Фамарь. Без покрывала - Риверс Франсин

Она была рождена для большего! Она была рождена и подготовлена к тому, чтобы быть женой и матерью семейства! Пришли и ушли шесть лет, а Иуда все еще не зовет ее!

Фамарь поднялась и начала торговаться с очередным покупателем. Был конец дня, мужчина хотел приобрести хорошую ткань для выкупа невесты. Она отказалась от его цены и села. Он предложил больше. Они снова начали торговаться. В конце концов мужчина купил последний кусок ткани и ушел. Со вздохом Фамарь вошла в палатку, где сидела мать.

— Мне понадобятся голубые нитки. Я думала, их хватит, чтобы закончить этот пояс, но их не хватило. Сходи купи нитки, но нигде не задерживайся.

Фамарь проходила мимо палаток, где были выставлены инжир и гранаты, подносы с виноградом, кувшины с оливковым маслом и медом, мехи с вином, чаши с пряностями, доставленными караванами с Востока.

За спинами матерей, занятых торговлей, играли дети. Фамарь видела вдов значительно старше ее, которые сидели с довольным видом, в то время как их сыновья и невестки вели торговлю.

Она купила для матери голубые нитки и в подавленном состоянии направилась назад. Вниз она пошла по другому проходу. Здесь торговали деревянными, глиняными и каменными терафимами, гончарными изделиями, корзинами и оружием. Она была встревожена и смущена, когда увидела двух мужчин, приближающихся к ней. Один показался ей знакомым. Она нахмурилась, спрашивая себя, не друг ли это ее брата?

Когда он подошел ближе, Фамарь узнала его. Шела! Потрясенная, она остановилась. Это был взрослый мужчина, счастливый обладатель густой бороды и широких плеч! Его товарищем был молодой хананей, оба были вооружены кривыми ножами. На плечах каждого лежали сложенные винные мехи, оба были пьяны. Шела с важным видом расхаживал по узкой дорожке. Столкнувшись с человеком, он отпихнул его в сторону и обругал. Фамарь не могла пошевелиться. Она стояла, не спуская с него глаз, и сердце ее учащенно билось.

— Ну! Посмотри на нее, Шела, — друг рассмеялся. — Бедная вдова не может отвести от тебя глаз. Наверное, она чего-то хочет от тебя.

Шела, едва взглянув в ее сторону, прорычал:

— Прочь с дороги.

Жар залил лицо Фамари. Сын Иуды даже не узнал ее! Он был точно такой же, как Ир, высокомерный и презрительный. Он налетел на прилавок. С грохотом посыпались на землю выставленные на нем глиняные терафимы. Хозяин сгреб свой товар и не выпускал его из рук, пока Шела и его друг со смехом прогуливались по проходу.

— Прочь с дороги…

Фамарь боролась с гневом и отчаянием, переполнявшими ее. Иуда и не собирался исполнять свое обещание!

Что с ней будет, когда умрет отец? Она должна будет собирать крохи со стола своего брата или колосья на чужих полях? Всю оставшуюся жизнь она будет терпеть позор брошенной женщины и существовать из милости окружающих ее людей. И все потому, что Иуда забыл ее. Это несправедливо! Иуда солгал. Она осталась ни с чем. Без будущего! Без надежды!

Фамарь вернулась в палатку отца и отдала матери голубые нитки. Потом села в самом темном углу и отвернулась.

— Тебя долго не было. Где ты задержалась?

Горячие слезы жгли глаза, но она старалась не смотреть на мать.

— Женщина не уступала цену.

Она не выставит напоказ свой позор.

Мать больше не выговаривала ей, но Фамарь чувствовала на себе ее напряженный взгляд.

— Что-то не так, Фамарь?

— Я устала.

Устала от бесконечного ожидания. Устала надеяться, что Иуда исполнит свое обещание. Устала от пустоты бесполезной жизни! Фамарь сжала руки. Ей необходим мудрый совет, но кому она может довериться? Она не могла поговорить со своим отцом, он просто сказал бы ей, что с самого начала был прав — Иуда отказался от нее. Она не могла поговорить и с матерью, потому что та принимала жизнь такой, какова она есть. Она старела, ей в помощь нужны были руки. Ее отец был достаточно богат, чтобы иметь рабов, но он предпочитал вкладывать доход в строительство нового каменного хранилища для излишков зерна.

Базарный день близился к концу, палатки были сняты. Отец и братья подошли вовремя, чтобы все погрузить на осла. Потом была длинная дорога домой.

