Последний воин Империи - Анна Гурова

— Эй, ты, — окликнула его Инги, кинув ему мелкую монетку. — Что это за корабль?

— «Божья милость». Хурридский торговец, — сонно ответил матрос.

Инги скривилась. Какое дело до нее хурридским купцам? Она снова подняла взгляд и всмотрелась в парусник.

Вдруг ее глаза широко распахнулись, она вскрикнула и прижала руки ко рту. У фальшборта «Божьей милости» стоял Аскель! В точности такой, каким она запомнила его три с лишним года назад, каким он являлся ей в мечтах! Золотоволосый, в белом камзоле, прекрасный как бог — стоял и смотрел на нее!

Он перехватил ее взгляд и махнул ей рукой.

Матрос в лодке приоткрыл глаз и покосился на Инги из-под косынки.

— Отвезти? — хрипло предложил он. — Еще монетка — и хоть сейчас.

— Что?

Инги оторвала взгляд от Аскеля, мигнула и нахмурилась.

Рядом с Аскелем стоял еще один человек. Сначала Инги его почему-то не заметила. Потом разглядела — и задумалась.

— Ах вот как! — пробормотала она.

— Так плывем или нет? — повторил матрос, садясь в лодке.

Аскель еще раз махнул ей рукой, словно приглашая — иди сюда! Инги помахала ему в ответ, посмотрела на четырехугольную башню с драконом, громко воскликнула:

— Ой, время!

И убежала с пирса.

Спустя час Инги и Торд обедали в таверне неподалеку от академии. Это было тихое приличное место: стены расписаны фресками, изображающими великие морские сражения древних времен, большая часть посетителей — военные моряки. На подоконниках стояли горшки с цветами. С улицы доносился топот шагов и стук колес.

Торд заказал всяких разносолов местной морской кухни и кувшин легкого белого вина. Он был в хорошем настроении и хотел порадовать воспитанницу. Но Инги равнодушно ковырялась в тарелке с мидиями, даже не интересуясь, что это такое.

— Ты бы видела, как они там, в академии, выпучили глаза, когда я сказал, что привез девочку! — рассказывал Торд. — Если бы не слово Эрда, меня бы оттуда выкинули в два счета…

— Не списывай уж все-то на протекцию Асенаров, — лениво заметила Инги. — Ты же вагар. А если вагар представляет своего ученика — это всяко повод его выслушать.

— О да, — усмехнулся Торд, раскалывая панцирь кальмара. — Я так тебя восхвалял, что они в конце концов заинтересовались. Я немало достиг. От «даже не думайте» до «ну приведите ее — так уж и быть, посмотрим».

Принесли главное блюдо — жареные щупальца осьминога в окружении частокола склянок с разными соусами. Инги даже отвлеклась на миг от раздумий, когда всё это увидела. Разговоры прекратились, на долгое время сменившись скрипом ножей и чавканьем.

— Хорошо, что я не привел тебя сегодня и не показал, — проговорил Торд, прикончив пару пупырчатых щупальцев. — Я так тебя расхвалил, что теперь они ждут этакую великаншу-северянку с белокурыми косами, которая гнет руками железо…

Инги захохотала.

— Завтра они очень удивятся! — со смехом заявила она.

«А кое-кто серьезно призадумается, — мысленно добавил Торд. — Некоторые из преподавателей участвовали в конгской войне. Надо было предупредить их заранее… но тогда, боюсь, даже рекомендация Эрда не помогла бы…»

— Прошу, не подведи меня, Инги, — серьезно заговорил он. — Знаю, тебе будет непросто в академии. Даже не потому, что ты девушка, и не потому, что ты не такая, как все. К этому-то ты давно привыкла. Тебе будет тяжело именно потому, что учеба предполагает единообразие. Жизнь в казарме подчиняется распорядку, дисциплине… и никаких поблажек тебе не будет.

— Мне и не нужны поблажки, — с набитым ртом сообщила Инги.

— Ты не совсем понимаешь, о чем я. Вот об этом: «У меня сегодня нет настроения заниматься фехтованием — пошли лучше поплаваем!» Я-то иногда шел у тебя на поводу, но твои новые учителя не станут. Очень многое тебе придется делать через силу. И не будет рядом ни меня, ни твоей бабушки в Аттуре, чтобы сказать: «Инги, надо!» Никто не будет заставлять тебя учиться. Тебя просто выгонят, причем с большим удовольствием. А идти тебе некуда…

— Да знаю я, знаю, — раздраженно сказала Инги. — Хватит уже воспитывать! Сто раз говорил!

Но Торд не унимался:

— Завтра тебе предстоит испытание. Тебе будут задавать вопросы… Возможно, устроят учебный бой. Постарайся особо не демонстрировать навыки Мангхел-Сёрк — всё-таки ты не Асенар по крови. И постарайся никого случайно не убить…

— Угу.

