1937. Сталин против заговора «глобалистов» - Александр Елисеев

С РОВСом связана и еще одна загадочная политическая интрига. Сталин вел какую-то странную игру с некоторыми фигурами из РОВСа. Так, в сентябре 1937 года был похищен руководитель РОВСа ген. Е. К. Миллер. И его почему-то не расстреливали аж до мая 1939 года. А 11 мая решили расстрелять. От историка А. Колпакиди не укрылось совпадение — 4 мая 1939 года с поста наркома иностранных дел был снят прозападный деятель Литвинов, которого сменил Молотов — бывший на тот момент сторонником некоторого сближения с Германией. Да и сам Миллер склонялся именно к Германии. И, возможно, так долго его держали в живых потому, что надеялись использовать как важную фигуру сближения (на базе общего проти- [- 103 -] востояния интернационализму). А когда Литвинова сместили, то в НКВД решили «убрать» генерала — против воли Сталина. Органы тогда возглавлял Л. П. Берия, который, судя по некоторым данным, был связан с англичанами.

Много вопросов вызывает и такая фигура, как С. В. Туркул, бывший одним из выдающихся деятелей праворадикального крыла в эмиграции. Существуют аргументы в пользу того, что этот действительно убежденный «монархо-фашист» теснейшим образом сотрудничал с ГРУ начиная с 20-х годов. «Именно к такому выводу, — сообщает В. Пруссаков, — пришли американские исследователи Марк Ароне и Джон Лофтус, имевшие доступ к архивам Ватикана и западных спецслужб. По их мнению, «Антон Васильевич Туркул — возможно, величайший профессиональный шпион двадцатого столетия». За свою долгую и необычную карьеру он установил тесные и даже «дружеские» контакты с разведками Франции, Германии, Италии, Японии, США и Ватикана. Все они получали от него «огромнейший поток дезинформации», рассматривавшийся этими спецслужбами как «ценнейшие сведения о реальном положении дел в советской России». С ним лично встречались и у него консультировались Бенито Муссолини, глава гитлеровского МИДа Иоахим Риббентроп, шеф абвера адмирал Канарис, один из основателей ЦРУ Аглан Даллес и десятки других деятелей, несших ответственность за политические решения своих правительств. «Все они доверяли Туркулу, даже не догадываясь, что сообщаемые им сведения исходят из ГРУ» («Слово о Туркуле»). [- 104 -]

Глава 8. КАК СТАЛИН СПАС ЕВРОПУ ОТ МАРКСИЗМА

Поражение революции в Австрии и Испании заставило Коминтерн искать новых путей. И там решили сделать неожиданный ход с тем, чтобы ошеломить и Сталина, и западных элитариев. В недрах ИККИ рождается проект создания «народного фронта» — политического блока коммунистов и социалистов (социал-демократов). Тем самым декларировался отказ от левацкого авантюризма в пользу политического прагматизма. Утверждалось, что Гитлер пришел к власти благодаря расколу левых сил, поэтому для эффективной борьбы с фашизмом необходимо их объединение.

Затея с народным фронтом выглядела весьма респектабельной, но за ней, конечно же, скрывалось все то же самое левачество. Коминтерновцы надеялись на то, что союз с коммунистами радикализирует социалистов, сдвинет их влево. Собственно говоря, так и произошло в Испании, где победил Народный фронт и где премьер-социалист Л. Кабальеро пытался проводить откровенно левацкий курс. (При этом Сталин всячески сдерживал авантюристов.)

Сталину был брошен серьезный вызов. Отказаться от союза с социалистами он не мог. Очень многие коммунисты (в СССР и за рубежом) и в самом деле были уверены в том, что Гитлер победил благодаря отсутствию единства левых сил. При этом им и в голову [- 105 -] не приходило, что таковое единство привлекло бы на сторону НСДАП все силы правее социал-демократов. И это могло бы реально привести к гражданской войне и серьезнейшему геополитическому кризису. (В Испании так и произошло.) Возможно, для Германии это и стало бы лучшим выходом в сравнении с тем, что произошло в 1945 году. (Хотя, кто знает, до чего бы дошло противостояние.)

Но ведь у Гитлера в 30-е годы были все возможности избежать глобальной авантюры.

А вот для СССР все обернулось бы страшной бедой — при любом исходе. Если бы в гражданской войне победили «правые», то возникло бы антисоветское правительство, имеющее огромный зуб на Москву, поддержавшую «единый левый фронт». И, вне всякого сомнения, в нем верховодили бы политики весьма брутальные — типа Гитлера. Собственно, Гитлер, скорее всего, и стал бы диктатором — как харизматический вождь всех антикоммунистов. И Англии не стоило бы никакого труда сколотить единый антисоветский фронт в Европе, в авангарде которого стала бы Германия. Саму Европу при этом напугали бы «коммунистической угрозой», проникшей в самое ее сердце — Германию. Ну а дальше был бы «крестовый поход против коммунизма». Именно этого Сталин боялся на протяжении всего периода 30-х — начала 40-х годов. И ему все-таки удалось избежать объединения всех западных сил против СССР.

При всем при том Сталин вынужден был бы оказывать грандиозную помощь «красной стороне», ведущей столь широкомасштабную войну. А это, в начале 30-х, когда индустриализация только набирала свой разбег, было бы ужасным разорением. Даже если бы левые и победили, то СССР все равно оказался бы разоренным. И Россия пошла бы на поклон к красной Германии, восстановившей свою мощную промышленность. Последняя же превратилась бы в центр все- [- 106 -] го коммунистического и левого движения. Туда, вне всякого сомнения, устремились бы десятки тысяч интернационалистов со всего мира. И среди них оказалось бы очень много леваков, недовольных Сталиным и сталинским курсом. Далее Россию бы использовали — как сырьевой придаток левой Европы — в противостоянии с «реакцией».

При этом европейский конфликт все равно был бы неизбежен. Левые в Европе схлестнулись бы с правыми, привлекая наши человеческие ресурсы — то есть бросая наших солдат на пушки и пулеметы фашистов.

Сталин все это отлично понимал, поэтому был категорически против союза с социал-демократами. Особенно — с левыми, ведь они-то как раз и могли революционизировать всю социал-демократию. (При одновременной социал-демократизации, то есть либерализации коммунистов.) Но ведь опасения, приведенные выше, нельзя было озвучить «на публику». Масса коммунистов, особенно зарубежных, этого просто не поняла бы. Зачем думать о какой-то там России, когда дело пахнет революцией в Европе? Это же «национальная ограниченность», которая совсем не красит вождя мирового пролетариата!

Исходя из всего этого, Сталин взял на вооружение тезис коминтерновского лидера Зиновьева о «социал-фашизме». Это сработало — среди левацки настроенных коммунистов было принято отождествлять социал-демократов и фашистов. (Впрочем, и сами социал-демократы в долгу не остались, изобретя термин — «коммуно-фашизм».) И вообще, социал-демократов не любили, чему были веские основания.

Взять хотя бы историю с Венгерской Советской Республикой, которая пала именно благодаря социал-демократам. Правда, вначале она, благодаря им же, и возникла. В отличие от России, «пролетарская» революция в Венгрии опиралась на блок «большевиков» и «меньшевиков». Там вообще все напоминало некую [- 107 -] оперетку — с политическим уклоном. Сначала Венгрией, получившей независимость осенью 1918 года, правило «реакционное» правительство графа Хадика. Но оно почти сразу же было свергнуто в результате красного путча, устроенного левыми социал-демократами и «революционными социалистами». Революцию делали леворадикалы, однако к власти пришли умеренные либералы, милостиво отдавшие два министерских портфеля социал-демократам — причем правым, в перевороте не участвовавшим. Новое, либеральное правительство, как это и водится, очень много говорило, но мало делало. В стране начался голод, что вызвало недовольство, которым воспользовалась свеже-созданная Коммунистическая партия Венгрии. По образцу России в стране стали возникать Советы, где заседали и коммунисты, и социал-демократы. Все дело шло к революции, что немало обеспокоило Антанту. Тогда западные демократии решили особо не возиться с «суверенной» Венгрией и попросту выдвинули ей ультиматум, потребовав впустить оккупационные войска на определенные территории — для борьбы с революцией. Позже, через 38 лет, те же самые демократии будут громко возмущаться «советской оккупацией», положившей конец «венгерской освободительной революции».

Либеральное правительство Венгрии, конечно же, ориентировалось на Антанту, но даже для него это было слишком. В то же время и выступить против своих «демократических» покровителей оно не отваживалось. Решение было принято «соломоново» — кабинет ушел в отставку, а власть передали социал-демократам — дескать, пусть расхлебывают сами. Последние от такого «подарка» были явно не в восторге и поспешили разделить ответственность с коммунистами, вожди которых на тот момент сидели по тюрьмам (правительство-то было либеральное!). В результате произошло объединение двух партий в одну — единую [- 108 -] Социалистическую партию Венгрии (СПВ), которая провозгласила советскую республику.