Отец Паисий мне сказал... - Афанасий Раковалис

«Что ты здесь делаешь, дорогой? — спрашиваю. — Почему не идешь в обитель и не устроишься в гостинице?» — «Нет, нет, мне тут хорошо, не беспокойся».

Я уговаривал его, а он не хотел. Говорит мне: «Всю ночь отцы совершают бдение, устают, постятся… идут немного отдохнуть днем, а я их буду беспокоить? Так не годится!»

Видишь, какие у него были благие помыслы? Это свидетельство душевного и духовного здоровья. А другие требуют, чтобы их обслужили, да потом мыслят только плохое, еще и осудят тебя. В конце концов мне удалось его убедить. Я отвел его в обитель, мы познакомились и подружились.

Расскажу тебе про этого человека. Он с раннего детства остался сиротой, не помнил родителей и воспитывался в приюте. Когда вырос, устроился работать грузчиком в порту, в Салониках.

Женился и был очень счастлив, потому что обрел семью, которой ему так не хватало. К родителям жены относился как к своим собственным. Они поселились неподалеку от тестя и тещи, он очень любил их. Закончив работу, сначала заходил к ним — поприветствовать, узнать, не нуждаются ли они в чем, — а потом уже шел домой, к жене.

Он был и очень набожный. Постоянно творил молитву: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Нес на спине груз и молился.

Он переживал по поводу того, что тесть с тещей были людьми неверующими. Тесть даже хулил Бога. Очень его это огорчало. И он просил Бога не забирать их из этой жизни, прежде чем они не покаются. Просил и меня молиться за них.

И вот однажды тесть заболел, и его положили в больницу. Пробыл там несколько дней. Как‑то раз зять по обычаю, не заходя домой, сразу после работы приходит навестить его. И не находит в палате. Ищет, спрашивает. «Кто? Такой‑то? Умер… Он сейчас внизу, в холодильной камере, в мертвецкой», — говорят ему.

Для него это было как удар молнии. «Боже мой, почему ты его взял неготовым? Ведь он не успел покаяться! Почему, Боже мой?» Он начал молиться, с болью, из глубины сердца. «Что стоит Богу вернуть его назад? Ничего», — подумал про себя и стал просить Господа.

Спускается вниз, разыскивает морг, находит тестя — окоченевшего, мертвого. Берет его за руку. «Пойдем, — говорит, — пойдем домой». Мертвый ожил, поднялся и пошел за ним.

— Это правда, отче? — спросил я, пораженный услышанным.

— Правда, истинная правда.

— И этот человек сейчас жив?

— Нет, он уже умер… Прожил еще несколько лет, покаялся, умягчился сердцем, стал как ягненок, и Христос взял его в Рай…

Я был потрясен.

— В наши дни — и происходит такое?

— Видишь… И это мирянин. Но у него была великая простота! И глубокая вера. Не говорит ли Христос: «Верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит»[76]. Почему мы удивляемся? Разве Христос не воскрешал мертвых? Лазаря[77], сына вдовы[78], дочь Иаира[79]? Апостолы не воскрешали мертвых? А сколько случаев описано в Житиях Святых!

Почему же мы удивляемся?

— Когда я летел на самолете в Австралию[80], — рассказывал мне Старец, — девушка (стюардесса) обносила нас карамельками. Я взял одну. — «Сэнк’ю», — говорит. Дескать, благодарю за то, что взял карамель, которую я предложила.

«Смотри‑ка, — думаю, — да они превзошли чуткостью и деликатностью самого Святого Исаака Сирина!»

Потом шел как‑то по улице Сиднея, вижу: собрался народ. Подошел посмотреть, что случилось. Какую‑то бедную собачку сбила машина. Люди вокруг собрались, чтобы помочь. Один звонит по телефону, другой еще что‑то делает. Такая отзывчивость, обеспокоенность. Я подивился.

Через несколько дней опять иду по улице, смотрю: человек лежит на тротуаре и стонет. Поденщик, работая, упал с лестницы и, по — видимому, очень серьезно повредил себе поясницу… Никто не проявлял интереса. Бросит прохожий безразличный взгляд и идет дальше. Приедет, говорит, «эмбьюланс» (скорая помощь) и его заберет. Это, мол, не мое дело, государство позаботится. А вмешаешься — по судам затаскают как свидетеля.

Я чуть не лопнул от негодования. Ай — ай — ай! Какое безразличие к ближнему! О какой культуре и воспитании тут может идти речь? У европейцев есть только внешняя воспитанность, да и ту они имеют только по необходимости — чтобы не поубивать друг друга. Холодные сердца. Тогда как у греков, пусть они и не отличаются благородными манерами, есть совестливость и любочестие.

