Том 14. Первые товарищи - Лидия Чарская

— Но почему же? Твой хозяин, наверное, научит меня, как отыскать няню и даже проводит к ней.

— Нет, девочка, ты не знаешь нашего хозяина. Он собирает маленьких девочек и мальчиков и учит их разным трудным штукам. Теперь у нас умерла самая маленькая девочка — Роза, которую называли "Воздушная фея", ее некому заменить. Если хозяин увидит тебя, то уже не отпустит домой и ты займешь место Розы.

— А он дурно обращается с вами? — спросила я мальчика.

— О, хозяин очень злой человек, он больно бьет нас и плохо кормит. Ах, как страшно ходить по канату, если бы ты знала! Но нельзя показывать этого, а надо улыбаться… Иначе господин Ленч больно прибьет после представления… Пойдем же, я выведу тебя на ярмарочную площадь, пока он не пришел, — спохватился мой новый знакомый и, взяв меня за руку, повел по улице.

Мы прошли несколько шагов, как вдруг Альф выпустил мою руку и затрясся от страха. Прямо нам навстречу шагал толстый высокий господин в большой шляпе, ведя за руку девочку моих лет или немного старше, с капризным надутым личиком.

— Ты что тут делаешь, бездельник, и откуда эта девочка? — крикнул хозяин.

— Я нашел девочку у нас во дворе и вел ее в цирк, сударь. — проговорил Альф дрожащим голоском.

— Нечего тащить ее туда. Иди за мною! — приказал господин Ленч строгим голосом.

— Но я хочу к няне, — заплакала я.

— Делай, что тебе сказано. Няню ты все равно не найдешь, а останешься у нас. Мне нужна маленькая наездница.

Видя, что я готова разрыдаться, Альф стиснул мою руку и шепнул: "Ради Бога, не плачь, не серди его, мы убежим с тобою, убежим непременно!"

Господин Ленч привел нас домой и запер меня на ключ в какой-то грязной маленькой комнате. Я горько плакала, билась в дверь, звала няню.

Напрасно… меня никто не слышал. Наконец, измученная, я упала на пол и сразу заснула.

На другой день я едва успела проснуться, как щелкнул замок и вошел в комнату мой новый хозяин.

— Послушай, девочка, ты останешься у меня: я тебя научу проделывать всякие штуки на лошади и, если ты будешь умной и послушной, дам тебе гостинцев и игрушек, а если начнешь упрямиться — берегись! Со мной шутки плохи. А теперь ступай в цирк, да только прежде зайди к мадам Ленч; она переоденет тебя в Клару… И чтобы ты не забыла свое новое имя, слышишь!

Мадам Ленч — толстая и рыхлая барыня — сняла с меня мое платьице и надела коротенькую юбочку и узкую кофту своей дочери. Мои волосы, заплетенные в две косы, она отрезала большими ножницами и завила на щипцах мелкими кудряшками. Потом надела мне на голову широкую шляпу… Я совсем изменилась, и, наверное, даже няня не узнала бы меня в таком виде.

В цирке, большом сером сарае, меня подвели к смирной белой лошади и посадили на широкое седло.

Я очень боялась упасть. Господин Ленч научил меня править и крепко сидеть в седле. Он так зло смотрел на меня и так громко кричал, что я боялась его гораздо больше лошади.

Пол цирковой площадки был усыпан песком, и упасть было не страшно. Но за кого я боялась — так это за Альфа. Он кувыркался на воздушной трапеции очень высоко над землей, готовясь к вечернему представлению.

— Очень хорошо, девочка! — сказал мне хозяин, когда прислужник снял меня с лошади, — на тебе леденец за то, что ты была понятлива. — Он протянул мне конфетку и пошел смотреть на Альфа.

В эту минуту на арену выскочили два больших клоуна, которые прыгали друг через друга, катались по песку и награждали друг друга шлепками и пощечинами.

Выехала на маленьком ослике и сама малютка Ленч. Она важно сошла с седла и протанцевала какой-то живой танец на песке.

Два мальчика, Боб и Ганс, одетые индейцами, преследовали ручную обезьянку Макаку.

Хозяйская дочь подошла ко мне и гордо сказала:

— С сегодняшнего вечера ты будешь одевать меня к представлению.

В эту минуту Альф кончил свои упражнения и слез к нам по канату.

— Что это у тебя? — спросил он, увидя в моей руке леденец, данный мне хозяином.

— Возьми, если хочешь, я не хочу сладкого, — я протянула моему товарищу конфету, но подоспевший Боб перехватил ее и запихал себе в рот.

— Не зевай, — громко расхохотался он в лицо бедному Альфу.

— Ну вы, тише! — сердито прикрикнула маленькая хозяйка, Маргарита, или Марго, как ее называли в цирке.

