Сто пятьдесят килограмм счастья Султана Ибрагима (СИ) - Ди Мельпомена

А что же я? А я хочу покоя, сынок. Простого тихого женского счастья рядом с человеком, что молча любил и ждал меня долгие годы. Традиции империи запрещают женщине с титулом «Валиде Султан» вступать в брак, тебе это известно. Поэтому я инсценировала свою смерть и навсегда покинула столицу. Не злись, Ибрагим, позволь своей старушке провести последние годы рядом её последней любовью…

Твоя мать — Валиде Кёсем Султан».

Мы с Турхан в шоке уставились друг на друга, а между тем Ибрагим забрал письмо и кинул его в камин. Пергамент мгновенно вспыхнул, оставив после себя горстку пепла.

— Пусть будет счастлива… — тихо прошептал повелитель.

***

Следующие дни в гареме был траур, все скорбели и оплакивали мать государя. И только Атике Султан — сестра султана Ибрагима — словно бы воспарила духом. Она ждала этого момента очень долго и вот он настал. Больше ни Кёсем, ни Кеманкеша рядом с её братом нет, а значит — путь к власти свободен.

Глядя на османскую принцессу, мы с Турхан дружно пытались сдерживать внутри себя дикий ржач. О! Если бы только Атике знала, где сейчас её Валиде и чем она занимается!

Гарем потихоньку приходил в себя, жители Топкапы вернулись к привычной для себя работе, не забывая развлекать себя слухами и небылицами. Так, по гарему не так давно гуляла несуразная, но в тоже время вполне биографическая сказка — «Пилаф раздора». Вам интересно?! Тогда слушайте!

«Жила-была в гареме султана наложница невероятных размеров. Хатун имела пышные формы, за которые правитель любил её так сильно, что все собранные с империи налоги дарил своей фаворитке. И всё у этой женщины было — и горы золота, и искусные драгоценности, и шкафы её были завалены соболиными шкурами. Но наложница словно бы и не замечала дары своего падишаха. У женщины этой была только одна страсть. Еда.

Хатун ела и днём и ночью, повара не успевали готовить, а слуги дворца валились с ног от таскания тяжёлых подносов со всевозможными яствами. Казна стремительно пустела, империя разорялась, пытаясь прокормить любимую наложницу султана. Правитель империи и сам, наконец, это понял и издал указ — сослать хатун во Дворец Слёз.

Наложница превратилась в простую служанку, а, как известно, их труд очень тяжёл, поэтому хатун за считанные месяцы стремительно похудела и больше не выделялась из толпы сотен служанок. Султан очень скучал по своей любимице и однажды не выдержал и навестил бывшую фаворитку. Увидев как сильно изменилась его наложница, сердце государя смягчилось и тот забрал женщину обратно в свой дворец, надеясь, что с этих пор его любимица будет есть меньше и голод не уничтожит его империю. Также султан издал указ, чтобы его наложницу ни в коем случае не пускали на кухню. Так, на всякий случай.

И всё было хорошо в славной империи, пока однажды тёмной ночью любимица султана не захотела пить. Женщина пошла на кухню, но слуг на месте не оказалось, тогда хатун стала искать воду везде, где только могла. И как назло в эту ночь повара приготовили пилаф для пятничной церемонии казана, на котором повелитель кормит своих верных воинов. Хатун не смогла сдержать себя, эта женщина не успокоилась и не покинула кухню до тех пор, пока не съела последнюю ложку риса с бараниной.

Важная церемония чуть не сорвалась из-за неконтролируемого аппетита любимицы султана. Но тогда об этом никто не знал, ведь никто не видел преступницу, да и сама хатун молчала, и признаваться не спешила, так как боялась, что султан отправит её во Дворец Слёз, прознав о том, что женщина снова может за один обед съесть все запасы его дворца.

Но правда вскоре вышла наружу, султан безумно рассердился на свою фаворитку, к тому же хатун очень сильно похудела с их первой встречи и со временем разонравилась своему господину. Тогда всё хорошенько обдумав, султан отослал фаворитку на кухню — выполнять работу слуг, в надежде, что подобное наказание заставит хатун забыть о её неконтролируемой страсти. О еде.

