Затянутость во времени. Документальная повесть о событиях второй чеченской кампании - Николай Селиванов

Основная группа ушла.

Святой расслабленно оперся спиной о шершавый ствол старой сосны. Нет, расслабляться нельзя. Ротный оставил восемь человек. Ребята надежные, проверенные, он повел взглядом вокруг. Серега Шемяков из третьего взвода, москвич. Служит в Чечне уже давно, дольше его, Николаева. У него было прозвище, не кличка, а именно прозвище, за глаза – Ёлка. За его привычку навешивать на себя и таскать всюду много как нужных, так, на первый взгляд, и не нужных вещей. Еще был Гарик – пулеметчик, тоже с третьего взвода со своим вторым номером солдатом – срочником Санькой. Неподалеку возился со своей рацией Селиверстов. Подальше – за небольшим бугорком – где-то были Прист с Пашей. Этих как взводный отправил с начала в охранение. Так там и торчат. Ну и сапера, или шахтера с клизмой, в общем, Тимофея, ротный не рискнул тащить с собой – здесь оставил.

– Слышь, Шахтер. Ротный забыл старшего назначить. Ты – старлей, так что давай, командуй.

– Чего командовать?

– Ну, горняк ты наш, места залегания, понимаешь, сектора наблюдения.

– Денис, ты сам …того… определись. А я посмотрю …потом.

– Как скажете, товарищ старший лейтенант. Серега, лежи, где лежишь, наблюдай за тем склоном. Гарик, идете туда, чуть назад. Прикрываете от той зеленки и наших первыми увидите. Связь, найди себе место, чтоб те кусты и полянка просматривались. Не забывайте, что там Прист с Пашей.

– У меня отсюда и так все просматривается, – отозвался Связь.

– Хорошо. Что у тебя с рацией?

– Прием есть, а на передачу.… Пока никто не вызывал.

– Ладно, наблюдайте, пойду, гляну как там Прист.

Его прервал сначала шелест, затем оглушительный треск ломаемых сучьев. Со стороны, где должны были находиться Прист с Пашей, сквозь реденькие кустарники, с неимоверным шумом, появилась какая-то фигура в камуфляже. Разведчики уже лежали за стволами деревьев с оружием на изготовку. Только сквозь прорезь прицела, направленного в голову человека, Денис увидел кто это.

– Пашка! – в сердцах сплюнул Святой. Поднялся на ноги, поставив «Наташку» на предохранитель. Подошел к нему и отвесил по-отечески ласковый и увесистый подзатыльник, – ты, Паша, не разведчик – ты мясо.

Павлик удивленно хлопал глазами.

– А где все?

– Пошли, покажешь, где вы расположились.

Позицию Прист обустроил грамотно – за стволами поваленных деревьев. С боков подтащили еще каких-то бревен так, что получилось настоящее пулеметное гнездо. Святой вкратце обрисовал ситуацию и помог немного передвинуть бревно, чтоб увеличить обзор.

– О’кей. Бдите. Я пошел.

– Долго их ждать-то?

Денис задумался на секунду, потом пожал плечами.

– Не знаю. Байкал сказал ждать и все.

Когда он подходил к остальным, то его взмахом руки подозвал Связь.

– Денис, наши вызывают.

– Так ответь.

– Не могу. Чертова батарея, она все-таки села.

– Ты ведь их слышишь?

– На прием мощности хватает. Она работает просто как радиоприемник, а на передачу – отключается, вот – послушай.

Он нажал тангенту и протянул Денису наушники. В них была тишина, только частое ритмичное пощелкивание. Отпустил тангенту и услышал голос Карася.

– Так значит мы теперь без связи.

– Наполовину, то есть только на прием.

– Можно что-то сделать? – спросил Денис просто для того, чтобы хоть что-то сказать. Он понимал, что это полная безнадега.

– Что сделаешь? Тональный вызов тоже не идет. Можно было бы морзянкой нашим побибикать. Сообразили бы, что у нас не все в порядке, – Селиверстов был крайне расстроен, он справедливо полагал, что связь разведгруппы – это целиком его задача. Потом он немного оживился, в глазах появился огонек. – Можно попробовать отключить рацию на часок. Батарея самоподзарадится и можно будет успеть сказать хоть пару слов в эфир. Но тогда мы будем час без приема.

Святой махнул рукой.

– Ладно, не надо. Сиди рядом, слушай. Если что – скажешь.

– Ну, это – как всегда.

Николаев лег на толстый ковер опавшей хвои под облюбованной им сосной и услышал Шахтера.

– Святой, а мне что делать?

