Япония, японцы и японоведы - Игорь Латышев

Быть первым в апробации на практике подписанного нашим институтом соглашения об обмене с университетом Кэйо, дирекция института доверила тогда мне. В феврале 1982 года я выехал в Токио на два месяца в качестве гостя названного университета. Администрация Кэйо оказала мне дружественный прием - в день прибытия меня пригласил в свой кабинет ректор университета Исикава Тадао, а затем постоянное содействие мне в работе оказывал в качестве куратора профессор университета политолог Хориэ, располагавший широким кругом знакомств в политическом мире Японии.

Предполагаю, что в дальнейшем отношении ко мне этот профессор руководствовался ошибочным домыслом, будто в моем лице в Японию прибыл некий влиятельный представитель ЦК КПСС, уполномоченный на какие-то негласные встречи с японскими политиками. Поводом для такого ошибочного домысла послужили, видимо, мои слишком завышенные запросы, высказанные ему при нашей первой беседе о программе моего пребывания в Токио. Излагая в этой беседе цель своего приезда в Японию, я сказал, что хотел бы поработать в парламентской библиотеке (это лучшая библиотека Японии), но в то же время хотел бы выявить взгляды японских государственных деятелей, политиков и ученых на дальнейшее развитие японо-советских отношений.

- А с кем бы вы хотели встретиться? - осторожно спросил Хориэ.

И тут я решил, что надо запрашивать по максимуму.

- Конечно, встретиться с премьер-министром Судзуки Дзэнтаро будет, наверное, трудно, но я надеюсь, что руководство университета и профессор Хориэ помогут мне встретиться с министрами кабинета, с лидерами правящей либерально-демократической партии, а также с лидерами партий парламентской оппозиции.

Не желая, видимо, рассеивать мою уверенность в широких связях университета Кэйо с правительством и политическими кругами Японии, профессор Хориэ не стал отклонять мою заявку. Обнадеживая меня, он сказал, что поговорит обо мне с некоторыми из своих влиятельных друзей, упомянув при этом фамилию Миуры - директора-управляющего телевизионной компании "Тэрэби Асахи". А господин Миура был мне знаком со времени пребывания в Японии в 1979 году главного редактора газеты "Правда" В. Г. Афанасьева ведь не кто иной, как Миура организовал тогда встречу делегации советских журналистов во главе с Афанасьевым с премьер-министром Охирой Масаёси.

Спустя дня два после этой беседы с Хориэ состоялась моя встреча с господином Миурой, который вспомнил тот ужин в японском ресторане, на котором вместе с послом Полянским и Афанасьевым присутствовал и я в качестве собственного корреспондента "Правды". Видимо, это воспоминание послужило и для Миуры одним из подтверждений домыслов о том, что за моим приездом в Японию скрывалось некое тайное задание Международного отдела ЦК КПСС. Что же это за задание? Зачем этот Латышев хочет встретиться с ведущими японскими политиками? О чем хочет с ними говорить? Эти вопросы заинтересовали, по-видимому, и самого Миуру, а ответ на эти вопросы он мог получить в том случае, если он сам или его доверенные лица будут присутствовать на моих беседах с теми, кто меня интересовал. И Миура, обладавший, как я уже писал об этом в предыдущей главе, реальным влиянием на политических лидеров Японии, пошел навстречу моей просьбе.

Вскоре профессор Хориэ от имени Миуры сообщил мне о том, что встретиться со мной изъявили готовность тогдашний министр торговли и промышленности Абэ Синтаро, министр без портфеля Накасонэ Ясухиро (ставший через несколько месяцев премьер-министром), бывший премьер-министр Танака Какуэй, глава одной из парламентских фракций правящей партии Такэсита Нобору, председатель политического комитета той же партии Танака Рокосукэ, а также влиятельный лидер крайне правой фракции либерал-демократов Накагава Итиро. С таким набором влиятельных консервативных политических деятелей Японии, насколько мне известно, не приходилось встречаться на протяжении двух-трех недель ни одному из наших японоведов-политологов, а может быть, и ни одному из дипломатов.

Да и та обстановка, в которой проходили мои встречи с названными лицами, была иной, чем при даче ими интервью иностранным корреспондентам. С Абэ и Накасонэ мы, то есть я и Миура, встречались с одним за ужином, а с другим за обедом в тех закрытых для посторонних ресторанах-"матиай", в которых японские консервативные политики крупного калибра ведут обычно доверительные беседы друг с другом, с финансовыми дельцами и прочими нужными им лицами. Внутренняя планировка этих ресторанчиков такова, что их посетители не должны сталкиваться друг с другом в прихожих и коридорах, не должны знать, какие другие посетители находятся там, кроме них, а владельцам "матиай" и их прислуге не положено ни при каких обстоятельствах сообщать кому-либо, кого они обслуживают и тем более о чем говорят их постоянные гости друг с другом или с кем-либо еще. Внешний вид этих ресторанов, расположенных в квартале Акасака, находящемся неподалеку от парламента и правительственных учреждений, ничем не примечателен, скорее даже неказист, но именно там предпочитают политические боссы Японии беседовать с теми гостями, встречи с которыми им не хотелось бы предавать огласке.

В застольных беседах прошли и мои встречи с Такэситой Нобору, с Танакой Рокусукэ и с Накагавой Итиро. С Такэситой я обедал, правда, не в "матиай", а в небольшом кабинете европейского ресторана гостиницы "Хилтон", расположенной неподалеку от парламента. Только Танака Какуэй принял меня в своем офисе, находящемся в одном из центральных кварталом Токио, где-то в районе Ёцуя. Но и с ним беседа велась в отдельной комнате без посторонних лиц, лишь в присутствии сопровождавшего меня господина Курода Нобуки доверенного лица Миуры.

Разговоры с моими собеседниками я начинал, обычно, вопросом о том, как им видятся отношения Японии с Советским Союзом и что ждут они от этих отношений. Естественно, что все они очень быстро соскальзывали в своих ответах на проблемы, связанные с территориальными притязаниями Японии к нашей стране. Я старался поддерживать разговор на эту тему и по возможности вызывать моих собеседников на откровения. Такое было возможно, т. к. я не был официальным лицом и демонстративно избегал вести в их присутствии записи (потом, по возвращении в гостиницу, я восстанавливал по памяти содержание наших бесед, и прежде всего то, что говорилось японской стороной о территориальном споре двух стран). Но в то же время я не давал ни одному из них малейших намеков на возможность каких-либо перемен во взглядах советской общественности, настроенной в поддержку твердой и жесткой позиции советского правительства в данном споре. В беседах с названными выше политиками меня сопровождали либо сам Миура, либо его помощник Курода Нобуки, прекрасно знавший русский язык, долгое время живший и учившийся в Советском Союзе и отвечавший в компании "Тэрэби Асахи" за связи этой компании с советскими учреждениями, имевшими отношение к вопросам телевещания.