Я – твой сон - Евгения Грановская

Максим нашарил в траве выпавшие ключи, снова поднялся на ноги и, прихрамывая, бросился к припаркованной неподалеку машине.

Стайка идущих мимо женщин с криком бросилась врассыпную. Максим пробежал мимо, прекрасно сознавая, какое комичное зрелище собой представляет. Вслед ему раздались веселые выкрики и смех.

Добежав до машины и пискнув брелоком-сигнализацией, Максим распахнул дверцу и прыгнул на водительское сиденье. Краем глаза он увидел коренастого, который вынырнул из-за угла дома. Максим завел мотор и рванул с места.

Час спустя он сидел за кухонным столом в квартире Ильи Ставинского. Илья разлил виски по стаканам и пододвинул один гостю.

– Глотни. Тебе нужно успокоиться.

– Да, – Максим взял стакан. Его все еще била крупная дрожь.

Глядя на то, как он отпивает виски, Илья заметил:

– Ты хороший парень, Максим. Без царя в голове, но хороший. И ты талантливый актер.

– Спасибо, – негромко отозвался Максим и поморщился от выпитого виски.

– Но образ жизни, который ты ведешь, когда-нибудь тебя угробит, – продолжал Илья. – Алкоголь, бабы, карты… Надо с этим завязывать.

Максим вздохнул. Он и сам знал, что пора завязывать. За прошедшие лет десять та штука, что болтается у него между ног, втянула его во многие неприятности. И сейчас он был почти уверен, что к истории с выкупленными долговыми расписками была как-то причастна его жена Инга. Обиженная женщина страшнее разъяренного пса.

– Да еще эти паршивые цацки, которые ты вздумал коллекционировать, – продолжал морализировать Илья. – Кольца, браслеты…

– Они не паршивые, – возразил Максим. – Я покупаю драгоценности только самого высшего класса. Это инвестиции в мое будущее.

– У тебя не будет никакого будущего, если ты не перестанешь якшаться с этими барыгами и урками, – назидательно проговорил Илья.

Максим поморщился.

– Илюх, давай обойдемся без нотаций. Я пришел к тебе за помощью, а не за полезными советами.

Илья посмотрел ему в глаза, поправил пальцем очки:

– Не представляю, как я могу тебе помочь?

– Я же сказал. Мне надо на какое-то время исчезнуть. Залечь на дно. И так, в тишине и покое, подумать, что делать дальше.

Илья вздохнул и покачал головой:

– У тебя и жаргон стал уголовный. Максим, еще раз говорю тебе: завязывай с этими играми.

– Уговорил – завяжу. А пока займи мне денег. Мне надо-то тысяч сто. Может, чуть больше. Когда-нибудь я все тебе верну. Зуб даю.

– Сто не могу, – сказал Илья. – Я сейчас сам в долгах как в шелках. Могу дать тысяч сорок.

Максим кивнул:

– Годится.

Илья поднялся из-за стола и вышел из кухни. Вскоре он вернулся и положил на стол небольшую пачку денег.

– Держи. Здесь сорок пять тысяч. Все, что наскреб.

– Спасибо, братела, – Максим сгреб деньги со стола и, не пересчитывая, сунул во внутренний карман пиджака, позаимствованного также у Ильи. – Век не забуду.

– Забудешь, – возразил Илья. – Через неделю или две даже не вспомнишь.

– Ты обо мне слишком дурного мнения, – улыбнулся Максим.

В кармане у него зазвонил мобильник. Максим достал трубку и глянул на дисплей.

– Странно… – пробормотал он, наморщив лоб. – Незнакомый номер.

Нажал на кнопку связи и прижал трубку к уху:

– Слушаю… Да, Максим Пичугин. А вы… Что?.. Вы серьезно? – он посмотрел на Илью округлившимися от удивления глазами. – Да… Да, конечно. Нет, не знал. Я вообще с ней не общался уже много… Что?.. Да, конечно. Спасибо, что позвонили. Всего доброго!

Он отнял трубку от уха.

– Ну? – встревоженно спросил Илья. – Что-то стряслось?

– Да, – Максим сдвинул брови. – Сообщили, что у меня умерла тетка.

Илья неловким движением поправил очки.

– Сочувствую, дружище… – он помолчал, не зная, что сказать. Потом осторожно уточнил: – Здесь, в Москве?

Максим покачал головой:

– Нет. В Лучах. Это поселок, где родился отец, – он вздохнул. – Бедная тетя Клава… Последние десять лет она была почти парализована. И больна на голову. Пожалуй, для нее это лучший выход из положения.

– Да… – протянул Илья. – Бывает и такое.

Максим взял со стола стакан, подержал его в руке, посмотрел на Илью и сообщил:

– Она завещала мне свой дом.

– В Лучах?

– Да.

– А где это?

– В нескольких тысячах километров отсюда.

Илья неуверенно хмыкнул.

– Ну вот тебе и «тихое место».

– Да, – сказал Максим. – Пожалуй.

И залпом допил виски.

