У кладезя бездны. Часть 3 - Александр Маркьянов

Пока не стало поздно — аналитики всех спецслужб, за исключением британской не заметили одной зловещей закономерности. Как то так получалось — что они просчитывали действия и варианты противодействия других государств, на религии же, и в частности на Ватикан — не обращали внимания. Русские занимались противодействием исламскому экстремизму, в частности наиболее зловещей его форме — ваххабизму — а вот на католицизм не обращали внимания. В их понимании католицизм — достаточно безобидная религия (если дело не касается Польши). Ходят люди в храм на службы, собирают деньги на помощь неимущим. Ну и пусть себе собирают. Никто не предполагал, что католицизм может быть опаснее самых агрессивных форм исламского экстремизма.

Никто не заметил зарождающихся в разных заброшенных уголках планеты зловещих и крайне агрессивных культов, основанных на католицизме. На Гаити это был вудуизм, жуткая смесь местного язычества и христианства с поклонением не Христу- а Барону Самэди (Барону Субботе), скелету в черном костюме, символизирующем смерть. Тут же — шаманство и колдовство, с оживлением мертвых и появлением мертвых рабов — зомби! В Мексике, да и вообще по всей Латинской Америке катился культ Санта Муэрте — тоже смерти! Тоже — жутковатое сочетание католичества (с местным, состоящим в основном из благородных разбойников пантеоном) и поклонения смерти. Все больше и больше было тайных и даже переоборудованных из католических храмов смерти, где вместо распятья — скелет в фате невесты! Культ Санта Муэрте тоже требовал человеческих жертв — людей рубили на куски, отрезали головы, выставляли их в форме креста на залитом кровью алтаре — таковы были храмы смерти. Культ смерти, который изначально исповедовали только наркотеррористы Зетас — теперь находил все больше и больше сторонников среди молодых людей, разочаровавшихся в католицизме с его всепрощенчеством и желающих убивать. Убивать ради социальной справедливости, ради возможности жить так, как они хотят, ради того, чтобы их родина стала полностью свободной — а потом освободить и своих братьев по ту сторону границы. Все это прекрасно ложилось и на древние индейские верования с ацтекскими человеческими жертвоприношениями. Всепрощенческое католичество отступало под ударами кровавого насилия — но никто не задумывался, а оттуда берутся деньги и служители у Санта Муэрте и Барона Самэди.

Теперь — Африка. Тоже — вывернутое наизнанку католичество с кровавыми жертвоприношениями. Простая и примитивная, понятная самому темному африканцу религия, с чудесами на земле — и тоже зовущая брать автомат и убивать. Дьякон Макумба, сын вождя племени, переметнувшегося в новую веру — был далеко не единственным адептом этой новой ветви католицизма. Про него ходили легенды, одна круче другой — люди видели, как дьякон ходил по воде озера Таганьика. Другие люди видели, как дьякон летал по воздуху. Его почитали за новое земное воплощение Христа.

— Дьякон Африкан Макумба.[18] Сорок семь лет, глава незаконных вооруженных формирований на юго-востоке страны, насчитывающих до двадцати тысяч боевиков. Лично принес в жертву более двадцати белых, в том числе несколько детей. Призывал к изгнанию колониалистов и к установлению чисто африканской власти — но тем не менее поддерживался и поддерживается Бурской Конфедерацией, рассчитывающей дестабилизировать здесь обстановку и прийти к власти. Несколько попыток его ликвидации закончились неудачей, в том числе по двум — причина этой неудачи так и не выявлена. Сегодня, господа, мы должны совершить еще одну попытку убрать этого монстра — и я полагаю, наша попытка окажется успешнее предыдущих.

До сих пор не понимавший, что происходит оберлейтенант теперь врубился — с ходу! До этого он не понимал — какой смысл привлекать ко всему этому спецназ морфлота. Наземным частям можно подобраться по тому же озеру Таганьика, ведь с другой стороны озера — германская земля! Можно подобраться и из Германской Западной Африки, там тоже головорезов хватает, там расквартированы отряды пфадфайндеров. Но сейчас — фрегаттен-капитан, возможно сам того не желая — проговорился. Боевые пловцы нужны потому, что они здесь не при делах, от них информация никуда уйти не может. Им предоставят разведывательную информацию, их группу забросят своими средствами вывода. А вот если бы они готовили классическую операцию — налет с германской территории — скорее всего информация ушла бы, и группы могли бы погибнуть, так и не подобравшись к цели. Это значило, что где-то в Рейхе — предатель!

Осознание этого — подействовало на оберлейтенанта, как ледяная вода зимней Балтики, где они плавали в тонких гидрокостюмах для закаливания. Краем уха он слушал то своего командира, то моряков с Бисмарка… вывод с высоко летящего транспортного самолета, затяжной прыжок с раскрытием у земли… звено ударных самолетов с высокоточным бомбами… первая площадка вывода… вторая площадка вывода… сигнал к экстренной эвакуации. Его сознание машинально фиксировало это, но мыслями оберлейтенант был не здесь. Он думал о том, до чего они дожились — если подданный Рейха предает в пользу кровавого негритянского ублюдка, чьи руки по локоть в крови. Думал он и о том, что если это правда — то Африку они скоро потеряют…

Картинки из прошлого май 2013 года

Воздушное пространство над Конго

Моряки с Бисмарка удивили. Сильно.

На германских авианосцах роль самолета снабжения исполняли небольшие транспортные турбовинтовые самолеты, в которых пять штурмов со снаряжением[19] еле помещались. На Бисмарке — использовали какой-то вариант североамериканского Боинг С-14 с короткими широкими крыльями и двигателями над крылом. То ли Флот просто тайно закупил эти самолеты и переделал их под работу с авианосце, то ли — купили лицензию и произвели сколько то по лицензии, наверное, с германскими двигателями. Но как бы то ни было — они летели в поразительном комфорте и просторе. Германский, максимально облегченный и лишенный звукоизоляции самолет снабжения в полете весь трясся, издавая зубодробительный рев, в то время как лицензионный североамериканский самолет летел почти бесшумно, только ныли расположенные над крыльями двигатели…

— Вышли в расчетный эшелон. Десять минут до отрыва! — раздался в наушниках голос офицера ВДС[20].

— Принял!

Оберлейтенант показал жестом — проверить снаряжение. Сначала проверяешь у соседа слева, потом у соседа справа, потом у себя. Если учесть, что их всего четверо — получается, почти, что каждый проверяет каждого.

Шланг… маска… парашютная система… притороченный сбоку автомат. Фалов нет, прыгают с сенсором высоты. Фалы — это для малолеток.

Хлопок по плечу — готов.

Офицер ВДС показался в десантном отсеке, показал немцам сначала два пальца, потом большой — две минуты, штатно. Оберлейтенант в ответ показал большой палец — все штатно.

Офицер ВДС прошел к хвосту, пристегнулся. Военные моряки подкатили к самому хвосту тюк с грузом. Самолет по их меркам, меркам спецподразделения флота был таким просторным, что в нем можно было танцевать.

— Вижу красный. Вижу красный.

— Сенсор на пятьсот.

Учитывая, что прыгать с десяти тысяч, да на незнакомую площадку, да ночью, да с оружием — прыжок рискованный.

— Одна минута! Желтый!

— Вижу желтый! Вижу желтый.

— Отрыв по сигналу!

Выпускающий нажал на большую кнопку, прикрытую специальным колпачком, чтобы случайно кто не нажал — и в десантный отсек самолета ворвался сбивающий с ног, промозглый ветер. Там — ничего кроме ревущей черноты.

— Вижу зеленый!

Они побежали к обрыву, толкая перед собой грузовой контейнер — оберлейтенант бежал вместе с ними. Сначала — в пустоту провалился тюк, оберлейтенант почувствовал, что падает и подумал — только не хватило удариться, можно и ноги переломать. С этого самолета он не прыгал ни разу. Но все прошло штатно — ветер подхватил его и понес, швыряя как бумажный самолетик…

Приземлись (чуть не приводнились) — штатно, как нельзя лучше.

Если честно — оберлейтенант старался не думать про приземление. Все они — совершили по пятьдесят прыжков с парашютом минимум, из них половина — в экстремальных условиях. Но не прыгали долго — это в Европе то и дело прыгают, а тут некогда, весь вывод — с вертолетов. И запросто могло получиться так, что кто-то при приземлении поломается. А тогда — секретный устав предусматривал только одно…

Оберлейтенант знал, что сделать он это не сможет. Раньше — смог бы, а тут — не сможет. Их убивали все, кто только мог — и еще не хватало, чтобы они начали убивать друг друга.

Удар по ногам — был неожиданным — но оберлейтенант моментально вспомнил парашютный центр под Хемницем, спружинил ногами, упал на бок — автомат больно воткнулся прямо в ребра. Погасил купол — ветра совсем не было, подтащил к себе, согреб. Надо прятать — но это потом. Отстегнул парашютную систему, привел в боевую готовность автомат. Мигнул красным, еле светящим фонариком — впереди ответили. Да что-то большое — прошуршало где-то по правую руку. Крокодил, змея, удав… не дай Бог встретиться.