Фамарь. Без покрывала - Риверс Франсин

Мать была недовольна.

— Так ты будешь по-прежнему ждать? Смиришься с тем, что он сделал тебе? Позволишь проходить твоим годам и будешь стареть без детей?

К глазам Фамари подступили тяжелые слезы.

— Сколько еще лет ты будешь способна рожать детей? Ты не будешь всегда молодой! Кто пожалеет тебя, когда умрет отец?

Фамарь закрыла лицо.

— Пожалуйста, не изводи меня! Я ищу способ…

Она расплакалась.

Мать долго молчала. Она мягко положила свои руки на плечи дочери.

— У женщины тяжелая жизнь, Фамарь. А без мужчины она просто невозможна.

Фамарь судорожно втянула в себя воздух и подняла голову.

— Я знаю это лучше, чем кто-либо. — Вытирая слезы, она посмотрела на мать. — Я найду способ.

Та вздохнула и устремила свой взгляд вперед, на холмы.

— Мужчина, который разговаривал с твоим отцом, сказал, что жена Иуды долго болела. По меньшей мере два года. Она, должно быть, умерла медленной мучительной смертью. — Неожиданно она запнулась и сморщила лоб. — У Иуды была только одна жена, да?

— Только Вирсавия.

— Младших жен не было?

— Нет.

Фамарь доила козу, молоко брызгало в глиняную чашу. Сосредоточившись на своей работе, она старалась не обращать внимания на легкое прикосновение матери.

— Тот человек говорил, что Иуда собирается в Фамну со своим другом из Одоллама, — сказала мать. Слова повисли в воздухе, затем она добавила:

— Скоро начнется праздник стрижки овец.

Фамарь взглянула на нее. Мать лукаво улыбалась, и взгляд у нее был острый. Больше она не сказала ничего. Слегка коснувшись пальцами плеча Фамари, она ушла, оставив дочь размышлять над ее словами.

Фамарь продолжала работать, а в голове вихрем проносились мысли. Иуда, может быть, и не хотел исполнять своего обещания, но она имела свои права. Согласно обычаям ее народа, в том случае, если Иуда не позволит Шеле спать с ней, чтобы она родила сына, он сам должен лечь с ней в постель.

Итак, Иуда собирался на праздник стрижки овец, теперь, когда умерла его жена! Праведное негодование переполняло Фамарь. Фамна была торговым центром и центром поклонения Астарте. Фамарь знала, что там будет делать ее свекор. В этом городе было множество блудниц, которые продавали свои тела за кусок хлеба и чашу вина! Может быть, и у нее будет та же участь, если отец прогонит ее.

Нет, она больше не будет сидеть и ждать, когда Иуда исполнит свое обещание, которое он никогда не собирался исполнять. Если она в ближайшее время ничего не предпримет, то Иуда, увлеченный похотью, легкомысленно отдаст то, что по праву принадлежит ей, — свое семя, первой же женщине в Фамне, которая сможет его обольстить.

Кусая губы, Фамарь обдумывала свои возможности. Она могла продолжать вести строгий образ жизни и ждать, когда Иуда поступит по справедливости, зная теперь наверняка, что он никогда не поступит так. Она могла бы добиться его. Она могла бы притвориться блудницей, стоящей у дороги. Шела не узнал ее. Почему Иуда должен ее узнать?

Фамарь отнесла глиняный сосуд в дом, где мать заканчивала вышивать покрывало для ее сестры. Опустив сосуд на пол, она посмотрела на пышный наряд, лежащий на коленях матери. Что, если она наденет этот наряд?

— Это самое лучшее покрывало, что я когда-либо шила. — Мать завязала узелок и перекусила нитку. — Вот. Готово.

Она подняла покрывало.

Фамарь взяла его и осторожно провела по нему рукой.

— Очень красивое.

— Взгляни на платье. — Мать взяла платье и дала Фамари посмотреть его. — Я сделала все, что нужно твоей сестре: головную повязку, покрывало, платье, пояс, ножные браслеты и сандалии. — Она повернулась к Фамари. — Это покрывало я сделала последним.

Она протянула руку, и Фамарь аккуратно перекинула через нее покрывало. Девушка заметила, что руки матери дрожали, когда та тщательно складывала покрывало и прятала его в корзину.

— Через два дня отец собирается отправить эти вещи твоей сестре. К празднику у нее должно быть все необходимое.

Подозревала ли мать, какой план созрел в голове ее дочери?

