Не целуйтесь с незнакомцем - Мерил Сойер

Неподалеку повизгивали щенки. Он двинулся на звук. Он был здесь, в подсобке, только один раз, когда Пифани учила его ухаживать за щенками. Запах говорил о том, что они где-то поблизости. За пять с лишним часов три щенка могли с успехом превратить комнату в минное поле.

Он благополучно достиг кухни и стал обшаривать полки в поисках фонаря, но ничего не нашел. Миллисента благоразумно возвратилась, что подтверждало упорное царапанье в дверь. Ник добрался до двери и приоткрыл ее. Собаке хватило щелки, чтобы мигом оказаться под крышей. Благодаря ее белоснежной шерсти ее было легче разглядеть в темноте, чем что-либо еще. Он поднял ее с пола, намереваясь чем-нибудь вытереть. Собачка встряхнулась, обдав его лицо брызгами, и, вырвавшись, бросилась на кухню.

Черт! Надо было закрыть дверь! Пифани предупреждала его, что Миллисента воспользуется малейшим шансом, чтобы спрятаться от своего потомства. Она отбыла при щенках шесть недель. Теперь, когда они больше не сосали молоко, она стремилась поскорее проститься с материнскими обязанностями. Для этого существовал один способ: удрать и спрятаться. Что теперь делать? Обыскивать весь дом в кромешной тьме?

Чертыхаясь на каждом шагу, Ник ощупью добрел до столовой. Там он уже разинул рот, чтобы крикнуть: «Печенье, печенье!» – это был единственный надежный способ вернуть зловредное животное, когда раздался звон разбиваемого стекла. Ну и везет ему! Наверняка Миллисента сбросила со столика в гостиной что-то хрустальное.

Понадеявшись на память, подсказывающую, что виллы в средиземноморском стиле отличаются просторными холлами, где за отсутствием мебели не за что зацепиться в темноте, Ник поспешил в гостиную, но вскоре остановился – примерно там, где, как он помнил, то ли две, то ли три ступеньки вели вниз.

Он снова приготовился подманивать собачонку ложными посулами, но слово «печенье» застряло у него в горле. Впереди он заметил движение. По темной комнате скользила какая-то тень. И это была, безусловно, тень человека, а не собаки.

В окно с раздвинутыми шторами просачивалось слабое подобие света. Ник догадался, что грабитель разбил стеклянную дверь и, проникнув в дом, раздвинул шторы, которые обычно держали плотно задернутыми, опасаясь безжалостного средиземноморского солнца.

Ник прижался к стене, уверенный, что остался незамеченным, но разглядеть в такой темноте грабителя тоже не представлялось возможным.

Он ждал, что предпримет чужак, вспоминая рассказ Пифани о проникновении в дом, случившемся в ночь смерти Трейвиса. Главный дом был просто обыскан, зато в домике для гостей, где обитал Трейвис, все было перевернуто вверх дном. Собирая вещи друга для отправки в Остин, Ник кое-чего недосчитался, в частности, фотоаппарата. Мальта – небольшой остров, и Ник полагал, что в «Соколиное логово» наведался тот же самый человек. Ничего, теперь ему не уйти.

Он внимательно следил за человеком в плаще, в низко надвинутой шляпе. В руке у него было что-то длинное – то ли нож, то ли револьвер с длинным стволом, но никак не фонарь. Фонарь он наверняка держал в другой руке. Скоро он включит его, и безоружный Ник окажется беззащитным. На решение оставались доли секунды.

Ник одним прыжком преодолел расстояние, отделявшее его от незнакомца, и сбил его с ног. Они упали на пол. Преимущество внезапности было на стороне Ника, поэтому ему удалось усесться на противника верхом. Оружие покатилось по полу со стальным звоном.

Ник схватил незнакомца за запястье, намереваясь заломить ему руку за спину, после чего заставить встать. Однако в возне он задел что-то подозрительно мягкое и присмотрелся.

Неужто женщина? Нет!

Да! Вот черт!

Она стонала от боли. Ник поспешно убрал руки от ее груди, борясь с желанием принести извинения. Впрочем, зачем это ей понадобилось вламываться в «Соколиное логово»? Женщины вполне способны быть столь же опасны, как и мужчины. Эта к тому же явилась незваной и вооруженной.

Она извивалась, стараясь освободиться, но он крепко прижал ее к полу своим телом. В его ухо, находившееся в нескольких дюймах от ее рта, ворвался крик, который наверняка услыхали в двухстах милях к югу, в знойной Ливии.

– Бросьте, сударыня!

Она хотела было ударить его по лицу, но он вовремя отшатнулся в сторону, поэтому ее ногти царапнули ему только шею под ухом.

Полегче! Их носы едва не соприкасались кончиками. Как она ни мотала головой из стороны в сторону, он успел увидеть, что она бледна от страха. Внезапно она неожиданно сильно вцепилась ему в волосы. Он в ответ охватил ее за горло с целью припугнуть.

– Не заставляйте меня причинять вам боль, – попытался он образумить незнакомку.

Она укусила его за руку. Почувствовав острую боль, он, не поддаваясь слабости, продолжал сдавливать горло вырывающейся женщины. Внезапно она обмякла. Он тут же убрал руку. Неужели он ее убил? Ведь он действовал вполсилы, нет, в четверть силы, от этого не умирают. Ему стало нехорошо. На его счету была до сих пор одна смерть – гремучей змеи в сухом русле неподалеку от родного дома. Ник вскочил на ноги, моля бога, чтоб не стать убийцей, и ушиб ногу об некстати подвернувшийся стол.

«Умершая» мгновенно метнулась в направлении двери, но он оказался проворней. Он настиг ее, схватил за плечи и рывком остановил. Снова ударившись, на сей раз о диван, он потерял равновесие и плюхнулся на мягкие подушки, увлекая ее за собой. Теперь роли переменились: она сидела на нем верхом.

– П-прошу вас, не трогайте меня! – взмолилась она, несмотря на свое преимущественное положение. Акцент был стопроцентно британский. – Я отдам вам все, что захотите, только не убивайте меня!

– Убить вас? – Он снял ее с себя, но отпускать пока не собирался. – Я не причиню вам вреда, если вы спокойно подождете, пока я вызову полицию.

– ВЫ вызовете полицию?

– Послушайте, сударыня, вы вломились в чужой дом! – Он потащил ее за собой, собираясь воспользоваться кухонным телефоном.

– Я здесь не чужая. Я...

Он остановился.

– Как это «не чужая»? Что за чушь? Вы разбили стекло и тайно проникли сюда!

– Я звонила, но на звонок никто не отвечал, – ответила она дрожащим голосом. – Я думала, что застану дома тетю Пиф или Клару.

Тетя Пиф... Кларой звалась экономка, уплывшая на выходной на Гоцо, к дочери. Судя по всему, он крепко помял родственницу Пифани. Он отпустил ее и недоверчиво спросил:

– А как насчет вашего оружия?

– Оружие? – Несмотря на испуг, в ее тоне звучало искреннее удивление. – Вы говорите о кочерге? Я разбила ею окно, чтобы попасть в дом. В такой дождь я побоялась ехать с холма, когда не горит уличное освещение. Тетя Пиф только похвалила бы меня за то, что я не осталась ночевать в машине.