Аэропорт - Сергей Лойко

— Короче, друг мой, - МБЧ снова усмехнулся, вспомнив, что на этом месте в конторской курилке обычно наперегонки вставляли «короче у соседа» («Ах, какое беззаботное, светло-пивное было времечко!»), но усилием воли остановил эти сладкие воспоминания молодости. Попытался сконцентрироваться на разваливающейся на глазах «гражданской войне на востоке Украины». — Поймите вы, наконец, дорогие мои стратеги кабинетные, генералы вы паркетные, дурилки вы картонные! (Жмуркова покоробило было личное местоимение «вы», и лицо его передернулось вместе с червями рук, но, будучи знатоком русского языка, он отнес его сразу же к неопределенно личным и успокоился.) Гражданскую войну должны выигрывать воюющие с несправедливостью граждане, местные герои-гопники вроде Вахи и Ламборгини, или как их там, а не Краснознаменный ансамбль песни и пляски Красной Армии!!! - МБЧ встал, чтобы окончательно смотреть на министра сверху вниз, и еще более строго спросил: — Господин до недавнего времени будущий маршал! Я не понял, хватает ли у народных ополченцев этой вашей КНДР сил и средств или нет? Они, помнится, обещали мировому сообществу, что возьмут Аэропорт к светлому празднику Седьмого ноября? Или я что‑то запамятовал?

— Точно так, ваше... — Воевода замялся, чуть было не ляпнув «высокоблагородие». Он не вспомнил сразу то слово, каким в подобных случаях требовалось величать государя-императора, и запнулся, уставившись на толстую черную муху, разгуливающую, как ворона, по кроваво-красному сукну стола.

— Во-первых, не «точно так», а так точно. А во-вторых, будем отвечать на конкретно поставленный вопрос или так и продолжим дурочку включать? До каких пор эти каратели, или, по-вашему, киборги, будут продолжать безнаказанно расстреливать из Аэропорта мирные кварталы Красного Камня, убивать мирных жителей, наших сограждан, наконец?

МБЧ искренне считал, что все говорящие по-русски в остальном мире были его согражданами и нуждались в постоянной защите любыми способами, включая танки и «Катюши».

— Это не совсем так-с, ваше величество, посмею заметить, — тихо, словно себе под нос, возразил Воевода. — По сведениям нашей разведки, у них в Аэропорту нет артиллерии...

— Знаешь что?! — МБЧ впервые за время разговора перешел на «ты» и повысил голос. — А нет желания засунуть данные разведки, сам знаешь, куда?! Кто тогда день и ночь долбит снарядами и ракетами город боевой и трудовой славы, убивает наших детей, родителям которых, русским и украинцам, пришлась не по нраву киевская хунта, управляемая, как известно, из Госдепа? Ты не сочти за труд, включи ящик для идиотов, посмотри, что там показывают по нашему азиатско-европейскому телевидению, по НТВ[67], по всем каналам? Хочешь сказать, врут? На чью мельницу вы воду льете, товарищ министр?

— Да-да, мне к-к-к‑как раз сегодня доложили, что у киборгов внутри Аэропорта, возможно, спрятано две батареи гаубиц. Виноват-с, запамятовал.

МБЧ взял паузу, размеренно шагая взад-вперед по залу, позади не смеющего обернуться Воеводы. Тот понял молчание шефа как возможность еще что‑то добавить в свое оправдание.

— Мне сообщили, что на днях ополченцы из числа шахтеров, комбайнеров и других, в общем и целом, работяг, которые там сплошь и рядом из солдат и офицеров запаса разных лет (там бывших танкистов вообще пруд пруди), смогли сформировать две свои собственные прстовские воздушно-десантные бригады и одну танковую бригаду.

— Какие-какие бригады? - МБЧ пожалел, что оставил маузер в спальне и не может если не застрелить, то хотя бы выбить рукояткой дурь из башки этого так называемого министра, «нечаянно пригретого славой». Пушкин в списке цитат — обязательном чтении МБЧ на ночь — шел первой строкой.

— Я и г-г-г-говорю: две п-п-п-п-п-просто бригады ВДВ, — выдавил из себя наконец Воевода, буквально обливаясь холодным потом.

Далее, уже почти не запинаясь, Воевода скороговоркой доложил, что в различных хранилищах военной техники, гаражах и ангарах поспешно и панически отступающие украинские части бросили сотни бронетранспортеров, реактивных установок «Град» и «Ураган», самоходных артиллерийских установок, минометов всех видов, гаубиц, танков Т-64 и Т-72, которые они сконцентрировали там, готовясь к вероломному вторжению в АЕГ.

— Так, так, так. — МБЧ вернулся на трон, а Воевода снова перевел дух. — А откуда в украинской армии танки Т-72, позвольте вас спросить, милейший? Они вроде не стояли у них на вооружении, по вашему же докладу до аннексии, тьфу ты, до добровольного присоединения Крыма.