Женщина драила котлы и стаканы молча, ведь была очень добра нравом и никогда не закатывала скандалов. Возможно, ещё и за это любил её местный правитель и до сих пор не казнил, как того желали оскорблённые воины.

Султан долгие месяцы наблюдал за страданиями своей любимицы и он, наконец, понял, что без воинов он прожить сможет, а вот без любимой фаворитки — нет! Тогда правитель в тайне начал готовить себе новых верных воинов, которых его любимица ещё не пыталась объесть.

Через несколько лет его наложница снова стала полнеть, воины выражали своё недовольство, так как боялись, что вскоре хатун и до их еды доберётся! Правитель империи понял, что пора действовать, если он не хочет смерти своей фаворитки.

Он пытался увезти и спрятать свою любимицу от злых воинов, но та потерялась и несколько дней не появлялась во дворце. В это время султан уничтожил своих старых воинов и приблизил новых всего за несколько дней. Падишах уже думал, что навсегда потерял свою любимицу, но хатун вернулась во дворец… как раз к обеду.

Когда она пришла, то султан понял, что на этот раз в полноте его наложницы-фаворитки была виновата не еда, а ребёнок, которого хатун носила под своим сердцем все эти месяцы. Правитель империи стал в радости возносить благодарности Всевышнему за то, что когда-то послушал своё сердце, а не мстительных воинов…».

Какого, а?! Голливуд, Болливуд и бразильские мелодрамы — могут закрываться от осознания своей ущербности! Сказочницы гарема — это вам не сценарий к «Титанику» писать, это способность совместить правду и вымысел таким образом, чтобы и понятно было про кого сказка, и чтобы потом головы не отрубили за бурную фантазию!

Я честно не обижалась, а ржала вместе со всеми, так как эта история про «Пилаф раздора» сняла напряжение, витавшее во дворце Топкапы, и разрядила гнетущую атмосферу траура и скорби.

Я также погрузилась в радости материнства, не забывая и о Церен.

Девочка была в восторге от дворца, от его богатого убранства, от жителей населяющих Топкапы, от новой одежды и игрушек, от сытной еды и хорошего обращения. Ибрагим, узнав историю жизни девочки, разрешил той остаться вместе со мной, теперь я, как когда-то Кёсем Султан, стала заботиться о маленькой сироте. Церен, разумеется, скучала по своей матери, ночами украдкой плакала, поэтому я заняла всё её свободное время и мысли — учёбой и развлечениями. Девочка стала посещать уроки и со временем её кошмары прекратились, она хорошо вписалась в жизнь гарема. Церен завела дружбу со старшими детьми Ибрагима и наслаждалась детством, которого достоин каждый ребёнок на Земле.

Фэй — мой первый ребёнок, моё солнце и радость — принесла в жизнь цветные краски. Я каждый день часами наблюдала за малышкой и не могла на неё надышаться. Фэй — моё самое большое достижение! Все эти четыре годы я пыталась забеременеть и родить, и вот наконец моя мечта исполнилась! Я стала матерью! Дважды…

Ибрагим любил новорождённую принцессу не меньше моего, он каждый день навещал дочь и держал на руках, укачивал и успокаивал, когда та плакала. Иногда мне казалось, что если бы у Ибрагима была молочная грудь, то он бы не чурался и кормил Фэй своим молоком. Он любил её, любил всем сердцем и душой. Так сильно Ибрагим даже не любил Зарифе и Османа…

Кстати о несостоявшейся султанше и шехзаде. Хатун все эти годы тихо жила со своим сыном за пределами Топкапы, она не навещала гарем и не требовала внимания и почестей. Ибрагим каждый месяц её навещает, общается с сыном, в надежде понять, хочет ли тот в будущем официально войти в семью Османов. Но пока шестилетний Осман и не думал о таких вещах, он просто радовался каждому приезду своего отца.

Атике Султан также навещала Зарифе и Османа, но больше для галочки, осознав, что там ловить нечего, османская принцесса переключила своё внимание на Хюмашах и шехзаде Орхана. Когда только Хюмашах родила мальчика, Атике поднимала тему о том, чтобы Ибрагим сделал её своей восьмой хасеки, но повелитель не спешил повышать статус своей фаворитки. Его главной отмазкой или корректней сказать аргументом было что-то вроде: