Всегда в декабре - Эмили Стоун

рождественский сочельник. – Джози не стала уточнять, что до недавних событий ждала этого вечера, потому что это давало ей возможность забыть о предрождественской суматохе. Но теперь… – Сказать по правде, я боюсь туда идти, – вздохнула она. – Но надо думать о будущем, так ведь?

– Навидался я таких мероприятий, – поморщился он.

– Больше тебе не надо на них ходить? – Джози склонила голову набок.

Он помедлил секунду.

– К счастью, нет. А что, пикси[2] тоже там будет? – поинтересовался Макс, прежде чем Джози успела задать новый вопрос.

– Пикси? – нахмурилась она. – Ты имеешь в виду Оливера? – Она фыркнула. Что-то от пикси в нем определенно было – рост, точнее низкорослость, тонкий подбородок, и хотя она не была уверена, что Макс имел в виду что-то обидное, но Оливер, безусловно, воспринял бы это так. – Да, – она вздохнула. – И он, и девица, с которой он мне изменил.

– Ой. Тогда не ходи.

Джози закатила глаза и отправила в рот последние ломтики.

– Говорю тебе, я обязана.

Он медленно кивнул.

– Это закрытое мероприятие или можно прийти со спутником?

У Джози екнуло в животе, но она постаралась сохранить нейтральное выражение лица.

– Да, можно со спутником.

– Тогда я пойду с тобой, – объявил он, и это был не вопрос, а утверждение. У нее мелькнула мысль, может, ей стоит обидеться, но она изо всех сил старалась не улыбнуться во весь рот и не могла хорошенько обдумать ее. – Зажжем. – Он взял у нее из рук промасленный пакетик, затем заправил ей за ухо непослушную прядь, после чего выбросил пакетик в урну слева от себя. Джози порадовалась, что он отвернулся, потому что покраснела от его прикосновения.

– Я уже говорил, что завтра днем должен встретиться с приятелем, который будет здесь проездом по пути домой, но вечером мы можем… – Не договорив, он полез в карман и достал звонивший телефон, на экране которого высветилось имя Хлоя. Он бросил взгляд на Джози. – Сестра, – пояснил он. – Извини, лучше я отвечу, а то она будет звонить не переставая.

Джози кивнула, и он пошел прочь своей вальяжной походкой, затем оперся о перила, а она смотрела на него. Теперь, когда Макс не загораживал ее, ветер снова задувал ей в лицо, и, поежившись, она встала и пошла вокруг скамейки к другой стороне пирса, подальше от Макса, сжимая пальцы в кулаки, чтобы согреться. Прямо под ней, на пляже, маленький мальчик, смеясь, бегал за лохматой золотистой собакой. У пса свисал язык, хвост стоял трубой, он с лаем мчался навстречу волнам, точно пытаясь их напугать, а потом, ничего не добившись, плюхался в воду. Джози захотелось запечатлеть этот момент с собакой на берегу моря, она расчехлила фотокамеру и снова выставила настройки, а тем временем на берегу появилась, как она предположила, мама мальчика в ярко-красных резиновых сапогах и большой дутой куртке – судя по всему, ей приходилось бывать на побережье.

Джози намеренно стояла на другой стороне пирса, но ветер доносил до нее голос Макса, и она невольно слышала обрывки его разговора. «Честное слово, я в порядке». Смех, затем Джози показалось, что в его голосе слышится горечь. «Можно подумать, это мне решать». «Расслабься, о’кей? Ничего радикального я делать не буду». Он помолчал, и Джози поняла, что остановила съемку и помимо своей воли прислушивается к его словам. «Знаю, знаю». Вздох, затем «Ну, вообще-то я не один». Джози тут же занялась камерой, подозревая, что он смотрит в ее сторону. «Нет, погоди. Джози!» Вздрогнув, она повернулась и увидела, что он машет ей. Она помедлила, а затем направилась в его сторону.

Когда она подошла, Макс протянул ей телефон.

– Пожалуйста, поздоровайся с моей сестрой. Она думает, что я торчу в гостинице, – и он сунул телефон ей в руку.

– Алло? – осторожно произнесла она.

– Алло? – Послышался с другого конца резкий, твердый голос. – Вы?..

Макс выхватил у нее телефон прежде, чем она договорила.

– Убедилась? – Он закатил глаза, точно они с Джози состояли в заговоре против его сестры. – Слушай, мне некогда, мы с Джози чудесно проводим время на пляже. – Джози не расслышала, что сказала его сестра – Макс перебил ее. – Да, на пляже. Я тебе потом позвоню, о’кей? – И, нажав отбой, тотчас сунул телефон во внутренний карман. – Извини. Она обо мне беспокоится. – Он улыбался, но как-то натужно, не той счастливой открытой улыбкой, которую она видела у него на лице, когда он заходил в море.

Джози кивнула.

– Но ведь хорошо, что она беспокоится.

– Пожалуй, да. – Вздохнув, Макс тряхнул головой. – Она – идеальный ребенок, пошла по стопам родителей и стала врачом. И она, и я стараемся не сердиться на нее за это.

– И она, и ты?

– Ну да. – Он оперся о перила. – Быть идеальным ребенком не проще, чем жить в его тени, скажу я тебе.

– Хм, я – единственный ребенок и не могу об этом судить.

Макс посмотрел на фотокамеру в руках у Джози, и она поняла, что по-прежнему прижимает ее к себе.

– Можно взглянуть на снимки?

– Думаю, да.

– Что-то особого энтузиазма не слышится, – усмехнулся Макс.

– Извини, – быстро поправилась она. – Да, конечно.

Она протянула ему камеру и показала, как просмотреть недавно сделанные кадры, а сама встала чуть поодаль, стиснув руки и переводя взгляд с него на дисплей. Фотографии – это было глубоко личное, вряд ли он это понимал.

– Их еще надо обработать, – сказала она. – И это просто забавные снимки, не…

– Вот эта мне нравится.

На фотографии был он, снятый вполоборота, и контраст между морем и небом получился идеальным, без всякого ретуширования – ей удалось схватить ледяную прохладу дня и придать теплоту композиции.

– Мне тоже, – чуть улыбнулась она.

Он просмотрел еще несколько снимков.

– В самом деле хорошие. Я – не лучший судья, но могу сказать, что чувствую тебя на этих фотографиях.

Он вернул ей камеру, и она покраснела. Это было самое лучшее, что можно сказать. Оливер всегда говорил, что она прячется за объективом, и сердился, что она не любит фотографироваться, а предпочитает снимать сама. Он, кажется, так до конца и не понял, что она присутствует в каждом снимке, хотя не видна на них.

– Первый фотоаппарат мне купила мама, – улыбнувшись, сказала она. Он взял ее за руку, когда они шли назад по пирсу, и это казалось так просто, так естественно.

– Да ну?

– Когда мне было девять, – кивнула она. – Это был дешевый Kodak, «мыльница», ну, ты знаешь, но я была вне себя от восторга. – Она расцвела улыбкой, вспомнив, как