Отец Паисий мне сказал... - Афанасий Раковалис

Мой взор падает на Распятие. И сразу же мысль: «Если Христос распялся за меня, ну тогда и я умру за Него».

И в этот момент исчез надо мною купол храма, отверзлись небеса, и я увидел… увидел! Так укрепилась во мне вера.

— Отче, Вы увидели Христа?

— Да.

Я восхищаюсь расположением души и ревностью Старца, который на Крестную Жертву Спасителя откликнулся готовностью всецелого самопожертвования. Мог ли Господь не выполнить его просьбу, видя с его стороны такое великодушие и желание пожертвовать собой — плод свободного волеизъявления.

Однажды я узнал, что друг моего детства, которого я долгие годы не видел, заболел лейкемией. Я поехал к Старцу, чтобы сказать ему об этом и попросить исцелить друга.

— Ты хочешь, чтобы исцелилось тело? Или душа? — спросил он.

— И то, и другое, Геронда!

Он улыбнулся.

— Хорошо. Хочешь, разделим болезнь на двоих?.. Ты возьмешь на себя пятьдесят процентов рака, а я оставшуюся часть.

(То есть, — подумал я, — я должен заболеть раком вместо своего друга?)

— Хочешь? — переспросил Старец.

Я боялся и молчал.

— Хорошо… Я возьму девяносто девять процентов, а ты один процент, согласен? — снова спросил он.

— Да, отче, согласен, — тут же ответил я, потому что мне это показалось нетрудным.

— Ладно, — произнес он радостно, — договорились!

Я не знал, что сказать, и молчал. Потом спросил его:

— Отче, Вы, правда, возьмете сейчас рак на себя?

— Видишь ли, чтобы Бог услышал молитву и исцелил кого‑то, нужно молиться с таким расположением: «Боже мой, исцели его и дай мне его болезнь». Если у кого‑то отнялись ноги, то у нас должна быть решимость так обращаться к Богу: «Боже, отними у моих ног половину их силы и дай ее этому человеку». Ты понял? В молитве должно быть усилие, самопожертвование. Всеблагой Господь, видя нашу немощь понести болезнь, и другого исцеляет, и нам не посылает недуга. Но, для того, чтобы молитва была услышана, она должна совершаться с подобным настроем души… Иной раз, конечно, и впрямь может нам Бог послать болезнь, которую мы сможем понести.

13 октября 1989 г.

К отцу Паисию пришли трое и попросили сказать им слово назидания. Старец поинтересовался, где они работают. Выяснилось, что в Управлении телефонной связи. Он тут же привел пример из сферы их деятельности.

— Скажите‑ка мне, когда провода окисляются, ржавеют, хорошо ли они работают?

— Нет, может произойти короткое замыкание, возникает много помех.

— Так и человек, если он не хранит чистоту, наполняется грехами (под «чистотой» старец имел в виду чистоту от греха, грех — источник помех).

Нужно всегда славословить Бога. Не будем роптать. Начнешь брюзжать — и не остановишься. У нас в селе жил бедняк, у которого было пять человек детей и единственное поле. «Слава Богу» не сходило у него с уст. Однажды его постигло несчастье: он не успел вовремя собрать пшеницу, и ветер всю ее разметал. Когда он собирал урожай, его спрашивали: «Ну, как дела?» — «Слава Богу. С каждого снопа — по двенадцать ока[69]». (Старец рассмеялся.) А потом, смотрите, как управил Бог. Ему пришло наследство от какого‑то родственника, о существовании которого он даже не подозревал, и он поставил на ноги своих детей, дал им образование, женил сыновей, выдал замуж дочерей.

Был и один турок. Он имел много скотины, орошаемые поля, но постоянно брюзжал. Когда его ни встретишь — он все время мрачнее тучи.

«Как поживаешь?» — спрашивали его. «Как поживаю? И то плохо, и это наперекосяк, и коровы не телятся». И знали бы вы, до какого разорения он докатился впоследствии.

— Почему так бывает, Геронда?

— Ропотом человек приближает к себе диавола, а славословием отгоняет его. Поэтому нужно славословить Бога. Это великое дело.

Будем всегда говорить: «Если Богу угодно», чтобы не пострадать, как один ходжа[70]. Он говорит жене:

— Завтра я пойду в виноградник.

— Если Богу угодно, ходжа мой, то пойдешь.

— Угодно, не угодно, а я пойду.

Прошёл четверть пути. Попал под дождь. Вымок до нитки. Что делать? Возвращается обратно. Стучит в дверь:

— Кто там? — спрашивает жена.

