Неверный муж (СИ) - Коваль Лина

Не желаю, чтобы он переводил диалог в шутку, поэтому просто отмалчиваюсь, а потом продолжаю:

- Я Матильду очень любила. Ну, черепаху. Мама не разрешала заводить животных, а черепаха вроде как безобидная. Ползает в своем панцире и никому не мешает.

- Мы лежим с тобой в постели. Раздавленные прошлым. При чем здесь твоя черепаха?

Пожимаю плечами.

- Просто вспомнила. Я ее так хотела. Только вот кусалась она жутко. До крови.

Через силу отстраняюсь от его тела и усаживаюсь на постели, прикрыв обнаженную грудь одеялом. Бегло осматриваю мятую рубашку и расстёгнутые брюки на мужском теле.

- Все мои самые счастливые и ужасающие моменты в жизни – это ты, Матвей, - проговариваю тихо, глядя, как его глаза омрачаются, как дергается широкий подбородок. – Боль, разочарование, смерть – это ты. И любовь, и счастье тоже.

- Это взаимно, Вик, - заявляет он сипло.

- Но… я больше не могу так. Я боюсь выйти в окно, понимаешь? – спрашиваю, чувствуя, как слезные каналы снова увеличиваются в размере.

Матвей кружит по моему лицу растерянным взглядом, словно собирался что-то сказать, но подобрать слова не в состоянии.

- Ты ведь не случайно попал под ту машину?

Импульсивно внутренне сжимаюсь, но он не спешит отвечать.

- Скажем так, - уводит глаза в сторону. – Это стечение обстоятельств.Лжёт.

- Пережив это «стечение обстоятельств», сейчас ты должен меня понять.

Снова молчит.

Хочется треснуть ему по груди кулаком или треснуть по лицу, но у меня банально на это даже сил нет.

- Отпусти меня, - выговариваю на выдохе. – Умоляю…

Матвей загораживает лицо руками и выдавливает из себя:

- Не могу.

- Ты ведь любишь жену?! – не удерживаю в голосе обиду.

- Блд… что так сложно-то.

- Отпусти меня, Матвей. Заводи детей, живи. ЖИ-ВИ!

- А ты?

- И я буду жить.

- С доктором? – спрашивает ядовито.

- Да хотя бы и с ним, какая разница? – отвечаю безразлично.

Он пристально смотрит. Словно мои разлетающиеся кусочки захватывает и обратно укладывает. Потом отклоняет взгляд к глухой стене, которая, кажется, вот-вот треснет от наших чувств.

И опять смотрит.

На бледном лице – миллион эмоций. От самых отчаянных до светлых. И ни одной про равнодушие.

Потому что какие бы чувства мы к друг другу ни испытывали, не было его никогда. В тот самый момент, как я повернулась на приятный голос в танцевальной школе... В то самое мгновение в сердце вспыхнул незримый факел. Со временем он почернел, обуглился, его пытались тушить, стереть с лица земли. Но ни на минуту не погасал.

Этот свет, бесспорно, останется со мной навечно. Как и память о нашем малыше.

Поднимаюсь с постели, захватываю с пола сумочку и под пристальным взглядом отправляюсь в ванную комнату. Хочется отлипнуть от своей любви. Стать цельной, сильной, а для этого надо физически самоустраниться.

Максимально долго стою под душем систематически вертя то кран с холодной водой, то с горячей. Наконец-то чувствую себя живой.

Живой.

Способной на поступки.

По новой наношу легкий макияж и укладываю волосы с помощью обычной расчески из сумки и фена, который отыскала в ящике.

Хочется быть красивой. Наверное, кто-то скажет, я нахожусь в состоянии агонии, но я-то знаю, что такое подлинное помешательство.

В настоящее время я сломлена, разрушена. Но уже через пару часов буду блистать.

Это удел сильных людей. Таких, как я.

Послаблений больше не будет. Даже для тебя, Андреев.

Возвращаюсь в комнату, завернутая в одно лишь полотенце. Матвей не издаёт ни звука, только трудно дышит и опять не сводит с меня глаз. Вспоминаю, что блузка разорвана. На всякий случай заглядываю в шкаф, где нахожу мужские рубашки.

Черт.

Матвей, как настоящий муж, который завел любовницу, даже артиллерию чистых рубашек сюда приволок.