И смотри, что еще делают белые австралийцы! В субботу и воскресенье напиваются пива, потом, взяв карабины, пьяные залезают в джипы и отправляются в пустыню на охоту… Чтобы убить какого‑нибудь… австралийского туземца! (Эти туземцы живут в пустыне племенами, наподобие американских индейцев.)

— Людей, отче, убивают? — спросил я с чувством омерзения.

— Эх!.. Да, дорогой, именно так! Потом говорят: «цивилизованные народы». Что тут скажешь?.. Такова их цивилизация. Без Бога.

Там, в Австралии, был один священник, который, как я заметил, не оборудовал у себя в церкви специального колодца для слива воды. У него был только рукомойник, выводивший сточные воды на улицу. Он мыл лампады, другие церковные сосуды, а вода вытекала на улицу. Я отругал его… Так не пойдет, дорогой. Это позор, это бесчестие, это грех.

Проявлять безразличие к святыне, чтобы ее попирали ногами на улице! Ай — ай — ай!..

В таких мелочах и проявляется благочестие, благоговение. Буду мыть у себя дома лампады? Воду потом не вылью в рукомойник вместе с нечистотами. Проявлю заботу, сделаю как положено: сохраню ее где‑нибудь, а потом солью в церковный колодец или в море. Не останусь безразличным. Обращая внимание на эти «мелкие» и «незначительные» детали, человек получает Божественную Благодать — как дар от Бога.

Однажды во время нашей беседы со Старцем я высказал удивление по поводу тех великих бедствий, которые претерпели албанцы при жесточайшей диктатуре и терроре коммуниста Энвера Ходжи[81]. Мои знакомые из Северного Эпира говорили мне, что тогда каждый третий был осведомителем спецслужб. Люди боялись не только родственников, но и собственных детей, потому что нередки были случаи, когда дети, воспитанные партийной идеологией, доносили на своих родителей и отправляли их в тюрьму на долгие годы. Никому нельзя было доверять. Взаимоотношения даже самых близких людей были отравлены, пришли в упадок. Апофеоз безнравственности и деградация личности.

— Ох, Геронда, как пострадал этот народ!

— Видишь ли, — сказал Старец, — сработали духовные законы. Они, как народ, отреклись от Христа. Ходжа и коммунисты пообещали им, что если они займут их сторону, то станут богатыми и ни в чем не будут иметь нужды.

И люди пошли за ними, хотя знали, что это враги Христовы. То есть они отреклись от Христа ради материальных благ. Ну и Христос их тогда оставил в руках того, кого они выбрали. Ходжа установил потом такой террор, что даже дышать боялись. Демонское коварство — заставил их затем работать за кусок хлеба на себя и на своих родственников.

Он разграбил все монастыри и все церкви. Древние реликвии продавал за рубеж и собирал деньги. Распродал старинные византийские иконы, священные сосуды и прочее… Его дочь живет сейчас на вилле в Швеции в окружении множества слуг и врачей.

К отцу Паисию как‑то раз пришла компания хиппи, студентов и более старших. Они говорили Старцу о том, что, поскольку общество устроено несправедливо и они не согласны с его законами и устоями, их группа решила отправиться в какую‑то заброшенную деревню и создать там «идеальный социум».

— Нет, ребята, ничего из этого не выйдет, — сказал он.

Они настаивали на своем. Тогда Старец сказал:

— Ну вот, смотрите… Понадобится ведь вам там лавочник? Значит, кто‑то должен стать лавочником, вести торговлю. А хулиганы, или извне, или из вашей же среды, которые будут обижать более слабых? Что с ними делать? Нужно будет найти крепкого парня, чтобы ставил их на место, обуздывал. Вот вам и полицейский или офицер.

Зло в душе человека, в его страстях. Мы, христиане, выкорчевываем корень зла. Боремся со своими страстями.

Если человек очистился от своих страстей, от злобы, которая живет в нем, и его сердце исполнилось добра и любви, тогда при всех общественных законах, даже самых несправедливых, он дарит окружающим утешение и облегчение. В противном случае, какой бы закон ни установили, он будет искать и найдет способ обидеть, со творить зло. Законы — это некоторый тормоз для злобы.

В тот год, когда Греция испытывала нехватку воды и была огромная проблема с водой в Афинах, обсуждались разные способы ее решения.

Во время одной из наших встреч Старец сказал мне:

— Ходят разговоры о «биологическом очищении» воды, после которого ее можно опять пить.

— Да, Геронда, так говорят. Собирают все отходы и якобы столь хорошо их очищают, что вода снова пригодна для питья.