Презумпция невиновности (СИ) - "feral brunette"

Её руки задрожали, а в голове вновь всплыл образ мёртвого парня со светлыми волосами. Как бы она не старалась, но ей так и не удалось избавиться от этого видения, что преследовало её даже с открытыми глазами. Гермиона сожгла одежду в которой была в тот злосчастный вечер, но продолжала видеть кровавые пятна на остальных вещах. Она использовала десятки очищающих заклинаний, но всё ещё видела кровь на своей коже. Её руки были в крови, её душа была в крови, она вся была в крови.

— Гарри! — всхлипнула девушка и бросилась к другу. — Мне плохо… Мне очень плохо…

Крепкие родные руки прижали её к себе так сильно, что она почувствовала, как кожей впитывает в себя ароматы мяты и цитруса. Её трепещущее сердце остановилось на миг, а ядовитая жидкость перестала двигаться по жилам, но это всего на миг, чтобы уже в следующий стало снова больно. Больнее в сотни раз от того, что она слышит сердцебиение Гарри, — стук его чистого и невинного сердца, которое не запятнано. Гермионе показалось, что только одно её присутствие в жизни лучшего друга очерняет его существование.

Возможно, что ей нужно оттолкнуть его от себя, как она сделала с Рольфом?

— Я рядом, — он погладил её волосы и поцеловал в макушку. — Я всегда рядом, Гермиона.

Она не поняла, как потеряла сознание или просто отключилась. Она плохо понимала, что с ней произошло — ей в принципе не хотелось понимать, что с ней происходит. Единственное, чего требовала её искалеченная душа — это смерти. Гермионе хотелось отправиться вслед за своими родителями, подбежать к ним на вокзале Кингс-Кросс и расплакаться, ведь она так и не успела сказать им, как сильно любит их.

Когда они виделись в последний раз, Гермиона обещала вернуться через несколько дней и сделать всё для того, чтобы они не пострадали, но этого так и не случилось. Им пришлось бежать от Пожирателей, и этот побег слишком затянулся. Вся Война затянулась и теперь приходилось пожинать плоды. Теперь Война поселилась в её сердце навсегда и остановить её сможет только смерть.

— Гермиона, — она услышала обессиленный и обеспокоенный голос Гарри, — как ты?

— Гарри, мне так плохо… — впервые за все годы дружбы она призналась ему в своей слабости. — Мне очень плохо…

— Я рядом, Гермиона, — он крепко обнял её. — Я всегда буду рядом.

Он сдержал своё слово полностью. Он всегда был рядом, даже тогда, когда Гермиона понимала, что не заслуживает такого друга, как Гарри Поттер. Как только тишина в её сердце обрывалась, Поттер оказывался рядом и помогал настолько, насколько она это позволяла. Вот и сейчас, он вовсе не понимал, что с ней происходило, но был рядом. Он стучал в её двери души, а она не решалась открыть, чтобы не взвалить на его плечи весь этот груз.

Девушка понимала, что ей нужно попытаться с этим справиться — вернуться хотя бы в то положение, в котором она была раньше. Никакой речи не шло о полном исцелении — это было нереально в её случае. Гермиона подняла глаза и посмотрела на Гарри, который плакал вместе с ней, и снова тихо всхлипнула. На спине выступили мелкие горошины холодного пота, а на губе проступили капельки крови со вкусом горького яда. Она не знала, что ещё сказать, хотя Поттер ничего от неё и не требовал.

В её глазах давно не было света, который когда-то горел, и который так любил в ней Гарри. Она знала, что теперь парню недостаточно одного взгляда, чтобы прочитать то, что она чувствует, — прошло так много лет, и она больше не та Гермиона, к которой когда-то так сильно прикипел юный Гарри Поттер.

— Ты просто поспи, — он подхватил её на руки и уложил на диван. — Постарайся уснуть, а когда проснёшься — я буду рядом. Я помогу тебе, что бы там с тобой не случилось. Я — твой друг, Гермиона, и я всегда буду на твоей стороне.

— Мне поздно помогать, Гарри, — она подтянула к груди плед и запнулась, решаясь в своих словах. — Я совершила ошибку… Я убила… Убила в себе человечность.

