Меншиков - Николай Павленко

Ни к кому Петр не обращался так нежно, не проявлял столько заботы и предупредительности, как к Меншикову. Как он только не называл его! «Мейн липсте камрат», просто «товарищ», «Мейн Херценкинд», «Mein Her», «Mein Her Leutnant». Меншикову, единственному из корреспондентов царя, дозволено было обращаться к нему так: «Майн гер каптейн», «Мой господин капитан». Петр пользуется любым поводом, чтобы выразить глубокую привязанность и доверие к своему приятелю. Осенью 1704 года царь пишет: «У нас все добро и весело, только одно лишение от вас меж веселости точку прешкоды ставит». В феврале 1705 года из Митавы: «За сим желаем вам от Господа Бога всякого блага и радостного паки свидания, понеже ныне все веселье от нас вы увезли». Еще более выразительны письма царя, отправленные в мае того же года из Москвы. В первом из них он жалуется на болезнь, но более всего тоскует о разлуке с Алексашей. Три дня спустя новое послание в таком же духе: к болезни присоединилась еще «тоска разлучения с вами, что я многажды терпел, но ныне уже вяще не могу. Извольте ко мне быть поскоряй, чтоб мне веселяй было, о чем можешь разсудить».

Меншиков позволял себе кокетничать. На одно из писем Петра он отвечал в марте 1705 года: «Не прогневись, мой государь, что мало и не часто к милости твоей пишу. Истинно рад бы писать часто, да опасен того, чтоб милости вашей частыми бездельными письмами не надокучать. И впредь, кроме дела и самой нужды, ни о чем писать к милости вашей не буду, только что разве о здоровье вашу милость безвестна не оставлю».[53] Петр, однако, требует от своего «товарища» писать чаще, он хочет знать, как у него идут дела и каково самочувствие. «Для Бога прошу, чтобы чаще вы писали», – не велит, а умоляет царь своего друга в апреле 1709 года.[54]

Раньше они были неразлучны: участвовали в лихом налете на неприятельские корабли или брали Нарву. То была проба сил Меншикова-военачальника. Теперь Петр доверяет своему «товарищу» действовать самостоятельно.

Петербургский губернатор успешно защищает отвоеванные земли по течению Невы и будущую столицу. В июле 1704 года Меншиков организует отпор шведскому десанту у Петербурга. Неприятеля, подошедшего к крепости, встретили таким плотным огнем артиллерии, что он вынужден был поспешно ретироваться, понеся большие потери. С таким же успехом отбили шведов и от Котлина. Высадившийся там десант повернул на свои корабли. За умелые действия Петр присвоил губернатору чин генерал-поручика.

После Нарвы театр военных действий переместился в Польшу. Шведские войска в погоне за неуловимым Августом II колесили по стране, грабя население и нанося в бесчисленных стычках поражения саксонцам. Петр был заинтересован в сохранении союзнических отношений с Августом II, ибо, когда Карл XII был занят польскими делами, Россия получала передышку.

Наконец, в 1704 году Карл XII отнял у Августа польскую корону и вручил ее своему ставленнику Станиславу Лещинскому. Среди польских магнатов и шляхты возникло два лагеря: один – за Станислава Лещинского, опиравшегося на шведские штыки, другой оставался верным Августу II.

Августу было совершенно очевидно, что водрузить на свою легкомысленную голову польскую корону без энергичной помощи со стороны России ему не удастся. Но столь же очевидно было Петру, что чем дольше станет сопротивляться Август, тем продолжительнее будет отсрочка шведского вторжения в Россию. Именно из этих соображений Петр охотно заключил союз с польским королем Августом II в только что отвоеванной Нарве.

Договаривавшиеся стороны обязались воевать «до безопасного и обоим государствам полезного мира» и не вступать в сепаратные переговоры. А так как Август не обладал боеспособным войском, то Россия обязалась отправить в его распоряжение двенадцатитысячный корпус и выдавать польскому королю ежегодную субсидию в двести тысяч рублей.

Осенью 1704 года в Польшу были двинуты два соединения русских войск: одно – под командованием Никиты Ивановича Репнина, другое – фельдмаршала Шереметева. Позже, в 1705 году, когда Шереметев будет отправлен на подавление Астраханского восстания, общее командование русскими войсками в Польше Петр поручит нанятому на русскую службу фельдмаршалу Огильви. В Польшу отправился и Меншиков в качестве командующего русской кавалерией. Здесь он энергично громил сторонников Станислава Лещинского, за что был пожалован Августом II орденом Белого Орла. Но главную награду для своего фаворита исхлопотал Петр. По его поручению русская дипломатия долго и настойчиво добивалась от венского двора титула для Меншикова. Еще в 1702 году канцлер Федор Алексеевич Головин поручил русскому послу в Вене Петру Алексеевичу Голицыну исходатайствовать Меншикову титул «гофа» (то есть графа). Перед расходами велено было не останавливаться, ибо Головин обещал их возместить. Канцлер соблазнял посла возможностью получить за труды изрядное вознаграждение: «А от него (А. Д. Меншикова. – Н.П.) тебе заплата будет добрая, что и сам возможешь разсудить. И другим бы было во угождение».[55] Под «другими», видимо, подразумевался царь.

Титул графа Меншиков все же получил, ибо в обращениях к нему в 1705 году он использовался, хотя далеко не всеми. Ф. А. Головин писал: «Государь мой, Александр Данилович», Б. П. Шереметев традиционно: «Государь мой и брат Александр Данилович», генерал Рене: «Господин губернатор и кавалер». А вот Петр Павлович Шафиров, вице-адмирал Корнелий Крюйс величали Меншикова «высокаграфским превосходительством».[56]

Не успела весть о новом титуле Меншикова разнестись по стране и внедриться в сознание современников, как в 1706 году австрийский император наградил царского фаворита дипломом князя Священной Римской империи. Бывший пирожник стал светлейшим князем.

КАЛИШСКАЯ ПОБЕДА

Год 1705-й оставил четыре зарубки в памяти современников: Мур-Мыза, Бауск, Митава и Астрахань. Три из них произошли на театре военных действий. Операции русских войск, сосредоточившихся в Литве, протекали с переменным успехом. 15 июля 1705 года войска, находившиеся под командованием Бориса Петровича Шереметева, неудачно атаковали шведский корпус Левенгаупта под Гемауертгофом (по русским источникам – под Мур-Мызой). Царь указывал на две причины поражения. Одна из них была в плохо организованной разведке, так что Шереметев имел смутное представление о численности неприятельских войск и об их артиллерии. Другая, еще более важная причина поражения – в слабой уставной дисциплине только что созданных драгунских полков. Добившись значительного успеха на первом этапе сражения, вместо того чтобы преследовать неприятеля, драгуны принялись грабить его обоз.