Торд наконец насторожился.

— Ты вроде и не рада. Почему ты сегодня такая странная? Что-то случилось?

Инги задумчиво поглядела в окно поверх цветов.

— Да так, ничего.

До самой ночи не произошло ничего необычного. Пока не стемнело, вагар и его воспитанница гуляли по городу, потом вернулись в гостиницу. Торд отправился спать в отличном настроении.

Инги ушла к себе, но ложиться не стала. Наоборот — вытащила из вещевого мешка подаренный Тордом меч и повесила на пояс. Затем потушила свет и открыла окно.

Снаружи была звездная душистая южная ночь. В соседних переулках слышались шаги и смех. По стене поднимался плющ. В воздухе голубоватыми искрами летали светлячки. Улица была полна теней. Где-то за углом горел масляный фонарь, и в его бледном мигающем свете казалось, что тени двигаются…

— Так… — пробормотала Инги, вглядываясь в темноту.

Никаких сомнений — одна из теней в самом деле понемногу приближалась.

Для надежности Инги выждала еще немного, затем взобралась на подоконник и прислушалась. На улице было пусто, шаги давно затихли. За стенкой похрапывал Торд. Придерживая рукой ножны, Инги легко спрыгнула на землю. Ее спальня находилась на втором этаже. Пустяки для того, кто прыгал с отвесных скал! Как она попадет обратно, Инги, как всегда, не подумала.

От угла соседнего дома отделилась молчаливая фигура.

— Ты за мной пришла, верно? — спросила Инги слегка удивленно, разглядев посланца.

Она ожидала увидеть того моряка в косынке, что дремал в лодке. Но перед ней стояла немолодая женщина, вся в черном: бледная, худая, небольшого роста, с потупленным взором. Сказать о ней что-то еще было трудно: вся она с ног до головы была укутана в черные вдовьи одеяния. Руки ее непрерывно двигались под шалью, словно комкая платочек.

Старушка не выглядела опасной. Но на всякий случай Инги прислушалась к ней по-особому, как ее учил Торд. Нет, не читать мысли — всё же он не был магом. Но уловить чувства другого человека, его отношение было делом несложным и притом очень полезным. Однако этой вдове, видимо, не было до девушки дела. Инги не ощутила вообще ничего. Словно у старухи вовсе не было чувств — только мрак и тишина. Да еще, где-то очень глубоко — подавленный голод.

— За тобой, за тобой, — шелестящим шепотом подтвердила она.

Старуха на миг подняла глаза и быстро осмотрелась, остановив взгляд на темных окнах Торда.

— Светлейший Аскель приглашает тебя, девушка, — продолжала она. — Он желает с тобой говорить.

Инги кивнула, как будто того и ждала.

— Пошли!

Путь занял гораздо больше времени, чем думала Инги. Видимо, старуха водила ее кругами. Они петляли переулками и задними дворами, подальше обходя широкие проспекты и площади, многолюдные даже в этот поздний час. Потом освещенные площади остались где-то позади. Вскоре исчезли и пешеходы. А те, что попадались навстречу, выглядели так, что с ними не хотелось сталкиваться. Инги ждала, когда же они выйдут к пирсу, но старуха вела ее всё дальше и дальше, а моря и близко не было.

— Разве ты меня не на корабль ведешь? — наконец спросила она, когда старуха потянула ее за собой в кромешно-темный вонючий двор какого-то бедного дома.

— Нет. В доме беседовать будет удобнее, — и уточнила: — Это мой дом.

«Разумно, — подумала Инги, удовлетворенная ее словами. — В порту слишком много лишних глаз. Гораздо лучше укромный домик где-нибудь в тихом районе…»

Район, куда старуха привела Инги, был плохой и опасный. Добрые люди не ходили сюда даже днем. Тот переулок, где стоял домишко вдовы, пользовался среди местных голодранцев особенно дурной славой. Шептались, что там бесследно пропадают люди, и многих из тех, кто туда заходил, больше никогда не видели. Но Инги всего этого, конечно, не знала и уверенно шла за ней.

В полной темноте заскрипела дверь. Инги от природы обладала отменным сумеречным зрением, но здесь оно словно помутилось. Она едва могла разглядеть, как вдова заходит в дом и манит ее за собой. По крутой скрипучей лестнице они поднялись на второй этаж. Весь этаж занимала одна комната — пустая, грязная и неприятная. Очень неприятная. Спавшее до сих пор чувство опасности — не усыпил ли его кто нарочно? — пробудилось и громко заговорило в Инги. Она положила руку на рукоять меча и огляделась.

В комнате почти не было мебели: пара кривоногих табуреток, дощатый стол, даже не накрытый скатертью, да узкая железная кровать в нише. Окно было плотно закрыто ставнями. На столе тускло чадил масляный светильник в глиняной плошке.