История Парижской Коммуны 1871 года - Проспер Оливье Лиссагарэ

Таким образом, муниципальный вопрос, апеллирующий к легитимной восприимчивости одних, к смелому воодушевлению других, сплотил все классы вокруг ЦК.

В 8.30 члены ЦК провели свое первое заседание в той самой комнате, где короновали Трошю. Председательствовал на заседании молодой человек примерно 32 лет, Эдуард Моро, мелкий комиссионер. Председатель говорил, что не был склонен заседать в ратуше, но поскольку они там собрались, возникает необходимость немедленно упорядочить свое положение, сказать Парижу, чего они хотят, добиться проведения выборов в возможно короткий срок, заняться общественным обеспечением и защищать город от возможности быть захваченным врасплох.

Двое коллег немедленно предложили: — Нам следует, в первую очередь, совершить марш на Версаль, рассеять Ассамблею, выступить с обращением к Франции.

Другой коллега, автор предложения Воксхолла, заявил: — Нет. Мы располагаем мандатом только на то, чтобы обеспечить права Парижа. Если провинции разделяют наши взгляды, то пусть следуют нашему примеру.

Одни хотели довести до конца революцию перед обращением к избирателям. Другие противились этой неясной инициативе. ЦК решил немедленно провести выборы и уполномочил Моро выработать обращение. Пока его писали, прибыл член ЦК со словами: — Граждане, нам только что сообщили, что большинство министров правительства еще находятся в Париже. В первом и втором округах предпринимались попытки организовать сопротивление. Солдаты уходят в Версаль. Нам нужно принять срочные меры с целью обуздать этих министров, рассеять враждебные батальоны и предотвратить бегство врага из города.

На самом деле, Жюль Фавр и Пикар едва успели покинуть Париж. Публично происходила чистка министерств. Колонны солдат все еще проходили через ворота левого берега. Но ЦК продолжал писать обращение, пренебрегая обычной мерой предосторожности — закрытием ворот — он потонул в выборах. Еще не понимали — понимали пока очень немногие — что началась борьба не на жизнь, а на смерть с Ассамблеей Версаля.

ЦК, распределяя обязанности, назначил делегатов, ответственных за установление контроля над министерствами и руководство различными учреждениями. Некоторые из делегатов избирались вне состава ЦК, из тех, которые заслужили репутацию людей действия или революционеров. Кто–то потребовал увеличения зарплаты, но его коллеги с негодованием отвечали: — Мы здесь не для того, чтобы копировать правительство обороны. До сих пор живем на свою зарплату, ее достаточно. — Приняли меры по обеспечению постоянного присутствия ряда членов ЦК в ратуше, затем закрыли заседание в 1.00.

За пределами ратуши улицы оживлял радостный гомон людей. Весеннее солнце улыбалось парижанам. Это был для них первый за восемь месяцев день утешения и надежды. Зеваки толпились у баррикад вокруг ратуши, на Бют Монмартр, на всех бульварах. Кто вообще говорил о гражданской войне? Только газета Officiel. Она интерпретировала события по–своему. «Правительство исчерпало все средства примирения, — писала газета, и в отчаянном воззвании к Национальной гвардии добавляла: — Комитет, принявший название ЦК, хладнокровно умертвил генералов Клеман—Тома и Леконта. Кем являются члены этого комитета? Коммунистами, бонапартистами или пруссаками? Возьмете ли вы на себя ответственность за эти убийства?» Этот плач подействовал только на несколько групп, тяготеющих к центру. Однако — и это тревожный симптом — молодые буржуа Политехнической школы пришли к мэрии второго округа, куда устремились мэры, а студенты университета, до того времени бывшие авангардом всех наших революций, высказывались против ЦК.

Эту революцию совершили пролетарии? Кем они были? Чего хотели? В 2.00 все спешили увидеть настенные плакаты ЦК, только что отпечатанные Национальной типографией. «Граждане, парижане, — гласили они, — спокойные и непревзойденные в силе, ожидали без страха, равно как без провокации, бессовестных глупцов, которые хотят задеть нашу Республику. Пусть Париж и Франция заложат вместе фундамент подлинной Республики, единственного правительства, которое завершит навсегда эпоху революций. Народ Парижа собрался для того, чтобы провести свои выборы». И, обращаясь к Национальной гвардии, авторы обращения продолжали: — Вы уполномочили нас организовать защиту Парижа и ваших прав. Срок нашего мандата теперь истек. Готовьтесь, и сразу же проведите свои коммунальные выборы. Пока же мы будем удерживать ратушу от имени народа». За текстом следовали подписи двадцати человек (90), которых, кроме трех–четырех, Асси, Лулье и Варлена, знали только по плакатам последних нескольких дней. С утра 10‑го августа 1792 года парижане не видели в своей ратуше такого наплыва малознакомых деятелей.

