Сказ про Игната-хитрого Солдата (c иллюстрациями) - Борис Привалов

— Человек на лошади, кто не знает? — усмехнулся дед Данилка, сверкнув зубами.

— Ладно, — покрутил ус Игнат. — А кто таков: лют, а не князь, хитёр, а не поп?

Наступило молчание, потом все заговорили сразу.

— Нет, нет, нет! — замахал руками Игнат. — Все — пальцем в небо. Спирька-Чёрт это, вот кто. Вон сюда скачет. А зачем, сам скажет!

Дурында отставил заступ и, заслоняясь от солнца своей громадной, чёрной, как сковорода, ладонью, посмотрел на дорогу. Радостная улыбка пробежала по его лицу. Он отёр пот и направился к мельнице, где только что улёгся в тени Игнат.

Солдат слегка стонал.

— Сил нет, до чего Игнатка намаялся, — сказал дед Данилка Дурынде. Не пожалел ты его!

— А ещё в сраженьях бывал! — пробасил Дурында. — Будет знать, как со мной вязаться.

— Да, уморил ты его, — закивал головой Савушка.

— Поделом — с силой не вяжись! — гордо произнёс Дурында.

Подскакал на пегой толстоногой и пузатой лошадке Спирька. Увидел лежащего без чувств Игната, обрадовался. Серое лицо Чёрта порозовело, тонкие губы растянулись в улыбке. Плётка, которой он погонял лошадёнку, забила дробь по сапогу.

На Спирькиной груди сверкал квадратный бороденный жетон, полученный от князя. Поэтому Спирька презрительно посматривал на медаль, висящую на кафтане Игната: дескать, и мы не лыком шиты — имеем награды и отличия!

— Много он накопал? — хрипло спросил Спирька Дурынду.

Дурында обвёл рукой часть поля, покрытую сетью канав, стукнул себя в грудь:

— Всё я сделал… Готово!

— Готово-то готово, да сделано бестолково, — не открывая глаз, сказал Игнат.

— Это ты копал? — стараясь разобраться в случившемся, спросил Спирька. — А он что делал?

Дурында как мог рассказал Спирьке об условии спора, про то, как хитрый солдат пытался его, Дурынду, обмануть и как у солдата ничего из этого не вышло.

— Меня не проведёшь! — радостно пробасил Дурында и снова стукнул себя кулаком в грудь.

— Ох и остолоп! — прохрипел Спирька и вытянул парня по спине плёткой. — Дурында ты и есть!

Чёрт ещё раз ударил парня и ускакал.

Онемевший от удивления и боли Дурында остался на дороге, и пыль от копыт на мгновение скрыла его от Игната, Савушки, деда Данилки.

— Жалко его, — сказал Игнат, садясь на траву. — Яков парень-то неплох. Работящ, да доверчив очень.

— Чужой ум хорош, а свой лучше, — молвил дед. — Он под Спирькину дудку пляшет, вот и доплясался.

Когда пыль осела. Дурында протёр глаза и пошёл к мельнице. Лицо его было растерянным и удивлённым.

Он молча сел рядом с Игнатом и дедом.

— Не туда иди, куда дорожка ляжет, а куда ум-разум подскажет, — сказал Игнат. — Вот ты, Яков, сам на свой крючок и попался. Опозорился, как швед под Полтавой.

Игнат, глядя в голубые простодушные глаза Якова, растолковал, что произошло.

— Ты прихвостень Чёртов! — вставил дед Данилка. — Спирька тобой вертит, как пожелает. Тьфу, смотреть тошно!

Яков со всем соглашался, кивал головою.

До захода солнца Игнат и Яков помогли Савушке, Василию, Демиду и другим мужикам наладить ворот и бадейки. Подождали ветра, но его не было, и крылья мельницы были неподвижны.

Уже начали прилетать крикливые галки, располагаться в привычных местах.

— Идите! Вечеряйте! — сказал Савушка, едва перекрикивая галочий грай. — Будет ветер — приходите хоть ночью! Посмотрим, что вышло!

9. Сказка о Хитром Лапте

…У сказочника-баюна всегда красно слово за щекой припасено…

Бабка Ульяна и Стёпка приготовили вернувшимся с мельницы мужикам всё, что только можно было найти в доме. Даже грибы, которые Савушка сегодня принёс Ульяне, и те уже были сварены, пожарены. После еды все вышли из избушки, расселись, разлеглись кто где — на старых поленницах, на завалинке, а то и прямо на тёплой, прогретой за день солнцем земле.

Ай во боре, во бореСтояла там сосна,Зелена-кудрява…

напел Василий тихо.

А остальные подхватили:

Ехали бояре,Сосну ту рубили,Досточки пилили…

Песня то громче, то тише кружила над избушкой, подчиняя голоса своему неспешному полёту.

— Повеселее бы что, — сказала бабка Ульяна, когда песня кончилась. Позадористее, чтоб радости поболе.

— А почему Игнат молчит? — спросил Демид. — Или от песен наших отвык?

