Счастливый ребенок - Стивен Гаррисон

Условия передачи знаний определяются участниками соглашения. Я могу сказать: «Я хочу приходить каждый понедельник в полдень и учиться игре на скрипке». А вы отвечаете: «Что ж, отлично, но вам придется заниматься пять часов в неделю, потому что я не стану попусту тратить свое время, если вы этого не будете делать». Договор заключен. Теперь я буду учиться у вас, пока не пойму, что мне нужно от этого учения. Такая система обучения ни в малейшей степени не похожа на традиционную, когда отец говорит сыну: «Тебе пора учиться играть на скрипке, потому что я начал учиться этому, когда мне было семь. А эти занятия будут тебе полезны. Да и в математике помогут».

Встречая своего учителя, вы инстинктивно тянетесь к нему – ведь вы понимаете: он знает то, что хотите узнать вы. Но о каком умении ни шла бы речь, ответственное отношение к обучению и наставнику предполагает наличие дисциплины.

Это дисциплина, которая естественным образом возникает из взаимодействия глубокого интереса ученика и любви мастера к своему делу. Желание учиться порождает энтузиазм, преданность, целеустремленность, на которых строятся отношения с мастером. Если же ученик не имеет такого желания, то настоящий мастер не станет тратить на него

свое время, поскольку ученик еще не созрел, не проявляет энтузиазма, не настроен, не понимает своих собственных потребностей в данном знании.

Мастер, в свою очередь, должен быть настоящим мастером, а не шарлатаном. Он просто обязан жить в любви к своему искусству, ремеслу или науке. И он должен быть убежден, что энтузиазм ученика – это второй полюс, благодаря которому происходит обучение. Отношения между учеником и мастером не опираются на власть и подчинение. Это отношения сотрудничества, в которых человеческие знания, мастерство и мудрость передаются как негасимое пламя из поколения в поколение. Этим пламенем нельзя завладеть, его нельзя создать или контролировать в одиночку.

Такая передача мастерства и мудрости может происходить при посредстве личности, книги или каких-либо событий. Музыка, стихи, заход солнца – это может быть все что угодно, если оно связано с согласованием внутреннего и внешнего, с неким электрическим током, превращающим меня прежнего в меня сегодняшнего. Теперь я – хранитель этого огня, я всегда готов передать его, если представится возможность. Живя в радости познания нового, мы все становимся подмастерьями и наставниками, волшебниками и учениками.

Если вы чувствуете в себе стремление чему-то выучиться, если вы обладаете способностью идти к своей цели, невзирая на препятствия, то вас ничто не остановит – вы найдете мастера или наставника. И если этот мастер понимает различия между насаждением знания и учением, то вы сможете учиться. Как поступают истинные мастера? Они учат вас тому, что им известно, а потом выгоняют вон. «Дело сделано. Ты получил от меня все, что мне известно, – иди!» Они не позволят вам остаться в прежней структуре отношений. Ведь невозможно до конца оценить то, чему вас научили, не выйдя из тени своего учителя и не начав передавать свои знания другим.

Любая учебная среда должна сперва предоставлять доступ к знаниям, а потом – доступ к двери. Одна из главных ошибок, совершаемых в большинстве школ, состоит в том, что они дают доступ к информации, информации и еще раз информации. А вот выхода – метафорической двери – там нет. Дети могут учиться, но у них редко бывает пространство для экспериментирования с информацией и превращения ее в знания и мудрость.

Наставничество преподает основы, но, кроме того, оно помогает совершить прорыв. Прорыв способны совершить те, у кого хватает мужества выйти за рамки известного. Но, к сожалению, слишком часто образование ограничивается запоминанием информации и не высекает искры творчества, позволяющей использовать информацию как инструмент. Наставник передает то, что ему уже известно, но он должен быть открыт и тому, что идет следом, быть готовым передать и эту тайну. При наличии интереса ученик быстро постигает основы, и любую учебную среду можно организовать таким образом, чтобы до основ можно было добраться в тот момент, когда это наиболее полезно для ученика.

В отсутствие своего наставника свободный ученик становится исследователем. Он экспериментирует в поисках мастерства, ищет сведения о том, чего достигли другие, взаимодействует с товарищами, разделяющими его энтузиазм. При этом некоторые из них могут питать страсть к шахматам, тригонометрии, художественному литью или китайской поэзии.

