Пленных не брать! - Виктор Бурцев

– А мы, представьте, не умеем, – развел руками комбриг. – Учения проводили, смотр подготовки, так там ведь всё больше на плече дрова эти тащишь. А тут – снег по яйца, что делать?

– Учитесь, пока можно.

– Учитесь... Инструкторов нет, ничего нет. Лыжи, словно дрова.

– Я сообщу товарищу Мехлису, – кивнул Воскобойников, но комбрига его ответ явно не удовлетворил.

– Раньше нужно было, раньше... Что теперь товарищ Мехлис сделает?.. Супу хотите? – неожиданно перешел он на обыденные бытовые вещи. – Сейчас суп будет готов, повар доложился, харчо сегодня... Повар у нас грузин, умеет. Знает дело. Пальчики оближете.

– Был бы рад, Семен Ильич, но время поджимает, – искренне извинился Воскобойников.

Он и сам хотел бы остаться здесь, в тепле, в компании грубоватого, но разумного комбрига, похлебать острого кавказского супчика, выпить по сто граммов, покурить... Но нужно было лезть в «эмку» и ехать к Дорохову. Хорошо, хоть в вагоне перекусил.

– «Эмку» дадите, Семен Ильич?

– «Эмку»?! – недоуменно переспросил Задвигин. – Какая, к хренам, «эмка»... Есть у людей вездеходные, так то у людей, а нас – простые... Танк дам, коли пожелаете, на танке поедете. Конечно, комфорта никакого, но иначе никак не доберетесь. Дороги, снега.

– Танк?

– Именно что танк. «Т-26», устроит? Других нету, хотя в «Т-28», конечно, просторнее, и проходимость получше...

– Ну ладно, «двадцать-шестерка» так «двадцать-шестерка». Она и пошустрей.

– У нас как раз горячая для таких случаев стоит, – сказал Задвиган.

– Горячая?

– Сейчас посмотрите, – с таинственной улыбкой произнес комбриг.

В полумраке Воскобойников, сопровождаемый Задвигиным, едва не наткнулся на полуземлянку, в которой и прятался танк. Под днищем «Т-26» был разведен костер, который согревал боевую машину, позволяя, как понял Воскобойников, запустить двигатель при любом морозе. А он стоял солидный, морозец-то.

– Блохин! Блохи-и-ин! – крикнул комбриг. Откинулась крышка люка, и из башни выбрался тощий чернолицый танкист.

– Придремали, товарищ комбриг, – виновато сказал он, спрыгнув с брони и подойдя к командирам. – Здравия желаю, товарищ полковой комиссар!

– Придремали... Угорите там на хрен!

– Угореть можно, если двигатель работает. А когда ему костер задницу греет, угореть никак невозможно, – рассудительно ответил Блохин. – Нету угарного газа, согласно всем химическим законам.

– Я тебе дам задницу, Бойль-Мариотт! – рявкнул беззлобно Задвиган. – Так взогрею, мало не покажется, почище вашего костра. Давай раскочегаривай машину, повезешь товарища полкового комиссара к Дорохову.

– Срочно, товарищ комбриг?

– Более чем срочно. Одна нога тут, другая уже там.

Танк раскочегарили очень быстро, и Воскобойников забрался внутрь, словно в тесный железный погреб. Экипаж «двадцать-шестерки» составлял три человека, и для того, чтобы взять полкового комиссара в качестве пассажира, пришлось оставить механика-водителя, сонного белобрового парня. За рычаги уселся сам Блохин, радушно предоставив Воскобойникову целый ворох какого-то тряпья для умягчения сиденья и сказав:

– Щас посвободней стало, товарищ полковой комиссар. Раньше тут задний башенный пулемет торчал, башкой об него стукаться очень удобно было. Теперь нету, это новая модель, тут и боекомплект побольше, и двигатель помощней.

– А без пулемета как же?

– Да он скорее ни к чему. Хотя врать не стану, в боевой обстановке не испытывал, – сознался Блохин.

– Комбриг сказал, кроме вашей тачанки, больше ни на чем не проехать, – пробормотал Воскобойников, устраиваясь в пропахшей машинным маслом темноте.

– Правильно сказал. Снег тут, целина. А что, товарищ полковой комиссар, скоро финна будем воевать? Всё к тому идет, на мой взгляд.

Блохин, судя по вопросу, был человек прямой, бесхитростный. Можно было и не отвечать, и Блохин бы небось понял, но Воскобойников ответил:

– Может, что и скоро. А что, лейтенант? Воевать охота?

– Да это... – Блохин помолчал, чем-то лязгая и щелкая. – Своей земли не отдадим, но и пяди чужой...

– Тридцать два километра. Тридцать два километра от Ленинграда граница, лейтенант, – сухо сказал Воскобойников. – Понимаешь?

– Понимаю, – буркнул Блохин. – То есть будем воевать, товарищ полковой комиссар?

– Скажут – будем. Не скажут – не будем. Тебе-то что волноваться, лейтенант, у тебя работа такая.

