Божья коровка-2 - Анатолий Федорович Дроздов

– Не буду больше, – повинился адвокат.

– Что, правда, семь лет тюрьмы? – спросила женщина.

– Это максимальный срок, – поспешил Савчук. – При особых обстоятельствах. Не отвлекайтесь, расскажите, что вам известно по рассматриваемому делу?

– Ничего не знаю, ничего не видела, – решительно сказала женщина.

– То есть как? Вы давали показания.

– Меня заставили, – свидетельница вдруг всхлипнула. – Я самогонку гнала, а участковый и поймал. Сказал, что оштрафуют – до трехсот рублей. А это очень много, у меня зарплата – семьдесят. Потом другой инспектор говорит, что штраф платить не нужно, если соглашусь дать показания против хулигана. Сам их и написал. Дал прочитать, потом велел, чтобы повторила их в суде. Но про тюрьму не говорил! Я на такое не согласна – пусть лучше оштрафуют.

– Какой инспектор? – поднял бровь Савчук.

– Да вон в углу сидит! – свидетельница ткнула пальцем в Пинчука.

Люди в зале обернулись и уставились на капитана. В их взорах отчетливо читалась гадливость. Пинчук вскочил и выбежал из зала.

– Вы подтверждаете свои слова? – спросил Савчук.

– Да, – кивнула женщина. – Ничего не знаю, ни парня этого, ни тех, с кем он дрался, я не видела. В то время дома была.

– Вопросы у сторон к свидетельнице? – спросил судья.

Вопросов не случилось.

– Оставайтесь в зале, – велел Савчук. – Секретарь, пригласите свидетельницу Протасевич.

Девушка встала, вышла, но вернулась скоро – и одна.

– Протасевич нет, – сказала. – Ушла.

– Как? Куда? – удивился председатель.

– Не знаю. Там остались лишь свидетели защиты.

– Что ж, допросим их, – сказал Савчук. – Пригласите… – он глянул в список Когана. – Щербаченю…

Показания первых двух свидетелей защиты, судью не слишком удивили. Армейский друг и директор гастронома рассказали о Коровке – какой он человек. Замечательный, конечно, кто бы сомневался? Но третий поразил.

– Я дружинник, – сообщил суду. – В тот день был на дежурстве с участковым. Прибежала к нам девчонка, Раиса Петрик. Сказала, что отдыхала в компании студентов, один напился и ее ударил. Мы собрались и пошли. Студенты убежали, мы за ними – следом. Почти догнали их на пустыре. А там вот этот, – он указал на Григоровича, – прицепился к парню. Ну, к подсудимому, который никого не трогал, сидел себе спокойно. А этот подлетел, ударил по приемнику ногой и драться с ним полез…

– Вы это точно видели? – спросил Савчук.

– Конечно, – подтвердил свидетель. – И не только я. Мой напарник, участковый и Раиса Петрик. Мы этих хулиганов доставили в опорный пункт, там участковый составил протокол. А этот, – он снова указал на Григоровича, – всем угрожал. Говорил, его отец – большой начальник и нам не поздоровится. Вот я хочу спросить, товарищи. Да что тут происходит? Хулиган сидит спокойно в зале, а судят невиновного, который от него же пострадал. Это что, закон? Я коммунист, рабочий человек, и скажу вам так. Осудите Коровку – пойду в ЦК, к Машерову Петру Мироновичу. Мы с ним в одном отряде воевали. Так просто это дело не оставлю! Безобразие!

– Успокойтесь, – поспешил Савчук. – Суд разберется. Сейчас ответьте на вопросы прокурора и защитника…

Второй свидетель тоже не порадовал. Как и предыдущий, он повторил слова товарища. Но добила обвинение Раиса Петрик. Она не только подтвердила показания дружинников, но и прошлась по Григоровичу.

– Он Нинку изнасиловать хотел, – заявила с возмущением. – На диван яе тянул. Нинка закричала: «Памагите!», я прибегла и начала яго стыдить. Дык ён мяне ударил па лицу. Больна было. А яшчэ студент…

Савчук почувствовал себя хреново. Дело не валилось – оно тонуло, как «Титаник», пуская пузыри. Когда допрос свидетелей закончился, Савчук объявил перерыв на час. Отправив заседателей пить чай, он ворвался в кабинет и стал накручивать диск телефона. Председателя суда найти не удалось – уехал на выездное заседание, как сообщила секретарь. Там недоступен. Савчук стал набирать номера областного суда.[5] Не сразу, но удалось прорваться к председателю. Тот долго разговаривать не стал.

– Да что вы там затеяли? – рявкнул, едва Савчук закончил. – Совсем с ума сошли! Сами разбирайтесь.

Председатель бросил трубку. Савчук подумал и попросил секретаря позвать к нему участвующего в деле прокурора. Туда, понятно, тоже позвонили из горкома, поэтому поддерживать обвинение в суде явился не какой-то там помощник по УСО[6], а сам Петренко. Заместитель прокурора Советского района, младший советник юстиции.[7] Он, видно, не испытывал восторга от такого поручения, поэтому на заседании суда отмалчивался. С Петренко Савчук учился вместе на юрфаке, они друг друга знали хорошо. Нет, не дружили, но отношения нормальные.

– Что, Станислав, – сказал Петренко, зайдя в кабинет судьи, – менты опять втащили нас в дерьмо? Скажи мне, на хрена им было шить дело на Коровку? Отмазали бы этого сынка – и дело в шляпе. Но нет же, замутили обвинение. Козлы! А нам с тобою говно черпать.

– Что посоветуешь? – спросил Савчук.

– Коровку осудить нельзя, – сказал Петренко. – Ты знаешь Когана. Повалит дело в областном суде, там не получится – до республики дойдет, а там – и до Верховного Суда СССР. Чем выше, тем получим больше пизд…лей. Есть выход: придираешься к проведенному следствию. Нарушен принцип всесторонности, полноты и объективности. Дело отправляешь на доследование, подсудимого освобождаешь прямо в зале. А дело после тихо прекратят – никто в такой блудняк не впишется вторично. Статью 172[8] взять на себя нет дураков, хотя один нашелся.

– Что скажет Григорович?

– Ему-то что? – пожал плечами прокурор. – Сыночек на свободе. Дело в отношении него не возбуждали и вряд ли возбудят. Да, суд не принял показания его к вниманию – так то не преступление. Он потерпевший, не свидетель. И еще. Григорович – секретарь горкома партии. Ему что, очень нужно, чтобы история с Героем стала всем известна? Да он ментов с говном смешает, когда узнает, в отношении кого они слепили дело. Вот пусть их раком ставит, а нам свои бы задницы прикрыть.

– Остается Коган, – вздохнул Савчук. – Он не согласится.

– А ты его спроси, – сказал Петренко. – Пригласи сюда.

Савчук подумал и кивнул. Позвал секретаря. Коган появился скоро. Чуть хромая, прошел к столу и опустился на свободный стул. Савчук