Провал операции «Z» - Фредерик Дар

Итак, я, значит, держу хозяйку дома в своих руках, прижимаю к себе, но не допускаю фривольных жестов. Я для нее просто большой друг, друг-спаситель. Физическим контактом она как бы воспринимает мои волны. А волны говорят: «Не надо дрожать, моя девочка, если злой волк бродит вокруг дома. Я с тобой и в любой момент дам ему ногой под зад».

Считаю до двадцати, собственно, просто потому, что в этом возрасте Вольтер перешел в свой двадцать первый год, затем решаюсь произнести ей в нежное ушко, одновременно дыша, как жаркий сирокко:

— Я никогда не позволю, чтобы такая женщина, как вы, дрожала от страха, Экзема. Никогда! Вся моя суть восстает при такой мысли! Чувствуете, как она восстает?

Она чувствует и тихонько кивает. Волнение сдавливает ей горло, как мои руки — все остальное.

И вот Экзема уже трется щекой о мою. А в это время на природе продолжается страшная пальба. Полагаю, Окакис побеждает и захвачен охотой на все сто. Желаю ему доблестной победы от всей души!

Охотник — это тот же воин в миниатюре, правда? Но нет больших рогоносцев, чем воины. Собственно, это вопрос равновесия в природе! Воин, как правило, победитель! Так? Но чтобы стать победителем, ему неизбежно приходится выходить из дома. А мужчина, покидающий дом, потенциально уже рогоносец.

Я прижимаю ее к себе чуть сильнее и шепчу ломающимся от сексуального волнения голосом:

— Экзема, я переживаю самые восхитительные минуты своей жизни. Нет ничего более сумасшедшего, чем чувствовать жар вашего тела.

Кстати, эта фраза заимствована из иллюстрированного словаря, написанного профессором Л. — И.Бидо, который можно найти в библиотеках под названием «Сексуальность и методы ее применения».

Экзема испускает тихий стон, и ее жадные губы начинают искать мои примерно так же, как теленок ищет мамашин сосок.

Ее губам сегодня везет, поскольку они довольно быстро находят цель. Происходит, как пишут писатели-натуралисты, смыкание наших ртов. Мы как бы обмениваемся мнениями, затем наши главные резервы проводят перегруппировку под лозунгами: «Борьбы за взятие высот не предвидится», «Лихорадочная передислокация», «Быстрое пересечение фронтовых укреплений», а также «Решительное наступление в глубь территории противника».

Экзема стонет и кричит от удовольствия так громко, что мне приходится заключить перемирие и поставить на проигрыватель диск Джонни Холлидея, включив погромче. Комната, конечно, звукоизолирована, но две меры предосторожности лучше, чем одна, не правда ли?

Час спустя у Экземы круги под глазами до колен, а ходит она так, будто слезла с неоседланной лошади. Не каждый день бедняжке приходится участвовать в подобных скачках!

Везувий в маленьких дозах еще можно выдержать, но извержение в течение часа — это уже день Помпеи в смысле ощущений! Я же, слыша доносящиеся звуки стрельбы, про себя думаю, что тоже славно поохотился. Какой-то ограниченный тип утверждал, мол, нельзя сидеть сразу на двух стульях. Да на двух стульях можно даже лежать, вы согласны? А уж на трех — просто неслыханный комфорт! С Глорией, Антигоной и Экземой — к такому отдыху я всегда готов, как бойскаут, даже на подозрительных островах Тихого океана! Кстати сказать, в резерве есть еще приличный выбор из молоденьких шоколадок Омона Бам-Тама I. Если постараться, конечно. Короче говоря, с этой стороны все идет хорошо. Неуверенные в себе, мрачные недотепы всегда заботятся об укреплении тылов, я же стремлюсь обеспечить себе перспективу — это философия жизни, дорогие мои!

Пока Экзема приходит в себя от сладкого, но очень пикантного блюда, я рыщу в поисках необходимых для восстановления сил напитков.

— Холодильник в баре, — томно улыбаясь и вновь закрывая глаза, говорит моя партнерша по верховой езде. — Пока вы не ушли, сделайте мне стакан виски.

Я открываю резную дверцу из какого-то очень ценного дерева и обнаруживаю холодильник. Наклонившись, чтобы изучить содержимое, вдруг вижу лежащую на полу пару перчаток. Шелковые вечерние перчатки белого цвета. Одна из них разорвана, и из дырки торчат нитки. Ребята, держите меня — мне в глотку будто воткнули лом! Полицейскому уровня Сан-Антонио не нужен сканирующий микроскоп, чтобы тут же понять: нитки, которые я снял с решетки ограждения корта, вырваны именно из этих перчаток!

Вынимая бутылку желанного напитка, я рассматриваю их еще ближе, затем, убедившись в своей правоте полностью и бесповоротно, легким движением кладу разорванную перчатку себе в карман. Я — вы это знаете — обычно стойко переношу неприятные сюрпризы, но, должен признать, сейчас желудок у меня не на месте.

