Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье - Том Шиппи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гномы и впрямь начинают уважать Бильбо с этого момента, и Толкин отмечает этапы его роста. В главе 6 «Бильбо сильно вырос в глазах гномов». В главе 8 «кое-кто даже поклонился ему до земли», а в главе 9 «он [Бильбо] очень высоко вознесся во мнении Торина». В главе 11 ему лучше, чем остальным, удается сохранять присутствие духа, а к главе 12 «хоббит вырос в их глазах до настоящего вожака». Все это не мешает гномам возвращаться к своему прежнему мнению о нем («какой толк было посылать хоббита?»), и значительную часть времени он по-прежнему является пассажиром, как в сценах с Беорном. Однако автор все больше подчеркивает мужество Бильбо, которое всегда проявляется в одиночестве, всегда в темноте. Бильбо убивает гигантского паука «в темноте, в одиночку» и чувствует себя «совсем другим — более храбрым и беспощадным». После этого он дает имя своему кинжалу: «Отныне я буду называть тебя Жалом[20]» — это больше подобает герою саги, нежели современному буржуа. Но главный момент величия он переживает, когда, заслышав храп дракона Смога, продолжает идти по темному туннелю, совсем один:
Это был самый мужественный поступок в его жизни. Бильбо одержал настоящую победу над самим собой перед лицом неведомой опасности, подстерегающей его впереди.
Всеми этими способами Толкин показывает, что Бильбо, или «мистер Бэггинс», как его продолжают часто называть, остается представителем современного мира, однако это не значит, что люди из этого мира должны чувствовать себя чужими или ущербными в мире сказочном.
Филологические фантазии
Таким образом, один из аспектов структуры «Хоббита» состоит в том, что Бильбо постепенно осваивается в сказочном мире, или Средиземье, как он стал называться. Но есть и еще один аспект, на создание которого Толкин употребил свою уникальную квалификацию, — в этом мире потихоньку осваивается и читатель. Можно было бы сказать, что Толкин мало-помалу придумывает этот мир, хотя сам он, наверное, не одобрил бы выбор такого слова. Как уже говорилось, «Хоббит» во многом построен на постепенном введении новых персонажей (Горлума, Беорна, Смога), новых существ (гномов, гоблинов, варгов, орлов, эльфов) или новых мест (Туманных гор, Черного Леса, Озерного города) — обычно по одному-два за главу. Некоторые из них изобретены автором. Не известно никакого иного источника происхождения Горлума, кроме фантазии самого Толкина; это была его собственная блестящая идея — выделить Горлума за счет нетипичного использования местоимений. После самой первой своей реплики в «Хоббите» («[Я вижу[21],] угощ-щ-щение на с-с-славу!») Горлум больше не говорит слово «я» («Властелин колец» — это уже другая история). Он всегда называет себя «мы» или «моя прелес-с-сть». Не говорит он и «ты», хотя, как и в случае с характерными особенностями речи троллей, издатели изо всех сил пытались «привести в порядок» эту ненормальность — например, без предупреждения исправляя «мы» (we) на устаревшую форму «вы» (ye). (Ошибки корректоров и редакторов много лет создавали путаницу в «Хоббите». Так, недоразумение по поводу Дьюрина дня было устранено только в поздних изданиях, а владельцы более ранних могут заметить, что в конце главы 3 написано «последняя осенняя луна», а в начале главы 4 — «первая». Правильный вариант — «последняя».)
Эта устойчивая речевая особенность Горлума создает отчетливое впечатление о его личности — или об отсутствии у него личности, — и это совершенно оригинальный прием. То же относится к гигантским паукам: хотя Толкин сказал или якобы сказал, что заимствовал их из германских легенд, это неправда. Они тоже придуманы самим автором.
Однако Горлум и пауки составляют исключение. Большинство существ, которые встречаются в «Хоббите» и «Властелине колец», являются плодом профессиональной деятельности Толкина. Очевидный пример — варги. Древнескандинавское vargr означает и «волк», и «изгой». В древнеанглийском есть существительное wearh — «изгнанник» или «изгой» (но не «волк») и глагол awyrgan — «осуждать», а также «душить» (так казнили осужденных изгоев) и, может быть, «тревожить, грызть, загрызать насмерть». Зачем в древнескандинавском языке понадобилось еще одно слово для обозначения волка, если в нем уже есть расхожее úlfr? И почему в древнеанглийском это слово имеет какой-то более сверхъестественный и менее очевидный физический смысл? Придуманное Толкином слово «варг» (warg) представляет собой явный компромисс между древнескандинавским и древнеанглийским произношением, а описание этих существ — волки, но не простые, а наделенные интеллектом и злой волей, — совмещает в себе оба древних понятия.
Еще один пример — Беорн. Можно себе представить, что в этом случае Толкин действовал несколько иначе. На посту преподавателя ему, наверное, каждый год приходилось разбирать со студентами древнеанглийскую поэму «Беовульф», и одна из самых простых вещей, которые надо знать об этом произведении, состоит в том, что имя героя означает «медведь» (на выяснение этого и большинства других аспектов поэмы ушло полвека). Беовульф — это bee-wolf (пчелиный волк), он разоряет ульи, таскает у пчел мед, а значит (как очевидно всем, кто читал «Винни-Пуха») это медведь. Однако Беовульф хоть и обладает недюжинной силой и отлично плавает — и то и другое характерно для медведей, особенно белых, которые одинаково хорошо передвигаются по суше и по воде, — но на протяжении всей поэмы остается человеком, лишь с намеком на некую странность. Впрочем, можно провести параллель между его похождениями и сюжетом древнескандинавской «Саги о Хрольфе Жердинке», которую иногда называют «Сагой о конунге Хрольфе и его воинах» и которая связана с «Беовульфом» и по другим причинам. Во главе дружины конунга Хрольфа стоит некий Бёдвар Бьярки, в чьих поступках явно прослеживается аналогия с Беовульфом. Бёдвар — это обычное имя (оно до сих пор существует в йоркширской деревне Баттерсби), а вот прозвище Бьярки означает «медвежонок». Поскольку его отца зовут Бьёрн (Медведь), а мать —
