Странники - Марина Казанцева

Вне себя от потрясения, он велел дать расшифровку информации. И тут его глазам предстало зримое, объёмное изображение. Оно двигалось рывками, предоставляя для обозрения фрагменты - и это была жизнь Коэна до того, как он родился!

Иссушенное голодом лицо старика, безучастно глядящего сквозь металлическую сетку. На голове плоская шапочка, на ветхой полосатой робе жёлтый знак - jude. Освенцим! - мгновенно подсказала Валентаю память. Да, он видел обесцвеченные чёрно-белые фотографии в материалах по Нюрнбергскому процессу, когда готовил в школе реферат по истории. Да, он помнит эту ставшую классической фотографию! Эти застывшие в тоске глаза! Но память додонской библиотеки была иной - здесь Коэн жил. Он был там, в конце своей жизни, под безразличными дулами автоматов, на пороге ухода. Он уносил с собой память о своих умерших детях, расстрелянной жене Софии. Вглядевшись в хранилище памяти о ней, Валентай увидел тонкий ручеёк, ведущий к нити Маргарет. Маргарет была его женой! Погибшей при арестах Софией!

Потрясённый Валентай отматывает дальше в прошлое нить жизни Коэна, потому что она не обрывается - было что-то там ранее! Тонкая нить снова расширяется и превращается в неровную ленту. И вот по желанию его встает перед глазами ясная картина - он словно сам участник событий, словно стоит посреди той пыльной улицы, где меж древних стен несутся на него конные воины в белых балахонах с красным крестом поверх лат - крестоносцы. Впереди отряда рыцарь. Он отдает распоряжения, взмахивая мечом, и отряд рассеивается среди домов. Воины вышибают двери, врываются в дома, начинается крик, плач и хохот. Предводитель спешивается и ногой в обуви со стальной оплёткой по носу легко вышибает дверь.

В доме относительный порядок - кажется, сюда ещё не заглянули грабители. Выставлены перед входной дверью сокровища хозяина - сумка с золотыми монетами, дорогая посуда, драгоценные ткани и много чего другого. Но добыча не привлекает рыцаря, он с усмешкой обходит гору добра, наивно выставленного на вид в надежде, что грабитель увлечётся им.

Внимание крестоносца привлекает группа в глубине комнаты. Взгляд его, а следом взгляд и Валентая, падает на детские тела, неподвижно лежащие на коврах. Спокойные, отрешённые лица, и только бледность и следы крови говорят о том, что они не спят, а мертвы. Потрясённый Валентай видит, как крестоносец перешагивает через тела детей, как через поленья, и подходит к мужчине и женщине. Она стоит спокойно впереди своего мужа, как будто загораживает его. Распущенные волосы змеятся чёрными потоками поверх одежды. Глаза неподвижны. Она как будто ждёт.

- Elle mienne! - говорит рыцарь, скидывая шлем, и протягивает руку к женщине.

В следующий миг глаза её закатываются, и кровь стекает по одежде. Тело безвольно падает, и хозяин дома остается один на один с незваным гостем. Глаза глядят в упор, в руке - окровавленный кинжал.

- Ло, - кратко ответил мужчина, в котором Валентай с ужасом узнал Айрона. А в следующий миг бешеный удар саблей разрубил его наискось - от плеча до бедра, и молодой иудей упал на тело своей жены. Кровь алой лужей растеклась по коврам, смешалась с кровью женщины и потекла под детские тела.

- Des lignes, le diable! - энергично выругался рыцарь, - Le porc judaОque!

За миг до того, как оборвалось видение, Валентай успел взглянуть в его лицо, попавшее в свет - черноглазый, смуглый, как сарацин, бородка клинышком.

- Рушер! - восклицает Уилл.

То-то смутно показалось ему, что лицо мужчины, убившего свою жену, чтобы она не досталась насильнику, ему знакомо. Да, эти тонкие черты принадлежали Коэну - таким он был в те далёкие времена средневековых изуверств. Тогда жена его... да, нити подтвердили - их судьбы в этом воплощении переплелись. Это была Маргарет.

Ещё не раз он видел их вдвоем, когда проследил течение этих двух потоков - широких во время воплощения в иную жизнь, и тонких, нитевидных, между воплощениями. Как ни пытался прикоснуться к этим тонким связям Валентай, ничего не получалось - они ускользали от него. Были краткие воплощения Айрона без Маргарет, и Маргарет без Айрона - всегда неудачные, рано обрывающиеся смертью в детстве. Были вполне благополучные, долгие жизни. Иногда один уходил раньше, иногда другой. И вот широкая, полноцветная полоса жизни, долгие ленты благополучия, пересекающиеся в одной лишь точке - прежде, чем разойтись далеко.

В этом красивом, царственном лице узнавался Коэн. Стоял он на башне прекрасного дворца и смотрел, как уходит пышный караван, среди которого пряталась жемчужина Востока - царица Савская. Вот что пережил в своём волшебном сне Аарон - собственную жизнь, самый яркий её миг, встречу со своей вечной возлюбленной, Маргарет. Вот почему они оба этого захотели - потому что оба были там - в древней Иудее.

С колотящимся сердцем Валентай опустился на услужливо подставленное дворцом кресло. Вот что он узнал в библиотеке, навеки сохранившей все тайны каждого живущего во Вселенной! Любого обитателя любого мира! Он видел, что река жизни Коэна простиралась и дальше, уходя в невообразимую даль прошлого! Ещё много-много воплощений! Бессмертная душа! Нескончаемый путь в пространстве-времени! Уилл видел, ощущал бесчисленное множество таких нитей - они хранились в этом хранилище вечности! - они ждали его, и к любой из них он мог прикоснуться, открывая тайну жизни каждого жившего на Земле во все времена!

Хранилище могло открыть перед ним тайны гибели динозавров, посещения пришельцев, нарисовать картину эволюции человечества, увидеть все этапы экспериментов Варсуйя по выведению человеческого вида. Он понимал, что может даже открыть тайну происхождения додонов, только для этого надо знать, где искать. История Земли открылась потому, что он сам землянин - подобное притягивается подобным. А если все они таковы? Если нет и не было на Земле бесчисленного множества людей, а только воплощения одних и тех же? Одни и те же переходят из состояния в состояние, выныривают из небытия, из хранилищ душ, чтобы встречаться, любить, ненавидеть и убивать.

И Рушер! Он был там! Он тоже воплощался! Он убивал Коэна много раз! Всё повторялось. Тогда где-то есть информация о воплощениях и Валентая! Он не родился ниоткуда и не уйдёт в никуда - он жил задолго до того, как стал Уиллом. И неужели его жизнь так же пересекалась с воплощением Рушера? Где начало?

С сомнением и страхом он приступил к исследованию своего существования. И ничего особенного - простые, ничем не примечательные люди. Где-то богатые, где-то скромные. Ни одного исторически известного лица. Несколько раз Уилл с удивлением узнавал, что был собственным предком. Вместе со своими воплощениями, отматывая ленту жизни назад, он обживал Америку, пережил голод и чуму в Европе, был варваром, разрушившим с ордами себе подобных Рим, воплощался во времена шумеров, пережил долгий период дикости и отсталости. Погиб при наводнении во время распада некоей цивилизации. Много раз был пахарем. И вот однажды очутился под стенами Стамуэна - цветущего в то время города. Многое изменилось тут с тех пор, когда он побывал в гостях у Варсуйя вместе с Джедом.