— Если Богу угодно, это я, ходжа.

Когда наступает смерть, умирает и грех. Поэтому Бог и сказал человеку: «Ты должен умереть». Иначе бы грех был бессмертным.

И аду Бог позволил существовать тоже по Своей любви. Чтобы грешники, отправляясь туда к подобным им, получали некое утешение. Потому что, если бы Бог поместил их в Рай, они бы еще больше страдали.

Представь себе: человек, который не любит Христа, попадает на нескончаемую Божественную Литургию! Он бы тяготился, скучал, негодовал. Или возьми какого‑нибудь цыгана и помести его в прекрасный царский дворец. Все там было бы ему незнакомо, он не знал бы, как чем пользоваться, куда идти, путался бы, терялся, переживал, не мог бы найти общего языка с обитателями дворца… Он не наслаждался бы там, а страдал.

В скиту Святой Анны был такой отец Мина. Святой человек. Никогда не вкушал даже растительного масла. Нес великие подвиги. Не сами по себе, конечно, эти подвиги говорили о его святости, было и другое.

Как‑то раз, когда в его келье случился престольный праздник[71], пришел к нему один рыбак и говорит:

— Отец Мина, я принес тебе к празднику свежей рыбки.

— Вчера же было воскресенье, — отвечает монах. — Ты её в воскресенье наловил?

— Ну да, в воскресенье.

— Э, — говорит отец Мина, — это запретная пища! Хочешь убедиться?

Берет одну рыбку и бросает её кошке. Кошка передернула брезгливо головой и ушла!

Келья Панагуда, в которой жил старец Паисий

— Геронда, чем объясняется непостоянство, которое отличает современных людей, и как ему противостоять?

— Какого рода непостоянство?

— Ну, вот то, что люди непрерывно меняют одежду, идеи, мнения, решения. Сегодня говорят: сделаю то- то, а завтра думают уже по — иному. Даже внутреннее их состояние меняется быстро и легко.

— Сегодня у людей голова идет кругом, они себя не контролируют и не могут правильно оценить последствия своих поступков, легко забывают о прошлом.

Вот, например, тем, кто стремится к монашеству и снова и снова обходит одни и те же обители, я говорю: «Пройдите по Святой Горе, запишите себе плюсы и минусы каждой из обителей, а потом не выбрасывайте этих записей. Сохраните на будущее, не забывайте о них, когда станете монахами». Ведь диавол что делает? Когда у монаха возникнет какое‑нибудь затруднение, он напоминает ему только хорошее, которое человек наблюдал где‑то в другом монастыре. Таким образом, монахи вспоминают о других обителях только хорошее, а о плохом не вспоминают… Диавол это делает, чтобы заставить их уйти из той обители, в которой они начали свой монашеский подвиг.

— А если человек все‑таки вспоминает не только хорошее, но и плохое, но все равно действует по — своему, хотя знает, что совершает ошибку?

— Тогда пусть потом не забывает, чего ему стоила эта ошибка. Так включается некий «тормоз».

— Геронда, если кто‑то по беспечности или по лености приходит в такое состояние, когда начинает тяготиться духовным деланием, не чувствует к нему влечения, ощущает в себе какое‑то окаменение, как ему быть?

— Я приведу тебе такой пример: мне иной раз бывает в тягость приготовить себе пищу, или же она мне кажется горькой, неприятной на вкус, и я не хочу ее есть. Да, но ведь это ведет к истощению! Стоп, говорю, что за дела, чем все закончится?.. Заставляю себя и ем. Горько — не горько, ем как лекарство. Делаю сие и радуюсь. Нужно себя понуждать, но это должно доставлять радость… А если без радости, то что будет? Рвота, вывернет наизнанку!.. Однако если человек рассуждает так: пусть то, что я вкушаю, — горькое на вкус, но это лекарство, оно меня исцелит, поправит мое здоровье, — тогда он делает над собой усилие, но одновременно ощущает и радость. То же самое и с молитвой, с духовным деланием. К нему нужно себя понуждать, но делать это с радостью! Понуждение к духовному деланию должно порождать в нас радость.

— Геронда, тем ребятам, которые увлеклись йогой и магией, нужно сразу прямо говорить, что это дьявольщина, или же открывать им глаза постепенно?

— Нужно говорить, но по — доброму.

Человек, который удаляется от Бога, страдает, а больше всех страдает Сатана.

Знаешь, почему сегодняшняя жизнь это «малый ад»? Представь, что она длится бесконечно, разве это не будет адом, который уже не покажется малым?