— У них... да... нет... - промямлил Воевода, поняв, что снова сболтнул лишнего. — Но, понимаете, коррупция... Купили тайком у нас... Еще до нас... До вас, в смысле... Ну а форму они купили в военторгах своих. Вы и сами об этом говорили, что каждый дурак может ее купить.

МБЧ снова остановил на Воеводе свинцовый взгляд и по слогам, как расстрельный приговор, произнес:

— Когда будет взят Краснокаменский аэропорт? Ополченцами.

— Очень, очень скоро. Буквально, дело нескольких часов. Сейчас к нам, то есть к ним, к ополченцам, прибыла серьезная подмога в виде срочных отпускников-добровольцев из каракумыкского отдельного батальона «Юго-Север», на своих же танках и бронемашинах, чтобы сэкономить на билетах. Эти, с позволения сказать, парни настроены более он тоже не проникся. Дома книг не было, в библиотеке была очередь. Первую и, похоже, последнюю «серьезную» книгу он прочел классе в восьмом. Называлась она «Щит и меч». Он случайно обнаружил ее в связке макулатуры.

На этом романе для МБЧ, даже несмотря на профессионально-формальное университетское образование, личное знакомство с мировой классикой закончилось. Сначала не было желания, а потом — и времени.

С девяти лет до двенадцати он любил играть в войну сам с собой. Подходил к столу доминошников и у них под ногами среди плевков и подсолнуховой шелухи собирал жженые спички. Когда набиралось больше сотни, он шел в конец пустыря, где была куча с песком, и втыкал спички в песок обгорелыми головками вверх, выстраивая воображаемые взводы, роты и полки «фашистов». МБЧ с детства отличался ярым антифашизмом, что и наложило драматический отпечаток на всю его жизнь, и особенно последние годы, когда фашизм, согласно последней служебной записке, поданной ему в качестве новостей, «совсем края потерял».

Потом набирал тут же, рядом, несколько небольших булыжников, отходил метров на десять и, надувая щеки и губы, изображая выстрелы и взрывы, пулял их в спичечных «фашистов», пока все они не оказывались убитыми. Так он мог играть весь день напролет, до сумерек. Всех уже загнали домой, а его никто не звал. Отец с ним почти не разговаривал. Курил и читал на кухне «Правду». Мать все время что‑то готовила или мыла. Телевизора у него до двенадцати лет не было...

Однажды, бросая снаряды в очередных «фашистов», он увидел крысу, сиганувшую в подъезд. МБЧ схватил пару булыжников и половинку длинной сломанной штакетины, выпавшей из забора, и бросился вслед за крысой.

Входа в подвал в парадном подъезде не было. Лифта тоже. И мусоропровода не было, равно как и света в этот день. Крыса, видимо, сразу поняла, что попала в тупик, и бросилась было назад к выходу, но там ее уже ждал вооруженный до зубов, хоть и тщедушный, МБЧ.

Крыса развернулась с заносом и, быстро-быстро перебирая лапками, засеменила вверх по лестнице. МБЧ бежал за ней, размахивая палкой и сжимая в кулаке булыжник — оружие детей пролетариата. На площадке последнего, пятого этажа крыса поняла, что и тут выхода нет, развернулась и ощерила свои клыки. Серая шерсть на ее загривке встала дыбом.

Теперь уже МБЧ, бросив палку и булыжники, бежал, или, скорее, скатывался вниз по ступеням. Ему казалось, что крыса не бежит, а летит вслед за ним и вот-вот вопьется ему в шею острыми как бритва огромными зубами.

Оба почти одновременно вылетели на улицу и разбежались в разные стороны. С тех пор крыса с ее зубастой ухмылкой снилась мальчику очень часто и очень долго. МБЧ просыпался в холодном поту, пока не понял, что крыса просто учила его, как себя вести, если жизнь против тебя, и он перестал бояться своих крысиных снов.

На столе лежала стопка документов, призванная подтвердить необходимость такой старейшей графы в расписании, как «работа с документами». Как будто не существовало ни компьютера, ни айфона, ни Интернета.

МБЧ нехотя пробежал глазами один документ, потом второй. Бросил листочки назад, и в его облике появилось что‑то неуловимо крысиное. Губы расплылись в том самом крысином подобии улыбки, обнажив мелкие ровные желтоватые зубы. Глазки сузились и снова налились свинцом.

— Гребаные пиндосы! Они заставляют всех наших партнеров бойкотировать Парад Победы! Эти твари копают под наш чемпионат! — Имелся в виду чемпионат мира по футболу.

МБЧ вдруг вспомнил, как его герой и непререкаемый авторитет (невзирая на перегибы на местах) товарищ Сталин однажды заметил зарвавшейся в своем критиканстве Надежде Константиновне Крупской: «Мы можем найти товарищу Ленину другую вдову».