Достаю одну из них и снова ускользаю в ванную. Размер огромный, но быстро исправляю это с помощью узла на талии. Рукава закатываю. Одно плечо оставляю открытым. Острые соски обозначаются под тонким хлопком, но так даже сексуальнее.

Натягиваю белье и юбку. Наношу любимые духи на запястье.

Еще раз разглядываю себя в зеркале, широко улыбаясь.

Я – это снова я.

Шоу маст гоу он, как пел любимый Фредди.

На мой наряд Матвей реагирует продолжительным окидывающим с ног до головы взглядом. Молча следует за мной на кухню. Плечом касается дверного косяка и наблюдает, как я вынимаю стакан из шкафа.

Наливаю воду и наконец-то закрываю этот проклятый кран до конца!

Всё!

Время вышло.

Пью маленькими глоточками, окончательно успокаиваясь. Чего не скажешь о Матвее. То насколько он психует заметно по вибрирующим плечам. Руки тоже дрожат, но он запрятывает их в карманах брюк.

Отставляю пустой стакан с разносящимся по кухне звоном и складываю руки на груди.

- Я поеду, - сообщаю, склонив голову набок.

Матвей гнетуще вздыхает.

- Я больше сюда не приду, - фиксирую для него свое решение еще раз.

- Ты сказала, что любишь…

- А ты сказал, что любишь жену, - упрямо возражаю.

Молча иду мимо.

В прихожей натягиваю туфли. Мой боевой настрой взмывает в воздух, когда слышу хриплый голос за спиной:

- Дай мне время. Я все решу. Обещаю.

Глаза сами собой смыкаются. Чувствую, как Матвей придвигается ближе и крепко обнимает сзади. Сердце предательски пульсирует.

Предоставляю себе несколько секунд… и спокойно снимаю с себя любимые руки повторяя:

- Я больше сюда не приду.

- Я всё решу. И буду ждать тебя каждую среду.

Глава 22. Матвей.

Всё чаще мне абсолютно не хочется ехать домой. Несколько раз проезжаю по центральному проспекту в обе стороны.

Как это бывало в своё время – врубаю музыку на полную громкость и выколачиваю сломанной и собранной в Европе ногой ритм.

Ритм, который мне не суждено больше станцевать.

Наверное, это вторая, после Вики, неприятность, которая вынуждает мои кулаки сжаться. Я блд просто хотел жить, любить, творить.

Какая сука это сделала?!.

С дуру бью по приборной панели кулаком так, что чуть не уезжаю на тротуар. Блд.

Осел.

Этого не хватало.

Я сейчас должен быть в адеквате, крепко стоять на своих двух. Обязан осмыслить, что тогда произошло. А еще я просто хочу Её видеть… Даже спустя час после встречи.

Ни хрена она не изменилась. Всё та же королева… Моя королева.

Красивая, сильная. Боже, сколько в ней силы… Это уму непостижимо. Разве окрестит хоть один мужик в здравом уме эту женщину только лишь ребром? Цельная, гордая, несломленная.

Я сам готов быть чем угодно - если с ней. В идеале, само собой, в ней.

Успокаиваясь, снова возвращаюсь мыслями к жене. На нужном перекрестке ухожу вправо и рулю домой.

Мы с Евой повстречались в Москве. Как два разбитых, изможденных человека после продолжительной ужасающей болезни.

Оба ослаблены. Последствий - куча.

Оба жить не желали.

Я реально снял её с моста в момент, когда она хотела сигануть в воду. До этого некоторым временем ранее сам шагнул в про́пасть. Конечно, львиную долю в моей решимости исполнил принятый алкоголь и урод-Свободин, но всё же…

Я не собирался жить дальше!

Кто сможет поддержать тебя лучше, чем человек с зеркальным прошлым?! Которого тоже предали и вышвырнули за ненадобностью.

Никогда не делился с Евой чем-то конкретным, но вот уже второй год живу с ощущением, что она понимает и чувствует меня.

И не стремится переделать. Наверное, это секрет нашего брака. Мы просто не забираемся друг к другу в душу, и каждый бережно сторожит личные границы, кем-то в своё время разрушенные.

Ева – одна из самых удивительных в моей жизни людей. Она появилась спустя около полугода со смерти мамы и чем-то мне ее напомнила… Я никогда не сформулирую чем именно. Возможно, своим добрым трехкилометровым сердцем. Или теплой душой.