И все же их плакаты уважали, их батальоны свободно перемещались по городу. Они овладели почтой, в 1.00‑министерствами финансов и внутренних дел, в 2.00‑морским и военным ведомствами, телеграфом, редакцией газеты Officiel, Дюваля поставили руководить префектурой полиции. И они попали в цель. Что, на самом деле, можно было предъявить новорожденной власти, чье первое заявление заключалось в объявлении собственного отречения?

Все вокруг них носило отпечаток воинственности. Пройдемся по недостроенным баррикадам на улице Риволи. Двадцать тысяч человек собрались на площади ратуши, хлеб торчал у края их мушкетов. Пятьдесят артиллерийских орудий, пушек и многоствольных пулеметов, выстроившихся вдоль фасада, выглядели скульптурным рядом вокруг ратуши. Двор и лестницы запрудили охранники, занимавшиеся едой, большой Тронный зал кишел офицерами, охранниками и штатскими лицами. В зале налево, использовавшемся штабом, затих шум. Комната со стороны реки в углу здания вела в комнату ЦК. Около 50 человек там что–то писали, склонившись над длинным столом. Там царили дисциплина и безмолвие. Мы были далеки от анархистов 31‑го октября. Время от времени дверь, охранявшаяся двумя часовыми, открывалась перед входящим членом ЦК, который уносил приказы или справлялся о чем–либо.

Заседание возобновилось. Один из членов предложил ЦК выразить протест против казней Клемана—Тома и Леконта, к которым он был абсолютно непричастен. — Позаботьтесь о том, чтобы не отталкивать народ, — сказал ему другой, — иначе он, в свою очередь, оттолкнет вас. — Третий заметил, что газета Officiel утверждает, будто казнь осуществлялась на наших глазах. Нам нужно опровергнуть эту клевету. Народ и буржуазия идут рука об руку в этой революции. Этот союз следует поддерживать. Вы хотите, чтобы в выборах принимали участие все. — Ладно, — сказали ему, — тогда отстранитесь от народа ради поддержки буржуазии. Народ бросит вас, и вы увидите, совершаются ли революции с буржуазией (91).

ЦК решил, что газета Officiel следует сделать представление, чтобы газета восстановила правду. Эдуард Моро предложил и зачитал проект манифеста, который приняли.

ЦК обсуждал вопросы назначения даты и способа проведения выборов, когда его проинформировали о том, что у мэрии третьего округа проводится большой митинг с участием командиров батальонов, мэров и депутатов от департамента Сены. Утром господин Тьер передал союзу мэров временную административную власть над Парижем, и они пытались установить свой контроль над Национальной гвардией. ЦК заверили, что организаторы митинга намеревались собрать избирателей.

— Если это так, — говорили некоторые члены, — нам нужно придти к согласию с ними, чтобы урегулировать ситуацию. — Другие, вспоминая осаду, просто выступали за арест организаторов митинга. Один из членов ЦК сказал: — Если мы хотим привлечь к своему делу Францию, нам не следует ее отпугивать. Подумайте, какой эффект произведет арест депутатов и мэров, и, наоборот, какой эффект будет от привлечения их на свою сторону. — Еще один участник заседания сказал: — Важно обеспечить внушительное число избирателей. Если депутаты и мэры присоединятся к нам, к избирательным утрам отправится весь Париж. — Ему возразили импульсивные коллеги: — Скажите лучше, что вы расходитесь с собственной позицией, что ваша единственная забота заключается в расхождении с самим собой. — В конце концов, решили послать Арнольда к мэрии в качестве делегата.

Он встретил довольно плохой прием. Наиболее радикальные помощники мэров и депутаты, такие социалисты как Милье и Малон резко выступили против ратуши, напуганные опасной активностью масс. Многие говорили также: — Кто эти незнакомцы? — Даже на Кордери, интернационалисты и бывшие члены ЦК от двадцати округов заняли особую позицию. Тем не менее, митинг решил направить в ратушу комиссаров, поскольку, нравится им ЦК или нет, он был все–таки властью.

ЦК, между тем, назначил проведение выборов на среду, издал декреты об отмене осадного положения, упразднении военных трибуналов и амнистии всем политическим заключенным. Он провел третье заседание в 8.00, чтобы принять комиссаров. Это были депутаты Клемансо, Милье, Толэн, Малон и Локрой, мэры Бонвале и Моту, помощники мэров Мюрат, Жаклар и Лео Мейле.