Фамарь не говорила о Шеле, пока не осталась наедине с Аксой.

— Он поговорил с тобой?

— О да. Он сказал мне: «Прочь с дороги».

Фамарь зажала руками рот, заглушая сотрясающие ее рыдания. Она закрыла глаза, пытаясь овладеть своими чувствами. Затем встряхнула головой.

Акса обняла ее и погладила по спине.

— Я знала, что этот день придет.

— Я стояла прямо перед ним, Акса, а он не узнал меня.

— Ты была юной девушкой, когда Иуда привел тебя в свой дом. А теперь ты зрелая женщина. Неудивительно, что Шела тебя не узнал. Я сомневаюсь, узнал бы тебя Иуда.

— Ты не понимаешь, что это означает!

— Отчего же? Ты единственная, кто никогда не понимал этого.

Фамарь отодвинулась.

— Я думала…

Акса покачала головой.

— Ты надеялась. Только ты верила этому человеку. — Она нежно коснулась ее щеки. — Он неверный человек.

— Я должна что-то сделать, Акса. Я не могу это так оставить.

Они проговорили до глубокой ночи, но ничего не решили. Наконец, изнуренная, Фамарь уснула тяжелым сном.

Фамарь доила козу, когда к ней подошла мать. Фамарь сразу поняла — случилось что-то ужасное. Она поднялась.

— Что случилось, мама?

— Умерла жена Иуды.

По сморщенным щекам матери текли слезы, но глаза ее горели.

Фамарь отступила назад, ее тело похолодело.

— Кто сообщил?

— Никто! Твой отец узнал об этом от друга, который торгует с евреями. Ее уже похоронили! Они даже не позвали тебя, чтобы оплакать ее. — Ее глаза потемнели и стали злыми. — Евреи так ужасно обращаются с моей дочерью, и никто ничего не делает. Это сведет меня в могилу!

Она разрыдалась горькими слезами.

Фамарь отвернулась и закрыла глаза. Она хотела бы зарыться в землю, чтобы избавиться от окончательного позора.

Мать подошла к ней.

— Когда ты поймешь, в каком положении ты оказалась? Твой брат видел Шелу на базаре. Он пожалел тебя и все рассказал мне, а не отцу! Шела уже взрослый человек! Вероятно, он ушел из отцовского дома. Наверное, он выбрал себе жену и делает то, что ему нравится. Иуда обманул тебя!

Фамарь отвернулась. Мать говорила правду. Иуда никогда не имел власти над своими сыновьями. Он никогда не мог управлять Иром и Онаном. Почему с Шелой должно быть иначе? Все члены семьи Иуды жили ради сиюминутного удовольствия, не думая о завтрашнем дне. Потрясенная, Фамарь ходила взад и вперед. Она должна была что-то делать, чтобы не кричать. Она села и снова начала доить козу.

— Как ты можешь молчать, услышав такую новость? Этот презренный человек отказался от тебя!

— Хватит! — Фамарь сердито посмотрела на мать. — Я ничего не буду говорить против Иуды и его сыновей. Я останусь верной дому моего мужа, и неважно, как они или вы относитесь ко мне.

Как ей хотелось с такой же легкостью, с какой она управляет своим языком, управлять и своими мыслями!

— По крайней мере, мы кормим тебя.

— Нехотя. Я зарабатываю каждый кусок, который съедаю.

— Твой отец говорит, что ты должна идти в Хезив и кричать у ворот о справедливости!

Итак, ее отец все знает. Это позор. Фамарь прижалась лбом к боку козы. Ее страдания были слишком глубоки, чтобы их можно было выплакать.

— Ты давно уже должна кричать против Иуды. — Мать была безжалостна. — Это твое право! Ты собираешься просидеть здесь весь остаток жизни и ничего не делать? Кто будет кормить тебя, когда ты состаришься? Что будет с тобой, когда ты больше не сможешь работать? Что случится с тобой, когда ты станешь слишком стара, чтобы собирать колосья? — Она опустилась на колени рядом с Фамарью и крепко сжала ее руку. — Пусть старейшины узнают, как этот еврей обошелся с тобой и опозорил нас! Пусть все знают, что Иуда нарушил клятву!

Фамарь взглянула на нее.

— Я знаю этого человека лучше, чем ты. Если я опозорю его перед всем Хезивом и Одоламмом, он не благословит меня за это! Если я очерню имя своего свекра, разве он окажет мне милость и даст мне Шелу?