– В смысле?

– Сектор осмотра, зона обстрела?

Денис чертыхнулся про себя, а вслух сказал:

– Вам, товарищ старший лейтенант, нужно координировать общие действия, – и с нажимом добавил, – А самое главное…

Тимофей даже приподнялся на локтях, преданно глядя в глаза Святому. Казалось вот-вот, и он сделает собачью стойку.

– Самое для тебя главное – это находиться от меня в непосредственной близости

– Понял.

– Тогда может и выживешь, если что, – буркнул Денис уже себе под нос, устраиваясь поудобней под деревом.

– Что? – опять сделал стойку сапер.

– Ничего, наблюдаем.

– Ага.

Прошел час или около того. Вверху весело щебетали птички, спаривались и обустраивали себе и будущему потомству уютные гнездышки среди молодой весенней листвы. Святой негромко переговаривался с Серегой Шемяковым, иногда подключался Связь, который безнадежно махнул рукой на свою рацию, после разнообразных ухищрений ее оживить.

Эту относительную благодать нарушили какие-то посторонние звуки. Послышалось потрескивание сучьев и как будто голоса.

Кто это? Наши? Разведчики затаились, всматриваясь и прислушиваясь. Может зверь?

Нет. Это были люди. Двое мужчин шли спокойно, и не таясь. Остановились неподалеку на крохотной полянке и принялись оживленно, но не громко что-то выяснять.

Серега вопросительно посмотрел на Дениса. Нет. Святой сделал отрицательный жест – они явно без оружия, хоть и в темно-зеленой солдатской форме. Немного поговорив, мужчины двинулись дальше.

– Раз они нас не обнаружили, то зачем нам раскрываться, – объяснил Денис свое решение

– Явно духи, надо было брать, – нехотя возразил Серега.

Связь заметил:

– Куда б мы с ними? У нас задача другая.

Все молча согласились. Николаев мысленно похвалил Приста с Пашкой, с чьей стороны появились эти люди, что тоже не стали высовываться.

Вновь потянулось ожидание. Разговор переключался то на дом, то на женщин, то на оружие, то на войну. Вернее, дом с женщинами и войну с оружием.

Вдруг Селиверстов оживился, схватил гарнитуру рации, и в тысячный раз, нажимая клятую тангенту, пытался что-то сказать в микрофон. Потом саданул кулаком по своей любимой игрушке и поднял глаза.

– Что?!!

– Гусар передал: нас сейчас будут обстреливать.

– Какой Гусар? Кто будет обстреливать?

– Гусар – это спецназ. Они тут рядом где-то бродят. Утром ротный с ними связывался. Теперь они сообщают на Зимний, что в квадрате 17—21 наблюдают тела и просят прислать3—5 огурцов.

– А мы причем?

– 17—21 – это где мы сейчас сидим. Как сюда пришли, Байкал передал наши координаты, я запомнил.

Шахтер встал, театрально развел руки и на полном серьезе спросил:

– Ну, нет, мужики. Сколько же можно?

Ему не дал договорить появившийся за горизонтом свист. И все было снова. И леденящий душу свист, и адский грохот, и первобытный животный страх.

Артиллеристы родненькие, не поскупились и не промахнулись. Прислали пять огурцов, и все легли точнехонько в заданный квадрат.

Когда отгрохотал пятый, Святой тут же поднял голову и попытался в изменившемся пейзаже разглядеть товарищей. Под кучей веток и опавшей листвы зашевелился Серега и стал хлопать себя ладонями по ушам. Первыми его словами были:

– Теперь я понимаю свою бабушку.

– При чем тут бабушка?

– А ей с войны до сих пор обстрелы снятся.

– Потом про бабушку. Все живы?

Если и случаются на войне чудеса, то это было именно оно – не задело никого.

Тут же, как лось сквозь чащу, примчался Прист: «Никого не задело?» убедившись, спокойно ушел обратно.

И тут в полной красе нарисовался Тимофей. Он стал восьмерками и петлями бегать вокруг деревьев. Он то размахивал руками, то хлопал себя по ляжкам и непрерывно что-то бормотал, затем более членораздельно стал выкрикивать уже знакомую всем молитву:

– Дураки вы все! Зачем я с вами связался! Дураки! Надо уходить отсюда! Надо уходить пока всех тут не перебили!

Это продолжалось до тех пор, пока Связь не изловчился и не дернул его за ногу так, что тот плавненько приземлился затылком о землю. Шахтер затих, он лежал, уставившись в небо и что-то бубнил себе под нос.

– Слышь, Святой, что будем делать? – казалось