Итак, значит, мадам, лежащая на круглой кровати и обладающая округлыми же прелестями, сегодня утром предприняла против меня гнусную диверсию! Добавлю, что такой хамский трюк по отношению к моей незаурядной персоне был совершен впервые! А если бы трюк удался?

Да, за это дело надо выпить!

Я наливаю нам обоим по большой порции и возвращаюсь к кровати. Макияж, Экземы немного сдвинулся, а прическа требует основательной реставрации.

Она делает неслабый глоток и улыбается.

— Так лучше. Придете ко мне вечером после фейерверка?

— А будет еще и фейерверк?

— Да, мой муж приготовил сюрприз. Феерическое зрелище, бесподобное!

Нет уж, пусть не рассчитывает на меня во время финальной части программы. Мы с ней уже провели мощную артиллерийскую подготовку из ствола большого калибра. Фейерверк, очевидно, придется посвятить моей псевдоневесте Глории, тем более что она наверняка уже задается вопросом, куда это я запропастился.

— Постараюсь прийти, моя Экзема, — начинаю я обычное вранье, — но не могу поклясться, поскольку моя невеста, мисс Виктис, страшно ревнива.

Взгляд ее томных глаз достает мне до… Кстати, неважно, куда он достает, — в конце концов, я тоже имею право на интимные секреты!

— Правда?

Я краснею. Нельзя же, чтобы она подумала, будто я хожу на коротком поводке и только и жду, как бы на меня накинули аркан потуже. Мы ведь оба прекрасно понимаем, что брак — это как Елисейские поля: всегда можно свернуть в левый переулок, а потом опять выйти на главную улицу! А может, сластолюбивая Экзема считает, что у неутомимого Сан-А закончилось горючее и он глупыми отговорками старается прикрыть свою немощь?!

— Мне бы хотелось сейчас остаться с тобой подольше, — говорю я с некоторой гордостью во взгляде — так надежнее. Как сказал поэт, лучше синица в руке, чем журавль в небе!

И я осуществляю одну из стремительных операций под кодовым названием 9-бис дубль два, чтоб показать себя мужчиной, способным заменить и двух, и трех, и четырех, если понадобится. Словом, ударяю во фланги и по центру одновременно.

Мадам теперь придется долго отлеживаться в ванне из молока ослицы, а затем серьезно заняться косметическими масками и массажем, чтобы выглядеть более или менее свежо во время вечернего фейерверка.

Наконец я прошу разрешения на отвод войск. Она соглашается.

— Чем вы теперь займетесь? Будете соблазнять девушек? — спрашивает она игриво.

— Нет, в настоящий момент достаточно… Пойду исследовать морскую пучину. Нет ничего лучше, чем подводная охота, чтобы восстановить силы в прохладной глубине моря.

Прощальный поцелуй. Привет, мадам, накройтесь чем-нибудь, чтобы не простудиться, и наилучшие пожелания вашему мужу!

Как приятно получить истинное удовольствие и при этом ощущать, что тебе удалось совместить приятное с полезным.

Глава 10

Упрямства мне не занимать — если уж чего вобью себе в голову, то сделаю обязательно.

Те, кто видят меня вновь в облачении для подводной охоты, во-первых, могут подумать, что я свихнулся на этой почве и вообще дышать из баллонов — моя суть. Во-вторых, их особенно удивит, что вместо пляжа я направляюсь прямехонько в порт к причалу. А на «в-третьих», как и на «в-четвертых», мне равно плевать: удивленные взгляды прислуги мне до лампочки.

Подойдя к воде, я моментально ныряю в волны и погружаюсь носом вниз, чтобы взглянуть на таинственные ящики, обнаруженные Его Величеством Болваниссимусом Первым, королем обалдуев.

В момент моего погружения в изумрудные глубины (да, господа, хотите вы или не хотите, а я обречен на пальмовые ветви Академии) порт и пляж вокруг него пустынны, что вообще-то нормально после такого обильного обеда. Одновременно констатирую: три яхты Ока-киса покинули свою якорную стоянку. В порту, чуть поодаль, осталось лишь несколько лодок и легких катеров, мерно покачивающихся на воде. Интересно, куда могли деться яхты? Окакис послал их за новыми гостями или отдал приказ на проведение морских маневров в Тихом океане?

Этот вопрос меня долбит изнутри по крышке котелка, когда я, медленно работая ластами, все глубже ухожу под воду. (Повтор, вы считаете? Зато как красиво!) Разнокалиберные и разномастные рыбки в панике разбегаются кто куда. Мне везет, я спускаюсь как раз в том месте, где лежат обнаруженные Берю ящики. Их два. Они массивны и отливают металлическим блеском. Сундуки были бы похожи на спрятанный пиратами до поры до времени клад, если бы не их чистая поверхность, которая мне сразу дает понять: попали они сюда недавно. Я подплываю к первому и пробую приподнять, но куда там! Он, должно быть, весит тонну. Берусь за второй — то же самое! «Черт, — думаю про себя, — как же мне увидеть их содержимое, если физически невозможно дотащить их до суши?» (Видите, даже на десятиметровой глубине я способен формулировать мысли красиво и ясно!)