Вечером было большое представление. Все ушли туда, а меня снова заперли в той же маленькой комнате. Господин Ленч боялся выпускать меня, полагая, что меня будут искать и узнают в маленькой наезднице Кларе пропавшую Катю.

Три дня пробыл цирк в городе, и каждое утро я училась ездить верхом на белой лошади Светлане, а вечером меня запирали на ключ на время представления. Кормили нас очень плохо… Даже скромная деревенская пища казалась мне гораздо вкуснее этой картофельной похлебки и черствого черного хлеба.

Я горько плакала, ложась спать в моей каморке и горячо молилась, прося Боженьку возвратить меня няне.

Из четырех детей труппы я подружилась только с Альфом — таким же бедным сиротой, как и сама. Марго возненавидела меня с первого дня. Она была очень злая и капризная девочка… Боб и Ганс дразнили и запугивали меня, поминутно дергая за волосы и неожиданно награждая пинками и щипками. А когда Альф заступался, они вдвоем набрасывались на бедного мальчика и колотили его.

Зато Альф был чудный, добрый ребенок. Он уговаривал меня не плакать. "Мы убежим, Катя, убежим непременно!"

Наконец, цирк снялся, и мы пустились в дорогу.

Чем дальше отъезжали мы от города, тем суровее относился ко мне хозяин. В городах мы останавливались дня на три-четыре, а в иных и на целую неделю.

— Ну, Клара, — сказал мне как-то господин Ленч, — сегодня ты выступаешь, довольно есть даром мой хлеб…

Я испугалась. Правда, я сносно ездила на Светлане, вскакивала и несколько раз подряд переворачивалась в седле, но каждый раз я дрожала от страха.

Вечером госпожа Ленч одела меня в светлую блестящую юбочку и атласный жакет.

После кривляний двух клоунов конюх вывел на арену Светлану.

Я видела, как Боб и Ганс высунули языки, а добрый Альф кивнул мне головой. Мне вспомнилась няня, которая так горячо любила меня, заменяя покойную маму. Я вся в слезах повернула Светлану обратно с арены, но тут же Ленч подскочил к лошади и, ударив ее хлыстом изо всей силы, процедил сквозь зубы:

— Берегись, дрянная девчонка, испортить мне представление!

Я увидела его страшное лицо и опрометью бросилась назад. Сколько голов и огней! Все смотрят на меня — маленькую девочку, как я ловко прыгаю в седле и перескакиваю препятствия. Они и не знают, как мне тяжело и хочется плакать! Я увидела в кресле маленькую девочку. Она смотрела с такой завистью на мое блестящее нарядное платьице и на все мои трюки.

"Глупая, маленькая девочка! — хотелось мне крикнуть ей, — не завидуй мне. Ты гораздо счастливее меня, у тебя есть мама и комната, и куклы, и няня, которая тебя любит. Тебя не обижают Ганс и Боб, и ты не дрожишь от страха каждую минуту! Ах, как бы мне хотелось поменяться с тобой!"

А Светлана все скачет и скачет. Я прыгаю через большой обруч, стараясь не задеть его… еще последний раз, и я могу уехать с арены. Я взглянула на девочку, сидевшую рядом со своей мамой, и вместо того, чтобы попасть в обруч, задела его и выбила из рук клоуна…

— Скверная, гадкая лентяйка! Чего зазевалась? Что ты там не видела? Я тебя выучу глазеть по сторонам!

Я замирала от страха, слушая брань господина Ленча. Я боялась плакать… боялась извиняться. Он тряс меня, сжав, как в тисках.

— На хлеб и воду! В темную! Боб, отведи ее! В другой раз не будет упрямиться.

Я не поняла сначала, куда ведет меня Боб, и опомнилась, когда за мною щелкнула задвижка и я очутилась впотьмах.

Это была крошечная комнатка, где лежали костюмы и всякие принадлежности, сюда же сажали в наказание за проступки.

— Боб, не уходите! — просила я. — Дайте хоть огня!

— Ладно, и впотьмах посидишь! — крикнул в ответ мальчик. — Не велика птица!

И он ушел. Мне хотелось есть, я устала, и мне было жутко в темной каморке.

Забившись в угол, я плакала навзрыд, звала няню самыми ласковыми именами, точно она могла слышать меня.

— Если я попаду на свободу, я никогда, никогда не буду капризничать и упрямиться, а буду самой послушной девочкой, — обещала я, зажмурив глаза, чтобы не видеть темноты.

Вдруг в дверь постучали.

— Кто там? — спросила я.

— Тише. Это я, Альфред, — раздалось за дверью. — Я убежал из дому и принес тебе кое-что.

— Альф, голубчик, как я рада!

Он вошел и на ощупь сунул мне в руку булку и что-то круглое, холодное.

— Что это? — спросила я.

— Это апельсин, который мне бросили добрые господа во время моих фокусов.