Эгоист - Стейси Вегас

красоты. Кристофер наблюдал за мной, явно довольный произведенным впечатлением.

– Кристофер… Это удивительно! – мне хотелось поделиться с ним нахлынувшими эмоциями.

– Я знал, что тебе понравится, – он взял мое лицо в ладони. – Ты похожа на это место. Такая же красивая, немного дикая и чистая.

Он разглядывал мое лицо так, будто видел меня в первый раз. Его пронзительные, черные глаза будто гипнотизировали меня… Еще мгновение – и он меня поцелует.

Я сделала шаг назад. Встряхнула волосами, словно отгоняя морок. Нельзя. Нам нельзя.

– Как тебе удалось договориться с Эбигейл? Она стала такая…

– …Лицемерная? – закончил за меня он, и я рассмеялась.

– Я хотела сказать: покладистая, но это тоже годится. И все же – как?

Я напряженно ждала ответа. Это было важно. Что-то ревниво царапало внутри, и я хотела получить ответ – окончательный. Может, Кристофер пообещал, что будет с ней встречаться, если та оставит в покое непутевую и жалкую сводную сестру? Или пригрозил чем-то по-настоящему ужасным…

Как ни противно было это признавать, я бы предпочла второе.

– МакКейн-старший ведет дела с моим отцом… Я намекнул Эбби, что мой отец без ума от своей жены и с нежностью относится к падчерице… А если одна глупая девица испортит своему папаше многомиллионный контракт, вряд ли ее жизнь станет от этого лучше…

Понятно. Ничего ужасного. Просто немного шантажа. И здравомыслия.

А последнее мне точно не помешает…

– …Давай искупаемся, пока не стемнело, – предложил Кристофер, и я с радостью согласилась.

Мы плавали, ныряли, дурачились, смеялись. Ощущение легкости и свободы охватило меня. Колледж, родители – все были где-то очень далеко. Здесь и сейчас были только я и Кристофер. А потом мы вместе лазили по скалам, стараясь набрать немного сосновых веток для костра. Продрогшие, мы уже в сумерках соорудили костер. Кристофер принес из своего рюкзака теплый плед и бутылку вина.

Оранжевый солнечный диск медленно погружался в темные дали горизонта. И небо, еще недавно скучное и бледное, постепенно расцвечивалось яркими красками. Словно кто-то невидимый прокручивал в руке огромный калейдоскоп, и синие, багровые, фиолетовые, красные узоры вдруг вспыхивали на небе. Но мы не успевали насладиться ими: минута – и небесный узор менял цвета и очертания.

Мы сидели с Кристофером, молча наблюдая за торжественным концом еще одного дня. И вот последняя тоненькая полоска света между небом и морем исчезла.

– Никогда не видела такого красивого заката, – прошептала я, скорее, себе.

– А я часто приезжаю сюда, – признался Кристофер.

– Представляю, сколько девушек здесь уже побывало, – вздохнула я, вдруг вспомнив разговоры Эбигейл о Кристофере.

– Сюда я всегда приезжал один…

Кристофер не переставал удивлять меня. В каких только образах он ни представал передо мной: самоуверенный и развязный наглец на свадьбе матери, красавчик и любимец женщин – на вечеринке у Эбигейл, не терпящий компромиссов спортсмен – во время тренировки в бассейне. И вот теперь: романтик и мечтатель. И кто скажет, кто из них настоящий Кристофер и сколько в нем еще неведомых обличий?

Звездное одеяло укутало небо. Шум прибоя, треск костра и две тени – я и Кристофер. Наверное, это было самое молчаливое свидание на свете. Мы просто сидели рядом, смотрели на огонь, звезды и улыбались друг другу.

Домой возвращались поздно – особняк Престонов уже спал. Кристофер загнал машину в гараж и подошел ко мне.

– Я войду в дверь у бассейна, а ты иди со стороны сада. Хорошо?

Я кивнула.

Но мы продолжали стоять, не двигаясь, глядя друг на друга, словно стараясь сохранить хрупкий ореол ушедшего дня, который рассыплется на осколки, стоит только отвернуться.

– Иди, – тихо произнесла я и развернулась, чтобы уйти, как вдруг Кристофер повернул меня и буквально вжал в стену дома.

Жарким, голодным поцелуем он впился в мои губы.

Это был поцелуй мужчины. Поцелуй собственника.

Кристофер поднял мои руки, я запрокинула голову, и град сильных, уверенных поцелуев оставил на моей шее хозяйские метки. Я не могла контролировать дыхание, тело – хотелось вжаться в Кристофера плотнее, сильнее. Внутри меня зарождалось чувство пустоты. Именно оно заставляло подаваться навстречу крепкому мужскому телу, жадно искать горячих губ и едва сдерживать стоны.

В ночи раздался крик. Я вздрогнула и вырвалась из объятий Кристофера.

– Это птица, не бойся, – прошептал он, вновь протягивая ко мне руки.

Но я уже бежала по садовой дорожке к спасительной двери.

Пробравшись в свою спальню, я бросилась на кровать. Чувство умиротворения и покоя, которое царило в моей душе во время нашей прогулки, исчезло. Его место заняла тревога, неясные желания, в которых я не могла бы признаться даже себе. Я крутилась на кровати, не в силах заснуть. На губах оставался вкус его дикого поцелуя…

Я встала с кровати.

Мы должны поговорить с Кристофером. Так нельзя. Для всех мы – брат и сестра, и наши отношения… В общем, это нужно прекратить. Немедленно.

Я набросила халат и по темному коридору добралась до его комнаты. Подняла руку, и снова опустила ее, так и не решившись постучать. Я же должна избегать его, разве не так? Тогда почему приперлась сюда, прямо в его руки? Нет, ломиться в комнату к братцу – явно дурная идея.

Я развернулась, собираясь броситься обратно, но вместо этого прислонилась затылком к косяку, словно прикосновение гладкого дерева могло вернуть порядок в спутанные мысли. Потерла лоб, пытаясь вернуть решимость. Так, соберись, Софи. Тебе нужно его увидеть, и срочно! Так что хватит стоять на пороге. Прекращай раздумывать и сомневаться, просто соберись и постучи уже в эту чертову дверь!

Костяшки пальцев коснулись дерева. Робкий, нерешительный стук… И никакого ответа. Я постучала громче – но с тем же успехом. Тогда, набравшись смелости, я повернула бронзовую ручку и впервые в жизни сама, по доброй воле, вошла в спальню чужого мужчины.

На пороге я огляделась, удивленно обводя глазами идеальный порядок в комнате. Кровать идеально заправлена – ни одной лишней складочки. На столе – аккуратная стопка бумаг, письменные принадлежности, раскрытый ноутбук с погасшим экраном. На полке над столом – несколько книг. На гладком паркетном полу – ни пылинки. Я вовсе не считала