Она не смогла стать адвокатом для самой себя, выбрав простейший путь — путь, вымощенный ложью и притворством. Сложно в чём-то признаваться, когда лгала долгие годы прямо в глаза. Если бы Гермиона сейчас решилась рассказать правду Гарри о том, что с ней случилось две недели назад, то пришлось бы рассказать и ещё много чего, что могло бы объяснить её мотивы, но уж точно не оправдать.

И ей бы пришлось объяснить, что она хочет снова почувствовать на своих руках горячую, липкую кровь.

***

Присутствие Гарри рядом всё же помогло ей немного восстановиться. Он взял отпуск, чтобы иметь возможность находиться с Гермионой круглые сутки, не покидая её, и не давая возможности снова скрыться от реальности за бокалом вина. Он готовил ей завтрак и разбавлял чай холодной водой, как она любила. Это был тот человек, который знал её лучше, чем кто-либо. Когда-то знал.

— Как ты себя чувствуешь? — он подал ей стакан с водой. — Выглядишь ты значительно лучше.

— Мне действительно лучше, — девушка сделала глоток холодной воды, задержав его во рту.

— Я не знаю, что с тобой произошло, и что тебя спровоцировало на такой сильный приступ, — Гарри явно замешкался, подбирая правильное слово, — но нам нужно серьезно поговорить.

— О чём? — настороженно поинтересовалась Грейнджер, задержав взгляд на открытом окне.

— Я всегда принимал тебя такой, какая ты есть, — Поттер присел рядом с подругой. — Я всегда старался уважать твои личные границы и пространство, но я волнуюсь за тебя. То, что с тобой случилось — это ведь не спроста. Я вижу, что с тобой что-то не так, и мне хочется помочь тебе, но я не смогу, пока не пойму, что произошло.

Голос парня сочился сожалением и искренним желанием разобраться в происходящем. Гермиона прекрасно осознавала стремление Гарри, потому что знала, что тот до сих пор чувствовал свою вину.

— Ты не виноват, — она отставила стакан в сторону и обняла Поттера. — Прекрати себя винить, наконец-то, Гарри. Прошло столько лет, но я до сих пор чувствую, как ты изводишь себя этим необоснованным чувством вины.

— Ты уехала в Америку, мы никогда с тобой не говорили об этом, и ты…

— Мои родители погибли не из-за тебя, Гарри Поттер, — каждое слово проходилось лезвием по душе. — Прекрати винить себя! Хватит!

— Если бы я тогда не потащил тебя за…

— Тема закрыта, — сдерживая слёзы, ответила Гермиона. — Я в порядке, правда. Пожалуйста, не нужно копаться во мне, я прошу тебя.

— Но я…

— Пожалуйста, Гарри. Я умоляю тебя, ты только сделаешь мне больнее.

Это был ужасный приём манипуляции, который безотказно действовал на Поттера — упомянуть о причинении боли, чтобы уйти от разговора. Гермиона почувствовала слабый укол совести, но тут же отогнала от себя это, увидев опущенные глаза друга. Ей было безгранично жаль, что она так поступает с близким человеком, но её правда была чревата последствиями. Проще было молчать, как и прежде.

— Что там… — она набрала полные лёгкие воздуха. — Что тебе известно о деле Малфоя?

— Малфоя? — тихо переспросил парень. — Ты уверена в том, что хотела бы говорить об этом? Я просто не уверен, что это то, что тебе нужно сейчас.

— Всё нормально, Гарри.

Она до сих пор не понимала, что такого случилось в этом семействе, но хотела отвлечь себя от назойливых картинок с мёртвым незнакомцем. Девушка хотела вновь переключиться на привычную боль и отвращение, которое у неё всегда было привязано к одной ненавистной фамилии. Это был отдельный подвид извращения — пытать себя самолично, поддерживая с другом разговор о том, кто превратил её в бездушную машину.

— Он сейчас в Азкабане, — неуверенно начал Поттер. — Десятого мая две тысячи восьмого года тела Астории Малфой и Скорпиуса Малфоя были обнаружены в главной гостиной семейного поместья Малфоев.

Гермиона прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не закричать. Каждое слово Гарри вколачивалось колом в её сердце, но она продолжала слушать. Ей это было необходимо: кошмары, связанные с Малфоем, прежняя ненависть и отвращение. Девушка хотела вернуть прежнюю себя, которая жила только благодаря топливу, что именовалось «ненависть».