Поселок лучи, 27 октября

Идти по лесу в солнечную погоду было легко и радостно. Охотник Павел Иванович, которого все называли просто Иванычем, поправил на плече ружейный ремень и сказал, обращаясь к товарищу по охоте, сутуловатому, плохо выбритому человеку с кадыкастой шеей:

– Ну что, Сан Саныч? Не зря я тебя вытащил? Гляди, день-то какой!

– Ой, не зря, – улыбнулся Сан Саныч. – Денек отменный.

– Сейчас сидел бы ты у телевизора и смотрел какую-нибудь лабуду. Пугачеву-Моргалкина или этих дурацких танцюристов на льду.

– Я это не смотрю, – возразил Сан Саныч и ласково взглянул на крутящегося поодаль рослого черного пса. – А хороший у тебя пес, Иваныч. Красивый.

– «Красивый», – весело передразнил Иваныч. – Видел бы ты, как он куропаток подымает! Любо-дорого посмотреть! Хват! – позвал он пса.

Черный пес, отбежавший было в сторону, тут же вернулся и начал прыгать вокруг хозяина, виляя хвостом.

– Знатный песик, – снова похвалил Сан Саныч. – Слушай, давай-ка передохнем.

– Давай.

Друзья остановились. Обоим было уже по шестьдесят, и отдых требовался им гораздо чаще, чем молодым охотникам.

– Я вот что тебе скажу, Сан Саныч: в нашем возрасте надо почаще выбираться в лес. Тут природа, воздух, все дела. А дома что? Телик да сварливая старуха под боком. Сидишь меж тем и этой и сам не замечаешь, как прокисаешь.

– Точно говоришь, – согласился Сан Саныч. – Настоящая жизнь – она в лесу.

Черный пес, сидевший рядом с ними, вдруг насторожился. Резко вскочил на ноги и прислушался.

– Хват, – спросил у пса Иваныч, – ты чего это, дружок?

Пес поднял голову и понюхал воздух. Затем тихо зарычал. Вдруг из зарослей орешника вылетел серый комок.

– Заяц! – вскрикнул от неожиданности Сан Саныч.

– Хват, нет! – строго прикрикнул Иваныч.

Однако пес уже сорвался с места и бросился за длинноухим.

– Хват, стоять! – закричал пожилой охотник.

Пес не остановился, а, наоборот, преследуя улепетывающего зайца, быстрее ветра понесся в глубь леса.

– Хват! – снова крикнул охотник. – Хват, ко мне!

Но собака уже скрылась за деревьями.

– Брось, Иваныч, – успокоил охотника сутулый спутник. – Вернется твой Хват. Впервой, что ли, убегает.

Иваныч ничего не ответил, лишь сплюнул себе под ноги и проворчал:

– Глупый пес! Даром что помесь с пуделем.

…Тем временем Хват продолжал преследование. Несколько раз казалось, что он вот-вот настигнет зайца, схватит за серую шею и перекусит ее одним усилием челюстей, но заяц умудрялся снова и снова выворачиваться и нестись дальше.

Пес пробежал уже пару километров, но вдруг остановился, наткнувшись на ручей, и обескураженно огляделся по сторонам. Зайца нигде не было. Должно быть, он ушел за ручей. Хват, потерявший запах жертвы, поскуливая и волнуясь, стал крутиться возле ручья.

И вдруг пес что-то учуял. Его уши встали торчком, он весь вытянулся в струну и принялся напряженно нюхать воздух. Затем вдруг повернул голову и вгляделся туда, где средь деревьев виднелся черный провал заброшенного рудника.

Хват двинулся с места, прошел несколько шагов и остановился. Приподнял морду и снова понюхал воздух. И вдруг увидел зайца. Тот сидел у самой шахты, большой, серый, длинноухий, и бесстрашно смотрел на своего преследователя. Слегка ошалев от такой наглости, пес зарычал и бросился к зайцу.

Вопреки ожиданиям, странный заяц не двинулся с места, словно специально ждал, пока черный пес схватит его зубами за глотку. Хват, опьяненный запахом жертвы и предчувствием скорой расправы, несся к нему во весь опор. Но когда между ним и добычей оставалось метра три, что-то страшное и черное, облепленное грязью, похожее на гнилую ветку, вырвалось из лужицы грязной жижи рядом с шахтой, цепко схватило пса за мохнатое горло и одним резким движением свернуло ему шею.

Подойдя к кафе «Радуга», Максим глянул на белый листок, приклеенный к двери полоской скотча.

Пропала девушка. Надя Соколовская. 16 лет.

Вышла из дома утром 18 октября и не вернулась.

С нечеткой отксерокопированной фотографии смотрела худенькая темноволосая девочка.

– Н-да… – задумчиво проговорил Максим. – И всюду страсти роковые, и от судеб спасенья нет.

Он взялся за ручку и распахнул дверь.

Кафе «Радуга» мало изменилось за прошедшие десять лет. Максим, испытывавший сильное желание «промочить горло» после долгой дороги, приблизился к барной стойке и поставил на пол спортивную сумку с вещами.