— Завтра я буду работать в поле, матушка. И вернусь домой очень поздно.

Мать завязала корзину, подошла к дочери, но не взглянула на нее.

— До перекрестка у Енаима три часа ходьбы. Ты должна выйти до рассвета.

Фамарь ничего не сказала, хотя сердце ее трепетало.

Мать наклонила к себе ее голову.

— Если Иуда узнает тебя, то убьет. Ты знаешь это, да?

— Если я умру, то умру.

— Шела пустой молодой человек. Его было бы легче обмануть.

— Возможно. Но мне не нужен еще один шакал. Я предпочитаю льва.

Светильник еще горел, когда Фамарь поднялась. Ее мать точно знала, сколько нужно заливать в него масла, чтобы он горел на протяжении самого темного времени ночи. Скоро он вспыхнет и погаснет, как раз тогда, когда стены осветит наступающий рассвет. Фамарь на цыпочках пересекла комнату и подхватила корзину с одеждой сестры. С ней она вышла из дома.

Поднималось солнце, превращая звезды на бледнеющем небе в затухающие искры. Фамарь быстро шла через отцовские поля к стоявшим за ними холмам. К тому времени, как она достигла перекрестка у Енаима, солнце окончательно взошло и согрело землю. Фамарь вошла в оливковую рощу и поспешила укрыться в ее глубине.

Стянув с себя вдовье платье, она надела наряды и украшения, которые мать приготовила для ее сестры. Распустив волосы, она пятерней расчесала густые черные кудри, и они закрыли ее спину до самой талии. Крошечные колокольчики на ее лодыжках позванивали, когда она убирала в корзину свое черное покрывало. Корзину она спрятала под деревом.

Мрачная, но полная решимости, Фамарь пошла в сторону дороги и остановилась на краю рощи, где ее не могли увидеть прохожие. Она прождала все утро. Каждый раз, когда она замечала двух мужчин, шагающих вниз по дороге, в горле начинало биться сердце, но она продолжала стоять в своем укрытии. Она не покажется никому, кроме Иуды и его друга одолламитянина.

Уже был близок вечер, когда на подъеме показались Иуда и рядом с ним Хира. Фамарь вышла из рощи и присела. Когда они подошли ближе, она поднялась и вышла вперед. На ее ногах тонко зазвенели колокольчики, и Иуда тут же обратил на нее внимание. Он замедлил шаг и посмотрел на нее.

Ладони Фамари стали скользкими от пота, сердце бешено колотилось. Ей хотелось убежать и спрятаться в роще, но она поклялась себе не терять мужества. Она должна быть смелой. Нарочито не замечая мужчин, она наклонилась, подняла краешек платья и стала поправлять ремешки сандалия. Мужчины остановились.

— Мы не спешим, — сказал одолламитянин веселым тоном.

Распрямившись, Фамарь даже не взглянула в его сторону. Она не хотела, чтобы он приближался к ней. Она пристально смотрела на Иуду — вот тот, чьего внимания она добивалась. Узнает ли он ее? У нее перехватило дыхание, когда он подошел к ней. Он остановился прямо перед ней и улыбнулся. Его взгляд скользнул по ней сверху вниз. Иуда не узнал ее. Он едва взглянул на ее закрытое покрывалом лицо.

— Позволь мне лечь с тобой, — сказал он.

Фамарь была потрясена, как легко он попался на уловки женщины, даже такой неискушенной в искусстве обольщения! Вот так мужчины покупают услуги блудниц? Что она теперь должна говорить?

— Она хочет тебя, Иуда. — Хира ухмыльнулся. — Смотри, как она дрожит.

— Вероятно, она робеет. — Иуда криво улыбнулся. — Иди, Хира. Я тебя догоню.

Хира фыркнул:

— Не обманывайся, это займет много времени, мой друг!

Хира пошел вниз по дороге, оставив Фамарь наедине с Иудой. Он пристально смотрел на нее, от чего Фамарь чуть не струсила. Он не спускал с нее глаз.

— Ну, — сказал Иуда, — теперь мы одни. Что ты скажешь мне?

Она могла бы сказать, что его страсть велика, но не больше, чем ее гнев. Чувствовала ли ее сестра жалость? Фамарь не могла проверить. Семь лет назад она просила Иуду, чтобы он не позволял Онану обращаться с ней, как с блудницей! Иуда же хотел, чтобы она соблазнила его сына и тем самым заставила его поступить по справедливости.