Фабрика поломанных игрушек - Гера Фотич

Долго переживать о потере жены Вениамину не пришлось. Точно где-то наверху услышали о мести Щербакова и решили устроить ему проблемы.

На предприятии была назначена ревизия по инициативе ОБХСС. По заводу стали расхаживать незнакомые граждане в милицейской форме и серых костюмах. Носили опечатанные пакеты с рыбой, толстые папки с документами. Рабочие целыми бригадами ходили давать показания в отдел милиции.

Щербаков устал объяснять все технологические тонкости процесса переработки рыбы. Майоры с большими звёздами и сотрудники в штатском вынюхивали, намекали, угрожали, склоняли на явку с повинной. Вениамин догадывался, что это такая тактика работы. Но скрывать ему было нечего – денег он, кроме своей зарплаты и премий, не видел, а продукцию старался выпускать высшего качества.

Директор слёг в больницу, заместителя арестовали, и Щербаков остался исполнять обязанности обоих руководителей, а заодно и свои.

А ещё через месяц завод снова заработал в нормальном режиме, только уже без заведующего складом, начальника охраны и пары сторожей. Директор поправился и вернулся на своё место, заместитель переехал в другой город. Вакансии заполнились новыми сотрудниками.

Спустя ещё пару недель Вениамина вызывали в районное управление внутренних дел. Он не волновался, только жалел, что от работы отвлекают. Но дело оказалось в другом.

Начальник ОБХСС долго расспрашивал Щербакова о семейной и личной жизни, об условиях проживания, связях на работе. А затем неожиданно предложил:

– Давай-ка переходи к нам на службу! Парень ты честный, биография не замарана. В тонкостях экономики разбираешься хорошо – вон как на заводе всю технологическую цепочку выстроил – не подкопаешься! Зарплата у нас достойная, к тому же – уважение от граждан, машины тоже есть, а квартира останется за тобой, – закон такой имеется! А?

Вениамин такого предложения не ожидал – опешил. Когда-то в школе он любил читать детективы и кино смотрел с удовольствием о задержании преступников. Подумал – а что, ему всю жизнь с рыбой возиться? Уже провонял насквозь! К тому же этот запах постоянно напоминал ему о жизни на Белом море с Эстей. А здесь работа будет интеллигентная, чистенькая, сидишь в кабинете, все тебе подчиняются, никто не перечит, с уважением…

Думал он недолго и согласился.

Уволили Щербакова по переводу, даже дела не сдавал – через неделю сидел в чистом кабинете, помогал сотрудникам, осваивал азы. А ещё через месяц послали в учебный центр под Москву на полгода. Учиться старался – не хотел подвести майора, закончил на «отлично». Все предметы знал назубок, а когда вернулся обратно в отдел, вакансия оказалась занятой – приняли молодого сотрудника из академии МВД. Предложили Вениамину временно поработать в уголовном розыске, благо там свободных должностей оказалось достаточно. Конечно, было обидно, но возражать не стал. И как это обычно бывает в жизни – ничто не тянется так долго, как временное. Щербаков подружился с коллегами, стал уважать начальство и забыл о борьбе с экономической преступностью. Привык ловить уголовников, сидеть в засадах, вербовать агентуру.

Через пару лет пришло из Москвы указание выделить сотрудника на новое направление работы – борьбу с наркотиками. Никто получать новые знания не хотел, решили поручить эту линию самому исполнительному сотруднику – Щербакову. Тот вызубрил рекомендации и стал разбираться с редкими задержаниями наркоманов. Организованной преступности тогда ещё не было, и в сети попадали в основном заплутавшие приезжие горемыки да бывшие воины-афганцы. Работы было немного.

Периодически приходилось нести дежурство – сидеть на приёме заявлений, принимать потерпевших, выезжать на происшествия, отказывать материалы.

Утром Щербаков почувствовал недомогание – расчихался в постели. Но вовремя вспомнив о примете, скороговоркой повторил несколько раз:

– Чих – на ветер, деньги – в карман. Как сказал – так и будет. Чих – на ветер, деньги – в карман…

Нагрел себе молока с мёдом и выпил мелкими глотками, гадая – откуда будет прибыль? С этими мыслями и поехал на дежурство.

Девушка напротив – была неподражаемо красива своей сочной яркостью: распахнутые глаза, брови дугой уходили под чёрные как смоль густые волосы, спадающие локонами на плечи. Голова казалась непомерно большой для миниатюрных укутанных платком плеч. Росточка небольшого, но энергии – хоть отбавляй. Вениамин опять невольно сравнивал её со своей женой Эстей, неповоротливой мощной морячкой. И неожиданно подумал – может, и хорошо, что они расстались. Какое будущее их ждало? Может, и дети не появились – к лучшему. Вспомнил, что где-то уже растёт без него сын. Не хватало ещё и на Севере оставить потомство.

За всеми этими мыслями он неожиданно понял, что всё это прошедшее время был личностно одинок. Свободное время старался заполнить работой или учёбой. Несмотря на случившиеся жизненные перемены, появление нового круга общения, душевного покоя не ощутил, с женщинами не знакомился, точно хранил в сердце траур.

Закончив оформление материала, Вениамин встал из-за стола:

– Пойдемте, посидите в коридоре, а я отнесу заявление на регистрацию и справку у начальства подпишу, чтобы новый паспорт выдали.

– Я лучше вас на лавочке подожду на улице, – ответила девушка, вставая.

Подписав документы и поставив печати, Щербаков вышел из отделения.

Рада уютно расположилась на скамейке. Она курила: с блаженством затягивалась тонкой сигаретой и тянула губы трубочкой, выпуская дым вверх. Платок лежал у неё на коленях. Лёгкий ветерок играл кудрями, проникал в разрез цветастой лёгкой блузки на груди. Точно попадая в капкан, бился в стороны, пытаясь выбраться, соблазнительно опуская вырез.

Девушка показалась Вениамину ещё красивее. Было в ней что-то притягательное, откровенное и в то же время непосредственное. Точно она только недавно стала взрослой и ещё не успела приспособиться.

Рада заметила его внимательный взгляд, и на смуглых щеках появился румянец. Стараясь как-то скрыть смущение, она легко сдвинулась и похлопала ладошкой рядом с собой, приглашая Вениамина сесть.

Он сел и тут же снова окунулся в сладкий, душистый аромат её удивительных духов. Подол подхваченной ветром широкой юбки накрыл его ноги до бёдер. Сплетающиеся по краю кружева напомнили ему сеть, в которой он запутался на Белом море и чуть не утонул. В сознании Щербакова помутилось, он стал судорожно перебирать в голове приметы. От пережитого неосознанного одиночества, обострившего его впечатлительность, обнаженность и незащищенность чувств,