— Песни мы ещё успеем петь, — молвил дед Данилка. — Пусть лучше-ка солдат нам скажет про битвы-сраженья, где дым-порох нюхал, от пуль-пчёл отмахивался…

И все сразу обрушились на Игната с просьбами:

— Про Полтаву!

— Как ты с царём встретился!

— Как ты шведа в полон брал!

— Про города заморские, дальние!

Просьбы были жаркие, шли от самого сердца. Игнат понял, как истосковались его земляки по сказкам и рассказам.

— Про царя что сказать? — покрутил ус Игнат. — Видел я Петра Алексеевича. Не одиножды. Такой же он человек, как любой. Две ноги, две руки. Ростом большой был, голос звучный. Но он — царь, а я, известно, солдат. Что меж нами близкого?.. А про войну тем интересно, кто её не ведал, в неё не окунался. Война — это… да страшно вроде и начинать. Может, лучше про неё не говорить?

— Сказывай, сказывай, мы не пугливые! Любим про страшное!

— Чего бояться? Говори, Игнат, говори!

— Кто войны не видел, в бою не бывал, тому чего бояться? — усмехнулся Игнат. — Ну ладно, слушайте. Лежу я за бугорком, а с той стороны поля пушки шведские стоят. Сначала одна ударила — огонь, гром. Потом другая — огонь, гром. Потом третья. Потом все вместе. А я лежу. Дым стоит — ничегошеньки не видно. Днём темно стало. И где-то сбоку шведы бегут — земля гудит. Дальше не знаю, как и говорить… Страх один!

— Ну, Игнатик, ну говори!

— Да что ж ты нас томишь-то…

— А не будете бояться? — спросил Игнат, и его мохнатые брови поползли на лоб.

— Нет, нет!

— Тогда слушайте, только не мешайте, — продолжал Игнат. — Лежу, значит, я за бугорком, а с той стороны поля пушки шведские стоят. Сначала одна ударила — огонь, гром. Потом другая — огонь, гром. Потом третья. Потом все вместе… А я лежу. Дым стоит — ничегошеньки не видно. Днём темно стало. И где-то сбоку шведы бегут — земля гудит… Дальше не знаю, как и говорить… Самому страшно…

— Да что ж это ты, Игнатик! Говори уж до конца!

— Чего же говорить? Тут и сказу конец. Всё, — улыбнулся Игнат.

— А где же страшное? — спросила Стёпка.

— Как — где? Да разве не страшно: лежу я за бугорком, а с той стороны поля пушки шведские стоят… Сначала одна ударила — огонь, дым. Потом…

Засмеялся дед Данилка, за ним и остальные.

— Ладно, Игнатушка, ладно, — сказала бабка Ульяна, — знаю я тебя, языкатого.

— А ну её, войну! — махнул рукой Игнат. — Рубились, кололи, стреляли… Ворогов били, будем опять бить, ежели на нас пойдут. Вот и весь сказ.

— Не морочь нам голову, по-настоящему сказывай, — продолжала бабка. То всё присказки, ты сказку давай.

— Что ж, — вздохнул Игнат, — можно и сказку… Жил-был боярин, а при нём слуга верный. Ну, вроде как Спирька у нашего князя. Жили они в лесу, в глухомани, в самом буреломе их домик стоял. Пришёл к ним солдат — со службы шёл, да заплутался. «Солдат, а солдат, — говорит боярин, — сказки знаешь?» — «Знаю». — «Тогда ешь — пей сколько душе угодно, а потом нам сказывать будешь», — говорит ему боярин. Ну, слуга тут несёт всякие кушанья, солдат поел, попил. «Слушайте, говорит, сказку-быль. Только не перебивайте! Кто перебьёт, тот и досказывать будет». Согласились боярин и слуга, легли все на лавки — слушать приговились. Ну, солдат и начал так: «Зачем я к такому хозяину ночевать пришёл, который сказки заставляет сказывать? Зачем я к такому хозяину пришёл ночевать, который сказки заставляет сказывать? Зачем я к такому хозяину…» И говорит солдат, и говорит всё одно и то же. Боярину надоело, он осерчал, как крикнет: «Я тебя сюда пустил, чтоб ты сказки сказывал, а не языком молол!» — «Ага, перебил?! — обрадовался солдат. — Теперь сам досказывай! Уговор-то дороже денег!» Солдат кулак под голову — и заснул, а боярин принялся доканчивать: «Кто таких сказочников пускает ночевать, так тому и надо. Кто таких сказочников пускает ночевать, так тому и надо. Кто таких сказочников пускает ночевать…» Тут уж слуга верный не выдержал: «Да что ж это делается? И сказки нет, и спать не дают…» Боярин обрадовался: «Э-э, слуга верный! Ты меня перебил — тебе и досказывать». А сам голову под пуховик — и спать. Вот слуга-то до самого утра и говорил, и говорил…

— Опять присказка, Игнатушка, — сказала бабка Ульяна и стукнула клюкой в пол. — Не томи, родимый…

Игнат увидел, что побасенки да присказки уже сделали своё дело и все приготовились, настроились слушать настоящую сказку.