас к современному популярному представлению о двойнике, брате-близнеце человека: его "эфирном" теле, сотканном из светящейся энергии, как и всё в мире, и покидающем более грубую физическую оболочку во время сна:

Оставляя внизу гнездо под защитой дыхания,

Устремляясь из гнезда, он, бессмертный,

Странствует повсюду, где хочет,

Он, золотой Пуруша, одинокая птица.

(Упанишады)

В наше время единство микрокосма и макрокосма стало мыслиться как подобие атома и Солнечной системы, и это исключило из рассмотрения все прочие формы жизни, не достигающие физического шарообразного совершенства. Древний же взгляд о всеобщей антропоморфности — подобия Вселенной человеку, а не атому — подводит нас к простой мысли, что человеческое сознание потому и способно узнавать предметы, что оно находит в них себя. Во всех вещах оно отражается как в зеркале — именно поэтому процесс мышления называется рефлексией, то есть отражением. Иногда в мифах всё представляется созданным по подобию человека, но другие предметы постепенно теряют человеческий облик, сохраняющийся только у людей, и сотворение человека предстаёт как вычленение его из окружающего мира.

Как весь мир содержится в человеке, так и первочеловек мыслится вбирающим в себя всех, и создание людей нередко представляется как проведение границ между частями племени. Эго соответствует тому, что индивидуальное, единичное, сознание появилось позже коллективного, родового. Пуруша, отождествляемый с Праджапати, тысячеглаз, тысяченог и тысячеглав. Он видится как единое племя людей и рассматривается как вселенская душа, от соединения которой с природой-пракрити возникает множественность мира. Первочеловек-Пуруша превосходит Землю: лишь четверть его составляют земные существа, а три четверти образуют бессмертие небес. От расчленения его на части возникает как космическая, так и социальная организация бытия: и вместе с этим появляются люди.

Так в третьем знаке стихии воздуха мы снова встречаем образ границы: если Водолей проводит границу внутри

Хаоса, Весы — внутри созданного мира, то Близнецы — внутри аморфной жизни и единой души, вычленяя из неё отдельные сознания отдельных людей. В "Упанишадах", где мифология преломляется в более позднем философском осмыслении, мир уже не творится из тела человека, а человек осознаётся творящим мир. Но исконное подобие мира человека остаётся. Так в стихах, посвящённых Пуруше, говорится:

Тот, кто нашёл, кто покорил Атман,

Увязший в тёмных лабиринтах тела,

Тот творец, создатель всего,

Ему принадлежит мир, он сам мир.

Эго нисколько не противоречит тому, что человек — всего лишь частичка мира и всего человечества. Чтобы понять это, можно вспомнить принцип голографии: если разрезать голограмму на части и осветить лазерным лучом лишь её маленький кусочек, изображение будет столь же цельным и объёмным, как если бы мы смотрели на исходную пластинку. Таковы законы самой материи, и таковы же законы сознания: ведь человек устроен подобно миру.

ДВОЙСТВЕННОСТЬ ЕДИНОГО

СОТВОРЕНИЕ МИРА БЛИЗНЕЦАМИ