Танк задом попятился из своего укрывища, заревел, дернулся, преодолевая наметенный вокруг плотный сугроб, и Воскобойников поехал к Дорохову.

Он еще не знал, что зимняя война уже началась.

ВОЗВРАЩЕНИЕ К БУДУЩЕМУ-2

Мы лежали в номере гостиницы, немного уставшие, расслабленные. Юлька, уткнувшись лицом в подушку, болтала ногами. Я любовался ее миниатюрными, аккуратными розовыми пяточками, мелькавшими в воздухе. Изящная ножка, к которой так и хочется прикоснуться, гладить ее, целовать.

– О чем ты думаешь? – Немного растрепанная Юлькина голова вынырнула откуда-то из всклокоченных простыней.

– О твоих ножках, – честно признался я.

– Да? – Она изогнулась, стараясь увидеть то, на чем так сконцентрировалась моя мысль. – И что?

– Ничего, хорошенькие.

– Странные вы, мужчины, вы вообще можете думать о чем-нибудь, кроме женщин?

– Хм... Это что, намек на несделанный комплимент?

– Почему? – Юлька приподнялась на локтях, теперь мой взгляд упирался в остроконечные груди.

– Ну, сказать, что я думаю всё время о женщинах, нельзя. Ты обидишься и назовешь меня кобелем...

– А разве ты не кобель? – Она надула губки. – А я-то думала...

– Кобель, кобель. – Я поспешил ее успокоить. – Натуральный кобель. И мне сто верст не крюк. Но, тем не менее, каким бы кобелем я ни был, не могу же я заявить тебе, что всё время думаю только о каких-то абстрактных женщинах. Это будет нетактично.

– Так ты, значит, тактичный кобель.

– Очень. С задатками стратега. Стало быть, я должен сказать, что думаю только о тебе. А это уже комплимент. Логично?

– Логично. – Юлька снова плюхнулась на живот. – Но как-то слишком сухо.

– Это точно, – выдохнул я и перевел взгляд на потолок.

Все стандартные гостиницы похожи друг на друга. Хотя, наверное, можно сказать еще шире: все европейские гостиницы схожи. Обыкновенные, удобные, комфортные. Различия обнаруживаются только на пиках, либо в самом низу, либо на вершине. Пентхаус и ночлежка. Но средний уровень везде одинаков. Кровать, стенной шкаф, встроенный мини-бар, стол, в ящиках которого лежит бумага и конверты с логотипом гостиницы, душ, подогреваемый пол. Всё как везде. Только в России и на Украине можно столкнуться с такой экзотикой, как отсутствие горячей воды или туалет в конце коридора. Однажды обстоятельства вынудили меня поселиться в номере, где из удобств была только вделанная в стену раковина с крохотным краном. Тот еще экстрим.

Россия никогда не войдет в ЕС. И совсем не потому, что на просторах этого громадного государства нет благоустроенных туалетов, а потому, что на вопрос о горячей воде горничная здесь с удивлением спрашивает: «Вы что сюда, мыться приехали?» Она не издевается, нет, а искренне недоумевает. Такие люди не смогут жить в стандартизированной, стерильной Европе. Это лесные цветы, которые дохнут на ухоженной клумбе, не в состоянии привыкнуть к удобрениям, мягкой земле. Этим странным растениям нужен мрак леса, падающие сверху листья, им необходимо пробиваться. Туда, вверх, где солнце, недостижимое, но такое желанное. Без этой страсти, без обещания огня, эти цветы умирают. Поселите их на солнце, дайте им эту их цель... И они снова умрут, потому что им некуда больше стремиться, незачем. Русские всегда растут. Должны расти. Вперед и вверх, иначе смерть, та, что позади, страшная, утоптанная, грубая земля, усыпанная листьями. Она тянет к себе. Прижимает. Не дает поднять головы.

Россия никогда не будет членом ЕС. Россия – это заповедник. Там живет генеральный резерв человечества. Последняя линия его обороны. Когда станет совсем плохо, когда небеса рухнут и откуда-то из-за моря полезут страшные великаны с огненными мечами, только на просторах России найдется столько эйнхериев, чтобы толкнуть катящийся по земле Рагнарек назад.

Об этом очень удобно рассуждать, лежа в теплом, комфортном номере стандартной европейской гостиницы.

– Пить хочется. – Юлька пододвинулась поближе и закинула на меня ногу.

Я почувствовал, как ее твердые соски прокатились по моей коже.

– Мне тоже. Сходи за водой...

– Не хочется. Лучше ты...

– Вот еще. Я за то тебе расскажу сказку.

– Люблю, когда ты рассказываешь. Но идти всё равно не хочется.

– До мини-бара доберешься?

– Но ведь дорого.

Юлька села и потрясла головой. Волосы разлетелись в разные стороны, плеснули светлой волной на плечи.

– Гулять так гулять.

– Ура! – Она метнулась в сторону прихожей. – А можно я соку возьму?