Учебное сообщество должно стать перекрестком, с которого можно отправиться к самым разным наставникам. Хочу ли я быть барабанщиком, писателем, инженером или каменщиком, для меня, как и для других учеников, найдется наставник, который будет работать с группой энтузиастов. Разумеется, если я захочу научиться мастерству каменщика самостоятельно, то я буду экспериментировать с грудой кирпичей и раствором. Вероятно, у меня получится кривая стена, но зато я узнаю кое-что об экспериментировании и учебе.

Заинтересованные ученики могут вместе организовать класс. Это можно сделать даже традиционным способом, пригласив учителя или лектора – требовательного и сурового. Но обеспечивать учебный процесс все равно будет не что иное, как энтузиазм учеников. Их интерес даже традиционную дидактическую форму способен превратить в нечто жизненное и волшебное.

Наставнику не обязательно быть волшебником, но ему нужно понимать этот интерес к обучению. Мастерство на ставника состоит в том, чтобы помочь ученику открыть в себе энтузиазм, который и является залогом подлинного обучения.

Создание учебных сообществ

Живая школа

Свободный диалог – вот что может оказаться одним из самых эффективных способов исследования угрожающего обществу кризиса, равно как и всей человеческой природы и сегодняшнего сознания. Более того, может выясниться, что эта форма свободного обмена идеями как нельзя лучше подходит для преобразования цивилизации и излечения ее от тех опасных заблуждений, которые мешают проявлению творческого потенциала.

Дэвид Бом

В место того, чтобы мириться с возрастающей централизацией образования, нам следовало бы попытаться настоять на том, чтобы наши дети обучались непосредственно в среде своего обитания.

Детям вовсе не обязательно куда-то ехать, чтобы учиться. Они всему учатся там, где находятся, – дома, в кругу друзей или соседей. Их школой мог бы стать этот дом и этот круг – вся совокупность доступных им домов, рабочих мест, предприятий и общественных заведений. Нужно только, чтобы родители и другие члены общества сделали из этих домов нечто большее, чем прибежища для сна и еды, а круг общения превратили бы в способ проявления отношений, а не только поле деятельности. Иными словами, требуется совсем немного: полностью изменить наше общество, его ценности и структуру.

На самом деле это не так уж невозможно, как кажется на первый взгляд. И у нас есть мотив, чтобы сделать это. Мы любим наших детей и желаем для них всего самого лучшего. И большинство из нас ничего не имели бы против того, чтобы реализоваться самим.

Чтобы научить детей мыслить смело, творить и реализовывать себя, мы должны все это делать сами. Мы должны рассмотреть повнимательней все стороны нашей жизни, чтобы понять, какие из них служат выражению человеческого потенциала, а какие – лишь привычке к надежности и определенности. Мы должны организовать учебные сообщества не только для детей, но и для всех нас: живые школы, способные чутко откликаться на наши проблемы и потребности. Давайте откажемся не только от расовых, межполовых или классовых, но и от возрастных барьеров, чтобы все люди от младенцев до стариков могли делиться своим опытом без ограничений. Давайте расширять свое представление о жизни, включая в нее не только понятия «я» и «мое», но и «вы» и «ваше», превращая отдельные грани жизней каждого из нас в единый бриллиант нашей общей жизни.

Производительность труда и счастье

Не совершила ли природа фундаментальной ошибки, создав ребенка, который неизменно тратит большую часть своего времени на явно непродуктивную и даже противоречащую принципам выживания деятельность – фантазии, выдумки и игры?

Джозеф Хилтон Пирс

Мы хорошо знаем свои роли и обязанности по отношению к детям. Ежедневно мы отсылаем их подальше от себя учиться жить так, как живем мы. Безусловно, по собственной воле они бы этого делать не стали, да и мы вряд ли решились бы на такое, если бы нам Предварительно не внушили, что это необходимо. Мы не смогли бы дойти до той жизни, которой живем сегодня, не пройдя сквозь жернова системы образования, которая должным образом нас «подготовила», уничтожив нашу способность творить.

Дети не расположены к эмоционально ущербной жизни. Они с самого раннего возраста соприкасаются с тем, что живо, непринужденно и не стеснено страхом. Но эта энергия ребенка не имеет ничего общего с почитаемой обществом столь важной способностью производить товары и услуги. Если машины можно собирать на конвейере, то и учеников можно обучать по конвейерной системе. Наше общество преклоняется перед эффективностью конвейера, его автоматизированностью, его неутомимостью. Это божок, которого нужно ублажать, иначе он прекратит нас обеспечивать.